Дэмиан Лэниган - Стретч - 29 баллов

• Название: Стретч - 29 баллов
• Автор: Дэмиан Лэниган
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-86471-354-6

Фрэнк Стретч — неудачник, недотепа, кандидат на вылет, ниже классом всех своих друзей. Вы ведь тоже наверняка считаете, что ваши друзья преуспели в жизни больше вас, и, возможно, вы даже правы. Разница между нами, однако, в том, что я разработал систему, которая доказывает мои предположения.

Я долго подпитывал тайную уверенность, что если захочу, то смогу опередить кого угодно, надо лишь включить свои мозги. Наверное, почти все так думают, по крайней мере, почти все мужчины.

В области «правильных поступков» я целиком доверяюсь здравомыслию женщин. В отличие от мужчин они умеют избегать боли. Уж не знаю, откуда это берется — биология виновата или им вдалбливают с детства, — но если нужно облегчить страдания, я смело поддержу женщину, ибо она найдет выход из любого положения. За исключением случаев, когда речь идет обо мне самом, — тут женщины непостижимым образом сбиваются с верного курса и садят сапогом по ребрам без всякого снисхождения.

Господи, в какой кавардак превратил я процедуру ухаживания. Балл Сэди был так низок, что хоть вешайся: 23 очка, пристрастие к кокаину, амбиции, сводящиеся к пирсингу на клиторе, — ну какая из нас пара, ей-богу?

Я так же мало приспособлен к свободному рынку секса, как и к свободному рынку капитала. Они, похоже, движутся хаотично, но в унисон: все барьеры уничтожены, секс и деньги набегают как волна и потом исчезают по капризу или настроению.

Телевидение проникло в дома сквозь скалы и почву, кабели проложены по дну океанов, забравшись на такую глубину, куда даже глубоководный морской черт не заплывает, и все им мало. Их цель — превратить кожу человека в приемное устройство, глаза — в экраны, рот — в супермаркет.

Блестящая и забавная книга, полная изобретательного и злого юмора.

The Observer

Удивительно свежий роман, отличный стиль и тонкие наблюдения. Временами просто диккенсовский уровень.

The Independent

В генерации молодых писателей Дэмиан Лэниган явно претендует на роль лидера. Чрезвычайно злая и смешная сатира на современного мужчину, парадоксальным образом оставляющая ощущение тепла. Превосходно!

The Big Issue

Душераздирающе и смешно. Невозможно поверить, что дебютный роман может быть столь эффектным и зрелым.

The Mirror

Книга Пэнигана претендует на то, чтобы стать знаковой для своего поколения. Драйв в чистом виде.

FHM

У Лэнигана есть все задатки, чтобы вырасти в выдающегося романиста-сатирика. Его откровенность и злой юмор неподражаемы.

The Insight

---

Мохаммед скользнул по мне безучастным взглядом.

— Мне не трудно перевести вас в номер для курящих, если хотите.

— Ничего. Я курю, только когда нужна отсрочка.

— Отсрочка от чего?

— От продолжения такой жизни.

— С этим не поспоришь.

Я посмотрел на часы. Десять минут второго.

И не скажешь ведь, что «рано что-то делать, да только уже поздно». Сартр, видимо, не останавливался в таких гостиницах.

— Как тебе Чехов?

— Скука, кромешная скука.

— Зачем тогда читаешь? Учишься, что ли?

— В драмкружке проходим. Читаю, потому что сидеть, абсолютно ничего не делая, еще хуже.

— С этим не поспоришь.

Я затушил сигарету и вернулся в номер. Стараясь не смотреть на письменный стол, я набрал в ванну воды и вылил в нее «розово-яблочное увлажняющее масло для ванны». Обжигающая вода доставала до подбородка. Сыграв пару раз в «дельфина Кики, гребущего чреслом» (девчонки могут не беспокоиться, это игра для мальчиков) и понаблюдав за своими пальцами, подражающими Одену[72], я растерся полотенцем, надел самую чистую одежду и снова взялся за работу.

Проблема была формального порядка. Как составляют планы? В виде тезисов? Эссе? Таблицы?

Синусоиды? Думая, я разукрашивал фразу Вот что у меня получилось:

Закончив разрисовывать левый нижний угол, я решил составить план в привычной для меня манере некролога.

Мысли о смерти помогали отодвинуть мысли о жизни. Что-то у меня не так с последовательностью.

