Дэмиан Лэниган - Стретч - 29 баллов

• Название: Стретч - 29 баллов
• Автор: Дэмиан Лэниган
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-86471-354-6

Фрэнк Стретч — неудачник, недотепа, кандидат на вылет, ниже классом всех своих друзей. Вы ведь тоже наверняка считаете, что ваши друзья преуспели в жизни больше вас, и, возможно, вы даже правы. Разница между нами, однако, в том, что я разработал систему, которая доказывает мои предположения.

Я долго подпитывал тайную уверенность, что если захочу, то смогу опередить кого угодно, надо лишь включить свои мозги. Наверное, почти все так думают, по крайней мере, почти все мужчины.

В области «правильных поступков» я целиком доверяюсь здравомыслию женщин. В отличие от мужчин они умеют избегать боли. Уж не знаю, откуда это берется — биология виновата или им вдалбливают с детства, — но если нужно облегчить страдания, я смело поддержу женщину, ибо она найдет выход из любого положения. За исключением случаев, когда речь идет обо мне самом, — тут женщины непостижимым образом сбиваются с верного курса и садят сапогом по ребрам без всякого снисхождения.

Господи, в какой кавардак превратил я процедуру ухаживания. Балл Сэди был так низок, что хоть вешайся: 23 очка, пристрастие к кокаину, амбиции, сводящиеся к пирсингу на клиторе, — ну какая из нас пара, ей-богу?

Я так же мало приспособлен к свободному рынку секса, как и к свободному рынку капитала. Они, похоже, движутся хаотично, но в унисон: все барьеры уничтожены, секс и деньги набегают как волна и потом исчезают по капризу или настроению.

Телевидение проникло в дома сквозь скалы и почву, кабели проложены по дну океанов, забравшись на такую глубину, куда даже глубоководный морской черт не заплывает, и все им мало. Их цель — превратить кожу человека в приемное устройство, глаза — в экраны, рот — в супермаркет.

Блестящая и забавная книга, полная изобретательного и злого юмора.

The Observer

Удивительно свежий роман, отличный стиль и тонкие наблюдения. Временами просто диккенсовский уровень.

The Independent

В генерации молодых писателей Дэмиан Лэниган явно претендует на роль лидера. Чрезвычайно злая и смешная сатира на современного мужчину, парадоксальным образом оставляющая ощущение тепла. Превосходно!

The Big Issue

Душераздирающе и смешно. Невозможно поверить, что дебютный роман может быть столь эффектным и зрелым.

The Mirror

Книга Пэнигана претендует на то, чтобы стать знаковой для своего поколения. Драйв в чистом виде.

FHM

У Лэнигана есть все задатки, чтобы вырасти в выдающегося романиста-сатирика. Его откровенность и злой юмор неподражаемы.

The Insight

---

Из нас только Люси, наверное, была трезва, но не мне судить. Она тихо сидела на подлокотнике дивана, наклонившись вперед, как бы защищая свой живот.

— Ну да ладно. Вернемся к ролику. Думаешь, от него была какая-то польза, Дэвид?

Дэвид старался сохранить невозмутимый вид.

— Нет, вряд ли. Разве что для моей репутации. — Он сделал паузу и посмотрел на меня в упор: — И моего счета в банке, разумеется.

A-а, очень умный ход. Молодец. Как быстро он подхватил кость раздора.

— Счет в банке, еще бы. Но некоторые вещи за деньги не купишь, не так ли, Дэвид?

В моем вопросе смешались пьяный сарказм и угроза.

— Прекрати, Фрэнк, — опять сказала Мэри.

— Нет-нет, все путем, Мэри, я за собой слежу. Мне интересно знать, какие вещи не купишь за деньги.

Алкоголь гудел в ушах.

— Ты когда-нибудь трахал Люси, Дэвид?

Желудок вдруг взмыл к самому горлу, как на американских горках Том посерьезнел. На этот раз решила вмешаться Люси.

— Фрэнк, перестань. Что на тебя нашло?

