Исаак Розенталь - Провокатор. Роман Малиновский: судьба и время

• Название: Провокатор. Роман Малиновский: судьба и время
• Автор: Исаак Розенталь
• Издательство: Российская политическая энциклопедия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-86004-049-0

В книге исследуется одна из наиболее скандальных и загадочных страниц революционного движения в России. Судьба полицейского агента и видного большевика Р. В. Малиновского рассматривается на фоне важнейших событий XX века, в связи с представлениями современников о соотношении политики и нравственности. Выясняются причины распространения провокаторства, особенности психологии провокаторов, преемственность между царской охранкой и органами ВЧК. Книга основывается на ранее недоступных историкам архивных документах.

---

Погубила Полякова случайность. Уже в конце избирательной кампании, в октябре, некто, назвавший себя уволенным со службы чиновником охранного отделений, — как выяснилось потом, филер Егор Клинков — сообщил по телефону Малянтовичу и Никитину, что в избирательном комитете «есть Азеф», и довольно точно описал Полякова[247] (примечательно, что после отстранения от партийной работы Поляков, пытаясь оправдаться, обращался ла содействием к «товарищу Малиновскому», по-прежнему не подозревая, что тот его товарищ и на другом поприще[248]). Выход «Сидора» из игры явился для охранки большой потерей; Виссарионов, которому доложили о происшествии, выразил в связи с.тим обеспокоенность за Малиновского…[249].

Избирательный комитет решил поддержать его кандидатуру в гередине сентября, но вначале в принятое решение посвятили немногих рабочих. К тому же Малиновский не мог быть широко известен на предприятиях губернии, так как лишь недавно перешел на подмосковную фабрику. Преувеличенные, как выяснилось, надежды возлагал он на своих петербургских друзей, таких, как бывший казначей союза металлистов С.П.Ершов; они посетили по его заданию несколько фабрик, агитировали за Малиновского, но без особого успеха. Поляков даже утверждал, что деятельность их заключалась в беспрерывном пьянстве и спаивании некоторых уполномоченных[250]. 23 сентября он же сообщил в охранку: «Дело популяризации названной кандидатуры продвигается вперед очень медленно, так как на местах, требуют определенных, засвидетельствованных партийной печатью мандатов, кои давали бы уполномоченным от рабочих видеть в товарищах Малиновского людей, работающих не от своего имени, а по поручению партии»[251].

Большинство уполномоченных познакомилось с Малиновским уже в Москве. Приехав за день до официального съезда уполномоченных, они остановились в предоставленном в их распоряжение городским головой «Доме трудолюбия», что по Большому Харитоньевскому переулку. Здесь и появился впервые перед ними Малиновский, и, как случалось нередко, самое первое впечатление было не в его пользу.

Один из уполномоченных, предположительно И.Т.Савинов, так описал эту встречу (блокнот с наброском «Воспоминаний о Р.М.» был отобран у него при обыске в 1914 г. и сохранился в архивной коллекции «вещественных доказательств»): «… Я увидел фигуру Р.М., который с карандашом в руках стоял среди группы рабочих и рассказывал о себе…, во всем придавая…своей личности значение… [Он] имел около себя…молодцов не более десятка. Но вид их внешний не привлекал малейшего доверия. Да и он сам в этом нисколько не сомневался. И поэтому старался подстроиться к каждому». По словам уполномоченного Косенкова, «он был похож в то время на попугая, бросаясь от одного к другому и повторяя слово каждого наподобие попугая». Самому И.Т.Савинову Малиновский напомнил Хлестакова; он «чрезвычайно энергично хлопотал о том, чтобы пройти в Думу» и «особенно ухаживал за мной».

Собравшихся поначалу насторожила такая настойчивость. В тех же «Воспоминаниях о Р.М.» говорится: «…Один из уполномоченных сказал ему вслед…что вот будет депутат. Его слова мне показались очень странны: почему он, а не другой кто еще?…Меня осаждали товарищи и сообщали, что здесь распускают слух, что депутатом должен быть Р.М.Товарищи спрашивали: знаете ли его или нет и как нам к нему относиться?»[252]

Уполномоченные-большевики Балашов, Миритеев, Овчинкин, знавшие уже о директиве ЦК РСДРП, составили предварительный список кандидатов в выборщики и усиленно агитировали за Малиновского. Отношение к нему решительно изменилось, когда он выступил с речью. «Сотни глаз устремились в одну точку и как острия впились в мощную фигуру, поднявшуюся на трибуну. Шапка курчавой, густой шевелюры затряслась в воздухе, серебром заискрилась в блеске огня, а стальной, грудной, властно манящий к себе и гипнотизирующий голос звоном пронесся в свободном пространстве зала»[253]. К тому же оратор говорил о том, что собравшиеся хотели от него услышать, — о нелегком положении рабочих, о незабываемом 1905 годе…