ФРЭНСИС ДИН СТРЕТЧ АКТЕР И РЕЖИССЕР, СОВЕРШИВШИЙ РЕВОЛЮЦИЮ В АНГЛИЙСКОМ ТЕАТРЕ

Фрэнк Стретч, видная фигура в английских театральных кругах, умер в возрасте восьмидесяти четырех лет в своем имении в Дорсете.

Он овладел актерской профессией в зрелые годы, поступив в Королевскую академию драматургии в 1996 году, когда ему было тридцать лет. Современники знали его как человека, в котором любовь к шумным увеселениям соединялась с исключительной работоспособностью, что позволило ему получить свою первую главную роль в Вест-Энде еще на втором курсе. Роль доктора Фауста в одноименной пьесе Марлоу сразу же сделала Стретча ведущим актером своего поколения.

Он решил прервать учебу в академии и создать свою собственную труппу — «Труппу просвещенной драмы», которая приобрела невероятную популярность у зрителей и критиков в последние годы прошлого столетия.

На базе одного из ресторанов в Баттерси Фрэнк организовал кампанию по сбору средств на постройку своего театра и сумел собрать 3 миллиона фунтов. Один из современников назвал «Лицедеев Южного Лондона» «картонным Байрейтом[73], созданным оловянным Вагнером с хлипким, как папиросная бумага, талантом», однако театр под руководством Стретча давал полные сборы десять лет подряд. Стретч выбирал классический репертуар в соответствии с собственными физическими предпочтениями и агрессивным темпераментом, а с 2002 года начал ставить пьесы своего сочинения. Первая из них — «Я, я, я» — представляла собой убийственную сатиру на 90-е годы. Стретч сыграл в ней одержимого манией величия телеведущего, владельца телекомпании, которого медленно и мучительно убивает гангстер с патологическим отвращением к рыжим девушкам. За «Я, я, я» последовали «Гауляйтеры деловых кварталов» и «Сладкий шок», а также целая вереница других популярных пьес. Хотя большинство из них были сатирой, многие пьесы Стретча несли в себе заряд лингвистической энергии и точность характеристик, пережившие свое время.

Стретч крутил романы с самыми красивыми актрисами современности, кроме того, он был дважды женат — на Лолисии Кадис, бывшей порнозвезде, из которой Стретч сделал характерную актрису, и Сэди Дайнин, получившей впоследствии титул леди, — лучшей исполнительнице века ролей Розалинды, Клеопатры и леди Макбет.

Несмотря на спад в творчестве, совпавший с периодом сорокалетия, когда Стретч несколько погряз в кокаине и супермоделях, в 2020 году он вновь громко заявил о себе, поставив драматическую тетралогию «Работа и жизнь» и выпустив первый том автобиографии «У меня было все».

Стретч продолжал писать и играть в театре до семидесятилетнего возраста. Все, кто лицезрел его в роли короля Лира, признавали, что в жизни не видели более блестящего исполнения. Стретч никогда не снимался в кино или на телевидении, ибо, говоря его словами, «родные мои, у меня не было на то нужды».

Супруга Сэди и семеро детей глубоко скорбят об усопшем.

На часах было полтретьего. Я заварил себе чаю (опять «Эрл Грей», нация уже задыхается от аромата бергамота) и стал пить, макая в него лежалое песочное печенье. Даже от печенья веяло разрухой. Я чувствовал себя Камю девяностых годов. Это ощущение навеяло новую идею.

ФРЭНК Д. СТРЕТЧ ПИСАТЕЛЬ

Литературный мир повержен в глубокую печаль известием о смерти молодого американского писателя Фрэнка Д. Стретча, который скончался в Лас-Вегасе в возрасте тридцати восьми лет.

Стретч ворвался в писательские круги в 1997 году, опубликовав на свои деньги роман «Любовь в Озарке» о пареньке из Арканзаса, чье детство пришлось на 70-е годы. Искренность тона и откровенность самоанализа избавили роман от обвинений в сентиментальности и самокопании, книга тридцать недель возглавляла список бестселлеров «Нью-Йорк таймс».

Многие высказывали подозрения относительно происхождения романа из-за его странного, фактически английского стиля письма и полного отсутствия упоминаний о родителях, братьях, сестрах, школьных друзьях и т. п.

Второе произведение, плутовской роман «Те, кто любил Америку» о семье со Среднего Запада, чьи отпрыски заняли доминирующее положение в государственном устройстве Америки, разошлось миллионным тиражом в первый же год публикации. Многие называли книгу «лучшим американским романом». Эти слова сам автор, кстати, вынес в подзаголовок романа. Деньги сослужили Стретчу дурную службу, последние два года жизни он не выезжал из апартаментов в «Лаксоре» на центральной улице Лас-Вегаса. Стретч проиграл в карибский покер почти все свое состояние, однако сумел отыграться в очко.

