Харий Галинь - Повести писателей Латвии

• Название: Повести писателей Латвии
• Автор: Харий Галинь
• Издательство: Известия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1987

Сборник повестей латышских прозаиков знакомит читателей с жизнью наших современников — молодежи, сельских тружеников рыбаков. В центре книги — проблемы морально-этического плана, взаимоотношений человека и природы, вопросы формирования личности молодого человека.

---

— Право, не знаю, как быть…

— Ты преспокойно переночуешь у меня, а завтра вместе съездим в Меллужи. Харро нас отвезет.

— Ты по-прежнему считаешь, что Увис в Меллужах?

— А где же еще! Об Увисе ты меньше всего должна беспокоиться, уверяю тебя, никуда он не денется. Сколько ему лет?

— Скоро тринадцать.

— Надо же! И когда ты только успела?!

— Вот уж четырнадцать лет, как мы с Арнольдом поженились.

— Тихий ужас! — со смехом воскликнула Лиесма.

— Чего ты смеешься?

— Откровенно говоря, сестричка, я тебе завидую…

— Как не стыдно!

— Ужасно тебе завидовала и тогда, когда ты ушла из Меллужей. Это было просто ослепительно!

— Арнольд меня вытащил. От кого-то и куда-то уходить — это у него, можно сказать, в крови. Он человек, который вечно кого-то бросает…

— Кого ж он теперь бросает?

— По-моему, меня.

— Вот уж не ждала от Арнольда! Другая завелась?

— Ты не знаешь Арнольда, из-за другой он никогда бы этого не сделал, в этом я уверена, другой у него никогда не будет.

— Чего ж он тогда бесится?

— Он не бесится, нет, он потихоньку разваливается… По-моему, Арнольд не может мне простить: я, видите ли, заманила его в свои сети, зачем понадобилась эта женитьба, лишь для того, чтобы обмануть распределительную комиссию и остаться в Риге?

— Он тебя упрекает?

— Нет, но чувствую, что хочет упрекнуть.

— А ты была зачинщицей, сестричка? Прости, что спрашиваю, но раз уж мы начали…

— Да, я.

— Но ведь он не возражал? Его это даже устраивало.

— Я думаю, в ту пору мы были немножко влюблены. Да и потом все было хорошо. Ему хотелось устроиться в какой-нибудь НИИ и заниматься наукой.

— Разве сейчас Арнольд не может заняться этой самой наукой? Теперь у вас квартира, машина…

— Господи, ты ничего не понимаешь!

— Ну зачем же так? Арнольд не пьет, на шею никому не вешается, много работает, почему ты считаешь, что нельзя начать все сначала?

— Я же говорю, ты ничего не понимаешь: для науки он уже трижды состарился. Он сам это прекрасно сознает.

— Прости, Арика, я и в самом деле ничего не понимаю, но ведь в постели вам хорошо?

— В том-то и дело, что нехорошо!

— Сестричка…

— В последнее время я стала такой бесчувственной, ну прямо каменная, и он, мне кажется, сам виноват. Ничего не могу с собой поделать. Хоть режь меня, не могу себя превозмочь.

— Ты должна отдохнуть, сестричка, и опять все будет хорошо. Давай куда-нибудь съездим… Возьмем с тобой две путевки на Кавказ, что скажешь на это, сестричка? А может, Арнольд сам нас отвезет туда на машине?

— Похоже, мы никуда не поедем на этой машине.

— Почему?

— Арнольд взял деньги в долг у своего старика, и не знаю еще, у скольких друзей. Теперь он будет из кожи лезть, чтобы расплатиться с долгами.

— Научись сама водить машину! Послушай, колоссальная идея! Хочешь, я попрошу Харро, он тебя научит. Только тебе придется быть начеку, любит руки распускать… А знаешь, я и сама начала учиться, какое это все-таки наслаждение…

— Ты о чем? Когда твой Харро «руки распускает»?

— …сидеть за рулем машины, ты поняла меня правильно.

Порядок был восстановлен, комната прибрана, только храп Харро все еще беспокоил. Арика озабоченно оглядела парня: плечистый, с крепкими руками, усы, с какими нынче щеголяют гитаристы из оркестров, синяя рубашка на груди расстегнута. Арика неожиданно вспомнила свой урок в школе: из всех солдатских писем, которые она читала, лучше запомнилось письмо, адресованное Таллуците. Потому что оно дышало чистой, большой любовью? Первой любовью… У нее сразу был Арнольд. Первый и единственный. Кроме него, никого. Ее курс был настоящим «девичьим пансионом». В большинстве своем девицы повыходили замуж, некоторые ухитрились даже выйти по второму разу.

«Вот кто у нас молодчина!» — с завистью говорили девочки, когда она на последнем курсе обженила Арнольда.

Молодчина, да, может, и молодчина, но этого наверное никто не знает.

— Три часа, не пора ли на боковую? — предложила Лиесма.

— Даже не знаю, не лучше ли мне все-таки уйти… Не могу я, когда он тут храпит в углу…

— Успокойся! Он спит как сурок. Харро ко всему привычен. Настоящий спортсмен-гонщик, и с тех пор, как ушел из дома…

— Перестань, уж лучше я уйду…

— Сестричка, никуда тебя не пущу! Хотя ты никогда и не слушаешь меня, все равно не отпущу! Ты дома не сможешь заснуть, разве я тебя не знаю.

