Сергей Смирнов - Канарский грипп

• Название: Канарский грипп
• Автор: Сергей Смирнов
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-01556-3

Герой романа — научный сотрудник 38 лет Александр Брянов — вдруг обнаруживает, что в его память кто-то вмешался, «стерев» из нее некоторые факты его биографии и заменив их ложными воспоминаниями.

Что «стерто»? Кем? Почему? Ответить оказалось очень непросто…

---

Порыв холодного, пряного ветра ударил ему в лицо.

…Открыв глаза вновь, он увидел, что в машине светло от веселой уличной иллюминации, что лобовое стекло цело, а обивка передних сидений изменилась. Тела тоже изменились.

— Все в порядке, босс, — доложило левое тело по-немецки, и с переднего сиденья к Брянову повернулся не кто иной, как тот самый «киборг», обслуживший его в Венеции.

— Герр Брянов, ситуация немного изменилась, — сообщил он.

— Я заметил, — сказал Брянов.

— Вот ваши новые документы, — предупредил «киборг» и протянул ему темную книжицу с угловатым «бундес-орлом». — На время акции вы будете считаться гражданином Федеративной Республики Германии. Вы — Пауль Риттер. Так будет проще и вам и нам. Живете в Бонне. Адрес указан на отдельной карточке там, в паспорте.

Брянов раскрыл книжицу и убедился, что Пауль Риттер воскрес по крайней мере де-юре.

— Разумеется, ваш прежний Документ остается в силе, — с механической улыбкой добавил «киборг». — Мы не вправе требовать от вас передать его нам на хранение… К тому же, как оказалось, возможны всякие неожиданности. Только спрячьте свой русский паспорт подальше. Вы меня понимаете?

— Боюсь, что да, — вздохнул Брянов.

— Ваши вещи уже здесь, в багажнике, — продолжил «киборг», не отрывая взгляда от Брянова. — Вы завершили свои дела в Стамбуле?

— Думаю, что да…

— Тем лучше. Следующий пункт назначения вам известен?

— Минутку. Я подумаю…

— Сколько угодно. Мы подождем.

Думал Брянов, однако, о другом. Теперь, когда «ситуация изменилась», у него возникло сильное подозрение, что герр Клейст, минимум полвека ожидавший истинного гонца, на самом деле умер не своей смертью или же покончил с собой. Теперь появилась опасность навести запоздавших убийц и на Элизу фон Таннентор. Кто бы от этого выиграл?.. Кто угодно, только не он — Александр Брянов, желавший узнать гораздо больше, чем от него требовали темные силы.

Он пришел к выводу, что следующим своим ходом еще не рискует выдать ее: в конце концов Гейдельберг можно было считать родным городом Пауля Риттера…

— Как Пауль Риттер я предпочел бы жить в Гейдельберге. По крайней мере у меня остались о нем кое-какие воспоминания молодости.

— Очень хорошо, — явно удовлетворился «киборг», как бы не замечая шутки. — Вы попадете в Гейдельберг завтра же, к обеду. Адрес мы вам подберем. Остановитесь на частной квартире. Еще одно условие: кредитную карточку использовать больше нельзя.

И он протянул за ней руку.

Брянов действительно использовал этот волшебный прямоугольничек в Стамбуле — всего один раз, пообедав в дорогом ресторане. «Двойная халява», — подумал он тогда, вытаскивая его из кармана.

— Я что-то сделал не так? — спросил он, вытаскивая карточку во второй и, видно, уже в последний раз.

— Это не ваша вина, — успокоил его «киборг». — Набор координат телетекстом тоже отменяется… Каждый день, ровно в десять и в девятнадцать часов, мимо вашего подъезда будет проходить человек в коричневом плаще, с черным кейсом в правой руке и трубкой во рту. Готовьтесь заранее. Когда вам потребуется новая информация, вы можете подойти к нему и спросить, как пройти на улицу Гете. Он примет от вас новые координаты. Если у вас возникнут финансовые затруднения, также сообщите ему.

Брянов решил пустить свору «церберов» по ложному следу:

— Для тренировки я там именно с этого и начну…

Фрагмент 19 13 500 КМ К ЮГО-ЗАПАДУ ОТ МОСКВЫ. РОСАРИО

Приподняв над переносицей солнцезащитные очки, Брянов увидел ослепительную улицу в голубых тонах. Потом полностью проявилась полуденная белизна с геометрическими провалами балконных теней… и голубизна осталась в памяти тайным намеком, предзнаменованием цели. До дверей уютного двухэтажного особнячка, до вывески над той дверью оставалось пройти не много, сотню шагов. Он знал то слово — на вывеске. Пересекая экватор, он заглянул в словарик.

«Violeta». То же, что «Veilchen», — «Фиалка»…

Брянов достиг цели в час жаркой весенней сиесты.