Литературный агент Стретча, Джуди Спитц, заявила вчера, что его последняя неоконченная книга появится в магазинах весной и будет продаваться по цене 18 долларов 95 центов.

Полчетвертого. Отлив уверенности в себе. Я слегка прошелся по «Азиатским трусикам». Девушки были просто не способны удержать на месте юбчонки, которые задирал любопытно-похотливый азиатский ветерок.

Еще один некролог на дорожку, а потом… потом что-то будет или ничего не будет.

ЛОРД СТРЕТЧ ИЗ ПУЛТОН-ЛЕ-ФИЛД ПОЛИТИК, ИСТОРИК, МЕЦЕНАТ

Лорд Фрэнк Стретч, последний в Англии наследственный пэр, вчера вечером почил в бозе в своем поместье близ Сиренсестера в возрасте семидесяти восьми лет.

Неистощимый и щедрый ум, острое политическое чутье и сказочное богатство позволили ему стать одним из выдающихся политических деятелей века. Колледж в Оксфорде, который он основал и который теперь носит его имя…

Зазвонил телефон. Я оторвал голову от стола, за которым заснул. В комнате стоял жуткий холод за стеной бормотали водопроводные трубы. Я взглянул на часы. Семь утра, звонят, чтобы разбудить. Как только я поднял трубку, в ней воцарилась мертвая тишина. Полная автоматика, бессловесная и безличная.

Я потер лицо и поморгал, пытаясь прогнать ломоту в глазницах На улице было темно как ночью, комплекс фонарей, напоминавших аэропорт, едва освещал бензоколонку. К каждому фонарю был подвешен сужающийся книзу хвост света, едва достававший до земли.

Несколько минут я наблюдал, как в бессмысленном и бессистемном движении маневрируют, ползут, останавливаются и снова трогаются легковушки и грузовики. Что все они забыли в семь утра у заправочной станции под Лидсом? В темноте? Под дождем?

875 000 фунтов

Я наведался в «Счастливого едока», взял завтрак «Олимпийский» и прочитал все газеты до последнего слова. Тори опять вляпались, кинозвезды трахаются как кролики, коровы в цирке на льду, мелкая возня и бред повсюду — обычная мутотень.

Перечитал некрологи — веселее не стало. В Пултон-ле-Филд я прожил всего три месяца (когда в середине семидесятых мой отец открыл и тут же закрыл зоомагазин), вряд ли этого хватит для произведения в лорды. В своем ли уме я был вчера, когда отправился на север по Ml? Королевская академия драматургии, мама дорогая. Последний раз я выходил на сцену в шестом классе, когда меня заманили участвовать в школьной постановке «Гамлета». Сыграл хуже некуда. Я у всех вызывал отвращение: учитель-режиссер бесился от того, что не может прогнать меня; однокашники отказывались со мной разговаривать, думая, что я нарочно все порчу; осветители злились, что я вечно путаюсь под ногами, когда они настраивают свои лампы. На репетициях я спрашивал, почему мне не разрешают сыграть натуральнее, однако, несмотря на приверженность системе Станиславского, когда наступал мой черед, я впадал в ступор. Мой рот открывался, но из него с тихим хрипом выходил один воздух. Когда я приближался к умирающему Гамлету, мои руки деревенели и вытягивались по швам, отвлекая зрителей от грустного настроя, а может быть наоборот усиливая его, но без связи с пьесой. Одно дело смотреть спектакль (скучно, но не напряжно), другое — играть в нем (самые кошмарные ощущения в моей жизни), разница не дошла до меня даже после генеральной репетиции. В лицо бьет яркий свет, ты чувствуешь, что на тебя из темноты с усмешкой смотрят две сотни глаз. Веди я себя естественно, бормочи вполголоса, никто бы и не заметил, спокойно дотянул бы до конца пьесы. Но выталкивать на яркий свет человека, столь озабоченного собственным «я», доводя эту озабоченность до вселенских масштабов, было неслыханной жестокостью. К третьему, и последнему, представлению я нашел удобный выход и выкрикивал реплики, как сержант на плацу, просто орал их со сцены, чтобы никакие посторонние мысли не успели пролезть в сознание. «И в час отхода пусть музыка и бранные обряды гремят о нем…»[74]