Сергей Смирнов - Канарский грипп

• Название: Канарский грипп
• Автор: Сергей Смирнов
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-01556-3

Герой романа — научный сотрудник 38 лет Александр Брянов — вдруг обнаруживает, что в его память кто-то вмешался, «стерев» из нее некоторые факты его биографии и заменив их ложными воспоминаниями.

Что «стерто»? Кем? Почему? Ответить оказалось очень непросто…

---

Он исчез для всех — для своих и чужих, для соглядатаев и случайных прохожих. Первые взаимно нейтрализовались, вторым было не до него.

Один паспорт — чужой — лежал у него на сердце, второй — родной — тоже в очень укромном месте.

„Только одну — пятьдесят граммов!“ — приказал он себе, волевым решением лишив себя свободы во времени.

Он зашел в бар, взял стаканчик бренди без льда, забрался в угол и переправил нагревшуюся и слегка покоробившуюся краснокожую паспортину в более приличное место — в карман сорочки.

Оставалось быстро адаптироваться и разработать стратегию светлого будущего. Он с наслаждением отпил сразу половину стакана, и, когда душа затеплилась, а заодно и подогрела мир вокруг, стратегия, как мираж, образовалась сама собой, без напряжения мысли.

1) Явочная квартира, дом и весь квартал объявлялись запретной зоной. Там, правда, были оставлены замечательный новый чемодан, сумка, электробритва „Braun“, диктофон… „Ну и черт с ними. Хорошо, что хоть фотоаппарат с собой не взял“. Денег на первую пору хватало. Небольшая часть также осталась на квартире, но зато три тысячи долларов сотками он — как чувствовал — прихватил с собой…

2) Предстояло немного приодеться: купить плащ, обязательно шляпу, сумку… нет, лучше небольшой удобный чемодан — его в последнюю очередь, еще бритву и зонтик.

3) Заехать в банк „Хайер“, и если…

Все складывалось поразительным образом — у него в кармане лежал паспорт на имя Пауля Риттера.

„А может, ну их ко всем чертям, эти Канары?!“ — обомлел Брянов… и Сво-бо-да стала вокруг него еще бескрайней.

Он пригляделся к окнам, с трудом справился с фокусным расстоянием, залпом допил стакан — и понял, что адаптора не хватает, но больше нельзя…

Он решил обдумать искушение со всех сторон: а вдруг не так все страшно, как кажется, — в его конкретном случае? Вдруг с Паулем Риттером можно ужиться? Не пират же он, человек интеллигентный, не настырный… и не надо никакого „противоядия“. В конце концов пусть Пауля Риттера будет даже немного больше. Здесь это даже удобней: знает языки, хорошая память — к новому миру почти привык…

Брянов потряс головой, прикинул: и вправду, не сходит ли он прямо сейчас, на свободе, с ума.

Главное что? Конечно, сын. Главное: вместе с Риттером, на пару, усыновить Сан Саныча… потом можно вытянуть его как-нибудь, например, по приглашению, сюда, потом устроить в какой-нибудь университет. В какой же еще, как не в Гейдельбергский!

Ну, и каждое утро Сан Саныч будет таращить на папу глаза: откуда он тут взялся и вообще…

„Так, — стиснув зубы, подумал Брянов, — значит, Паша, не нужен нам берег турецкий… и вообще все это — большая-пребольшая мышеловка“.

Тогда оставалось:

4) искать на все деньги Элизу фон Таннентор;

5) добывать на Канарах „вирус новолуния“ и прощаться с чужим прошлым.

Через три четверти часа Александр Брянов подъехал на такси к банку „Хайер“ и попросил водителя подождать.

Он поднялся по знакомой лестнице и вошел в здание уже как самый настоящий Пауль Риттер.

Мраморные полы. Темные дубовые стойки.

Напольные часы-ратуша с золотыми голубками.

Ему показалось очень странным, даже неправдоподобным то, что рядом с ним нет Элизы. Ему пришлось убедить себя, что ее действительно здесь нет и не будет.

Он подошел к тому же окошечку и спросил о сумме, лежащей на счету Пауля Риттера. При этом он с чувством абсолютной правомерности действий достал наружу темненький орластый паспорт.

„Вот это прогресс!“ — усмехнулся он и чуть-чуть расслабился, когда клерк стал рассматривать экран компьютера.

— По желанию вкладчика запрос может быть произведен без предъявления документа, удостоверяющего личность. — Похоже, клерк и сам был немного удивлен таким феноменом. — Но необходимо, чтобы вы подали условный код счета, введенный вкладчиком, и предъявили образец подписи.

Он протянул в окошко какой-то бланк и указал пальцем:

— Будьте любезны, вот здесь напишите код, а здесь просто поставьте подпись…

Человек у стойки достал ручку правой рукой, передал ее в левую, написал заветные цифры и… не дрогнув, вывел подпись.