Он взглянул на алую розу с длинным черенком, которую держал в левой руке, и, подумав, что еще полчаса она продержится, решил чуть-чуть отдохнуть в тени и собраться с духом и с мыслями. До каменной лавочки, осененной кроной невысокого дерева, и крохотного питьевого фонтанчика было пока гораздо ближе…

Здесь, на почти необитаемой в этот час улочке аргентинского города, в конце тысячемильного пути, он наконец заволновался.

Он сел на теплую лавочку и заметил, что у него мелко трясутся колени, а ноги просто горят. Он левой рукой достал из кармана платок и вытер потное лицо. Редкие прохожие оглядывались на него, и он подумал, что владельцу кафе «Violeta», возможно, уже сообщили о появлении чужака с розой…

Он заволновался только здесь, где еще не ступала нога Пауля Риттера, в полуденной неподвижности и тишине, а два дня тому назад в Гейдельберге он чудом остался в живых, и то событие его ничуть не потрясло. Теперь казалось — даже не тронуло.

Там, в Гейдельберге, у него вновь произошел парадокс восприятия, когда все происходившее с ним было уже давно прошедшим и только вспоминалось — чуть ярче, чем это бывает обычно… А что есть такое яркое и логически выдержанное воспоминание, как не свидетельство того, что его владелец жив и пребывает в добром здравии? Значит, он был обречен остаться в живых…

Там, в Гейдельберге…

Его везли туда на машине, и он расслабился, забыл об опыте, пережитом в Венеции.

По сравнению с Венецией Гейдельберг был настоящей бездной чужой памяти. И Александр Брянов попал в бездну…

Как только автомобиль миновал окраину, какой-то новый район, и углубился в центральную часть города, Брянов почувствовал, как в него врывается — еще без ясных картин и деталей — стремительный поток…

…И вдруг его память лопнула, как воздушный шар.

Он даже ощутил хлопок, от которого заложило уши… и сразу Пауля Риттера в нем стало гораздо больше, чем его самого.

Он не мог определить границ, внутри которых был еще он, а за которыми — уже не он…

Только в нем самом, а не за окнами автомобиля, понеслись, свиваясь и расходясь, улицы, коридоры, уютные старинные комнаты и стали сходиться и расходиться какие-то люди, друзья, девушки и незнакомцы… и он только ясно почувствовал, что Пауль Риттер прочел очень много книг, гораздо больше, чем Александр Брянов… и еще гораздо больше него выпил из высоких кружек какого-то очень хорошего пива… и еще Пауль Риттер очень любил свою матушку… и отца, всегда молчаливого и только на вид строгого, тоже очень любил, и помнил их, как показалось Брянову, гораздо отчетливей, чем он сам помнил своих собственных родителей…

И Брянов, путано и глухо, объяснял Паулю Риттеру, что у него самого матушка работала на «скорой помощи», а отец — в таком закрытом, секретном учреждении, где все сидели на рабочих местах допоздна, так что если он в детстве и отрочестве и успевал увидеть перед сном родителей, то — уже уставших и замученных. А потом, после школы, он сразу уехал из родного Новосибирска в Москву — поступать… куда же поступать?., должно быть, в университет…

«В МГУ, в М-Г-У!» — стиснув зубы, убеждал, напоминал себе Александр Брянов и, по-видимому, на минуту-другую потерял сознание.

Он очнулся от резкого запаха и увидел прямо перед носом руку, державшую двумя пальцами бесцветную капсулу.

— Быстро глотайте! — была команда на немецком.

— Что это? — равнодушно спросил он.

— Адаптер.

— Мнемозинол?..

— Я не слышал такого названия… Адаптер.

Брянов заставил себя сосредоточиться.

— Если я приму, то уже не отличу его памяти от своей.

— Теперь наступила другая стадия. Того эффекта не будет… Глотайте! Здесь — один из эпицентров… Будете падать в обморок на каждом углу.

Брянов сдался. Ему подали открытую банку пепси.

Он снова закрыл глаза и попросил остановить машину.

Через полчаса адаптация завершилась. Он просто приказал себе: «Здесь я — только Пауль Риттер», а отдав приказ, без смущения достал из кармана свои заветные подсказки и внимательно прочитал их…

Сына, Сан Саныча, он помнил, отца с матерью — тоже. В чужом мире этого было пока достаточно.

Однажды китайскому мудрецу Лao-цзы привиделся сон, будто он — бабочка, перелетающая с цветка на цветок. Когда мудрец проснулся, он долго недоумевал: то ли это бабочка приснилась Лао-цзы, то ли теперь самой бабочке снится, что она — старый мудрец.

В приказном порядке Брянов убедил себя, что теперь неважно, кому вспомнилась эта древняя китайская притча — Александру Брянову или Паулю Риттеру… Пока его везли на «частную квартиру», он старался больше не глазеть по сторонам, а занимался аутогенной тренировкой, вдалбливая в свое сознание установку: теперь нельзя вглядываться в самого себя, как в бездну, нельзя искать границ между ним и собой, иначе как пить дать свихнешься… «Как пить дать» — таким присловьем обычно предварял разные свои невеселые выводы не кто иной, как Александр Брянов. Это его очень порадовало.