— Не беспокойся, посуду бить не собираюсь.

— Уж это точно, Арнольд отучил.

— Прости, Лиесма, лучше нам не ссориться. Не могу же я раздеваться в присутствии Харро.

— Да ведь он же спит! — с недоумением воскликнула Лиесма. — Если так ставишь вопрос и если ты в самом деле не можешь, я сейчас разбужу его и отправлю спать в машину. Ты за него не бойся, Харро привык. Харро, мальчик, ну-ка вставай, мне очень жаль, но тебе придется переспать в машине!

Лиесма принялась трясти Харро за плечи.

— Где он так наклюкался?

— Он совсем не пил, разве что стаканчик… Харро просто переутомился. Он под вечер моряков отвез в Вентспилс, и те дали ему бутылку виски. Харро, да вставай же!

— Угу.

— Ну вот, малыш, так оно лучше. А завтра поутру ты поднимись к завтраку. Потом нам надо будет съездить в Меллужи, ведь ты нас отвезешь?

— Плесни глоточек, и я пошел, — попросил Харро.

— Кофе дам, а виски нет, я его в шкаф заперла.

— Ну и ну…

— Спокойной ночи, Харро! Постой, провожу тебя, чтобы ты чего-нибудь не опрокинул в коридоре, не всполошил соседей!

— Ну и ну.

— Харро, ты не сердись, сегодня сестричка останется со мной, она неважно себя чувствует.

Харро и Лиесма вышли. Арика бухнулась на диван и закрыла глаза. Ей показалось, что диван медленно поплыл по комнате. Арика чувствовала стремительный ток крови в жилах. Внизу на улице взвизгнули тормоза. Харро с ума сошел, если он вздумал в таком виде куда-то ехать, Харро… Лиесма… Лиесма… Харро… Звенит в ушах! Звенит колокольчиком горных лугов, горных зеленых, цветущих лугов, упасть бы лицом в траву, а впереди белеет Эльбрус…

— Сестричка, ты бы разделась… — откуда-то издалека донесся голос Лиесмы.

— Сил нет, Лиесмук.

— Дай я тебе помогу…

— Ладно, не беспокойся, Лиесмук… С Харро у тебя серьезно?

— Сама не знаю.

— И что ты в нем только нашла.

— Он славный парень. Ведь между нами ничего еще не было… Я разрешаю ему подняться ко мне. Иногда он дожидается меня после спектакля…

Лиесма легла рядом. Сначала она открыла окно, комната наполнилась прохладой майской ночи.

— Помнишь, как мы тайком забирались друг к другу в постели? — спросила Лиесма.

— Да, сначала ты ко мне, потом я к тебе…

— Не знаю, почему матери это так не нравилось.

— Да ведь она и не замечала.

— Думаешь?

— Не до нас ей тогда было, ей не терпелось поскорей сбежать к своему хахалю, этому придурку из меллужского кабачка…

— По-моему, ты путаешь… Он был пожарником, сестричка, ты все забыла, хотя как раз тебе и следовало лучше помнить.

— Ничего я не забыла.

— А напрасно, нам с тобой не мешало бы научиться забывать, так было бы лучше, понимаешь, — выбросить из головы, и все дела.

— Ты имеешь в виду отца?

— В прошлом месяце он приезжал и останавливался у меня.

— Что ж ты не позвонила, Лиесма?

— Поздно было, он только на ночь…

— Все равно должна была позвонить.

— Ты же сказала, что слышать о нем не желаешь. Он работает там же, в Вентспилсе, капитаном небольшого буксира. Сын его в этом году заканчивает одиннадцатый класс. Собирается в Риге поступать в институт, а пристроиться негде, в общежитие не хочет, просил подыскать ему койку в какой-нибудь порядочной семье.

— Отец тебя об этом попросил?

— Да, Арика, что тут особенного. Чему ты удивляешься?

— Ведь мы же с тобой поклялись никогда с ним не встречаться, а если и встретимся случайно, то сделать вид, что незнакомы, если в дверь постучит — не открывать, у нас это было в рифму придумано, могли прочитать как стишок.

— У тебя голова всегда была стишками забита…

— Нет, я серьезно.

— Мы же теперь взрослые, и глупо дуться на отца. Моя комната на его деньги куплена и твоя квартира наполовину им же…

— Разве мать у него взяла?

— А ты не знала, сестричка?

— Я в денежные дела не вникала, все устраивал Арнольд, у него были всякие знакомства по части квартир.

— Сестричка, давай-ка лучше спать, скоро уже утро, а мы тут шепчемся… Ты знаешь, я этого мальчика возьму к себе!

— С ума сошла!

— А почему бы и нет, комната довольно просторная. Вечерами я в театре, он сможет заниматься…

— Лиесмук, ты ничего не понимаешь! Этот «мальчик» давно уже взрослый мужчина! Ведь ты совсем его не знаешь, и тебе самой надо устраивать жизнь.