Агитация продолжалась во время съезда уполномоченных. Съезд открылся утром 30 сентября в здании Городской думы. Из 232 его участников 85–90 были определенными социал-демократами, не считая сочувствующих; рабочих правого толка оказалось всего лишь двое. Выборщиками избрали только социал-демократов, за них голосовали и эсеры, и беспартийные. Больше всех голосов получил И.Т.Савинов, 29-летний рабочий Пехорской мануфактуры, — 175, следом за ним шел Малиновский — 170; Савинов объяснял свое первенство тем, что, не зная о намерениях партийного центра, вел избирательную кампанию самостоятельно, лично побывал на «громадном количестве» фабрик и заводов[254]. Но сведениям агентуры, Малиновский держался на съезде «нагло и вызывающе, публично выставляя свою принадлежность к социал-демократии и хвастаясь теми карами, которые он понес за свои убеждения»[255].

7 октября рабочие-выборщики провели нелегальное собрание с участием некоторых представителей московской социал-демократической организации. Они приняли большевистский наказ будущему депутату и тайным голосованием решили отстаивать Малиновского. 13 октября состоялось еще одно такое собрание — на квартире Малиновского. На том и другом председательствовал Савинов[256], смирившийся скрепя сердце с тем, что не ему быть депутатом.

К выборам по рабочей курии проявили немалый интерес московские либералы. Городской голова октябрист Н.И.Гучков, председательствовавший на съезде уполномоченных, подметил главное, что отличало избирательную кампанию 1912 г. от предыдущей: теперь уполномоченные от рабочих представляли собой «совершенно новую, партийно-дисциплинированную массу». Не без удивления отметил он и то, что уполномоченные держались с большим тактом, спокойно выслушивали возражения, давали высказываться всем желающим[257]. Кадеты и прогрессисты устроили даже отдельную встречу с рабочими-выборщиками — 25 октября, в доме известного педагога К.К.Мазинга. «Им, — вспоминал И.Н.Миритеев, — редко соприкасавшимся с рабочими, было интересно, видимо, знать наши мысли и взгляды, и как мы реагируем на политические события, а потому они закидывали нас вопросами один за другим»[258].

Примерно в это время, почти на финишной прямой возникло ще одно непредвиденное препятствие. Вопреки тому, что Малиновский утверждал впоследствии (поступить на службу в охранку и 1910 г. его вынудили угрозой разоблачения старой его судимости за воровство), об этом он решился поведать Мартынову лишь накануне выборов — как выразился потом Белецкий, «в минуту крайности»[259]. Раньше в беседах с Мартыновым «Портной» ограничивался туманными намеками на то, что «за ним есть прошлое»[260]. Признание Малиновского оказалось новостью для всех заинтересованных лиц. Очевидно, ни у Заварзина, ни у Мартынова, ни у Иванова, если бы они заранее знали, о чем идет речь, не был оснований скрывать от департамента полиции факт биографии Малиновского, который грозил срывом всего намеченного плана: осужденные за кражу со взломом не имели права на участие в выборах.

Неприятная новость повергла руководителей департамента в замешательство. Решено было, однако, не отступать. 12 октября министр внутренних дел Макаров, посоветовавшись с подчиненными, распорядился «предоставить дело избрания его естественному ходу». Можно подумать, что это было равносильно приказу самоустраниться, но руководители полицейского ведомства и их подчиненные хорошо понимали друг друга. 17 октября Белецкий передал многозначительное распоряжение министра Мартынову; через два дня Мартынов ответил: «Дело предоставлено его естественному ходу. Успех обеспечен»[261].

Чем же именно был обеспечен успех? Согласно объяснению Белецкого, Малиновский тут же съездил в Плоцкую губернию и добыл себе посредством взятки свидетельство о несудимости[262]. Малиновский на суде в 1918 г. отрицал факт поездки и, видимо, на сей раз был прав: отлучаться из Москвы у него просто не было времени. Не помнил о такой поездке и Иванов[263]. Вероятно, необходимую операцию Мартынов проделал самостоятельно (может быть, по подсказке Малиновского), даже не поставив в известность московского губернатора, о чем они условились с Белецким. Директор департамента полиции, однако, считал это простительным; слишком уж ясно обнаружил он свое горячее желание видеть «Портного» депутатом, а Мартынову неловко было перед директором, что заранее не собрал все сведения о Малиновском.

Как бы то ни было, но, если еще в сентябре Фёрман, жалуясь на избрание Малиновского уполномоченным, называл своего «бывшего рабочего» шляхтичем (причем уроженцем Варшавской губернии), то с октября Малиновский уже числился крестьянином Плоцкой губернии, Липновского уезда, гмины Чарны, деревни Глодово[264]. Это был тот самый район Польши на границе с Германией, где двадцатилетним он совершил первую кражу; тогда, после задержания, его препроводили в Чарненский арестный дом, откуда он бежал, разломав печь…