— Один момент, — сказал клерк, сунул бланк в щелку на каком-то аппаратике, тюкнул по кнопочке, опять посмотрел на экранчик… — Все в порядке, герр Риттер.

Брянов, именно Брянов разом протрезвел.

„Сработало!“

Риттер несомненно надеялся появиться здесь в лучшие времена под чужим именем… или же завещал деньги своей тени…

Он с благоговением посмотрел на свою левую руку… и вдруг вспомнил.

„Наверно, этот город весь утопает в розах“.

Так сказала когда-то Элиза.

Он сидел за столом, писал статью в „Вестник естествознания“, работал и точно так же, между указательным и средним пальцами, держал ручку… и за окном, на карниз, сел голубь… „Наверно, этот город весь утопает в розах“, — сказала Элиза позади него. Она любила рассматривать географические карты. Она заметила, что он отвлекся от работы, подошла и, положив перед ним раскрытый атлас, тонким своим чудесным пальчиком прикоснулась к Южной Америке.

Буэнос-Айрес, легко догадался он. Элиза очень хотела попасть в Буэнос-Айрес… Но оказалось — не Буэнос-Айрес.

Чуть левее и выше.

В сущности, рукой — а на карте ногтем — подать от Буэнос-Айреса.

РОСАРИО!

„P.S. Я пришлю тебе розу с края света“.

— Что-что?

— Извините, герр Риттер, мне показалось, что вы не расслышали. На этот день сумма на вашем счете составляет три миллиона шестьсот двадцать семь тысяч сорок две марки…

Он машинально кивнул.

— Вы хотите снять?

Он снова кивнул, потом очнулся, чуть похолодел — и собрался. Росарио… Он посмотрел клерку в глаза. Да, это была та самая свобода — Сво-бо-да.

— У вас есть отделение в Буэнос-Айресе?

— Разумеется, герр Риттер.

— Я сниму пять тысяч. Если можно, крупными купюрами.

Он хладнокровно, твердой рукой взял деньги, вышел из банка — и неприятно изумился: такси не дождалось его. „Вот скотина!“ — выругался он и осекся: жертвой оказался не он, а таксист, который укатил, так и не взяв с него платы…

Тень от деревца почти сползла со скамейки в сторону и робко потянулась к кафе „Violeta“. Брянов поднял руку, как тяжелый груз, и посмотрел на часы: 15.46…

Он спохватился, успел ли перевести стрелки на чужое, самое отдаленное от Гейдельберга время. Успел — в аэропорту Буэнос-Айреса, как раз в ту минуту, когда его озарила идея о розе. Солнце на небесах и тень от дерева подтверждали, что успел… „Все правильно. Надо идти сейчас, — принял он намек свыше. — Может быть, еще придется искать хозяев“. Когда он уезжал из Гейдельберга, его уже тянуло думать на немецком. Здесь — нет. Незнакомый пейзаж придавал уверенности.

Он поднялся на ноги и очень неторопливо пошел в ту сторону, куда указывали обе тени — деревца и его собственная… У дверей кафе ему показалось, будто его последний переход занял целый день…

Он вошел в слабую, душноватую для северянина прохладу. Кафе было совсем небольшим — на десяток столиков и чем-то, какой-то отрешенной, условной обитаемостью, напоминало флигель ресторана „Золотой колос“. Хорошо, что хоть окно зряче открывалось в мир, на улочку, уходившую за горизонт — к такому же условному спасению.

Он вошел единственным посетителем, и у него мелькнула мысль: „Опять декорация…“ За скромной стойкой с серьезным видом переминался худенький смуглый подросток, протиравший фужер. Похоже, он занялся делом только с появлением чужака.

— Buenos dias (Добрый день), — точно по плану сказал Брянов и подумал, что надо было прийти еще раньше: с подростком не сразу договоришься, если он в этом захолустье не поднаторел в немецком или английском.

— Buenos dias, senor, — ответил подросток, позыркав исподлобья и на Брянова, и по всем углам.

Брянов повернулся к окну: жаль… а может, и хорошо, что на стекле не осталось зеркально перевернутого слова „Veilchen“.

Он сел за ближайший к окну столик, лицом к двери — точно так же, как тогда… И положил розу напротив себя.

Ждать не пришлось.

Когда он протягивал розу незримой Элизе фон Таннентор, из внутренней двери — в самом уголке, за стойкой — появился высокий худощавый человек в белой сорочке и кремовых брюках.

Брянов не подумал снимать темных очков. Он и голову не повернул: стал следить и оценивать боковым взглядом… и догадываться — тоже как будто боковым, тайным напряжением мысли: соляная седина ровных усов и прямых, валом зачесанных назад волос, морщины, бледноватая кожа, резкий прямой нос… не похож на латиноамериканца — тоже из северян… за шестьдесят… ровная походка, с каждым шагом как бы угрожающая своим напором… ему что-то известно… вблизи кажется моложе.

— Buenos dias, senor.

Голос совсем не старческий, спокойный — но несомненно с угрозой.