— Ничего, Люси. Я задал Дэвиду простой вопрос.

— Нет, разумеется, я никогда…

— …не трахал Люси. Я так и думал. Вот видишь, Дэвид, некоторые вещи не купишь за деньги. Люси, например. У меня денег совсем не было, когда я ее трахал, правда, Люси?

Глаза Тома сузились. Он хотел что-то сказать, но осекся, заметив, что Люси заплакала. Я дожимал:

— В те дни, в Хаммерсмите, тебе не было разницы, богат я или нет, не так ли, Люси? Деньги там были совсем ни при чем.

Язык не слушался, алкоголь продолжал бить по ушам.

— Драл невесту лучшего друга, а тот и не ведал.

Том, шатаясь, встал.

— Это что за хренотень? — прорычал он.

На меня вдруг напало раскаяние.

Мэри выпрямилась на диване:

— Ты — крыса, Фрэнк.

— А она тогда кто, Мэри?

— Ты — мерзкая крыса.

Люси выбежала из комнаты, обливаясь слезами. Том устремился за ней:

— Что ты? Что ты?

Сквозь топот ног по лестнице доносились крики Люси. У меня тряслись руки. Я попытался сосредоточить взгляд на ковре, и комната снова поплыла. Боковым зрением я видел, что Мэри неотрывно смотрит на меня.

— Что тебе надо, Фрэнк? Чего ты добиваешься?

— Отвали, шлюха.

Она вскочила и попыталась с размаху ударить меня ногой в чулке, но я выставил руку. Помню, что у нее вырвался придушенный вскрик ненависти, который меня напугал. Мэри выбежала из комнаты, оставив Дэвида сидеть с разинутым ртом. Я уставился на него. Он медленно качал головой.

— Мне тебя жаль, искренне жаль.

— И ты отвали.

— Мне искренне хотелось подружиться, Фрэнк, искренне.

Он встал и вышел, оставив меня удивляться.

Просидев пять минут в полной тишине, я поднялся и побрел к машине. Ключ не желал попадать в замок. Открыв дверцу, я взглянул на окна первого этажа. Том смотрел на меня, но я не мог разглядеть, с каким выражением. Я сел в машину и завел двигатель. Я так надрался, что не мог сообразить, в какую сторону выворачивать руль, чтобы развернуться. Подергавшись черт знает сколько раз вперед и назад, я выехал на дорожку и потом на узкое шоссе. На разъезде пришлось ждать целую вечность — не мог толком разглядеть, есть встречные машины или нет. Наконец повернул и пополз с черепашьей скоростью. Алкоголь придавал ощущению движения гиперреальность. Двигатель завывал обезумевшим тигром, набалдашник рычага передач вырос до размера баскетбольного мяча. Через милю я остановился в подходящем месте, чтобы подвести итоги. Приехал, что называется, в никуда. Я дышал с надрывом, словно играл мелодраматическую сцену в кино или театре. Еще мне запомнилась здоровенная лисица, пробежавшая перед машиной, ее глаза огоньками зажглись в свете фар. Я погасил фары и закрыл глаза.

Шесть фунтов мелочью

Я очнулся в четыре тридцать. Рассветом еще и не пахло. Проснувшись, я почувствовал себя еще хуже. В горле колыхался ядовитый коньячный привкус, голову разламывала изощренная боль. Словно череп наполнили металлическими шариками и пластинками, и вся эта железная дребедень по очереди то искрилась, то гудела, то звенела. Меня мучила бешеная жажда, но я не мог себе представить, какой напиток мог бы сейчас пройти в глотку. Фруктовый сок? Слишком много кислоты. Кока-кола? Слишком много газа. Вода? Слишком водянистая. Мой организм вопил о пополнении запасов влаги, но губы и нёбо отказывались ее доставлять.

Постепенно, со стонами, возвращались к жизни органы чувств. Я ощутил ледяной холод в промежности. Потерев в паху окоченелой культей, в которую превратилась рука, я понял, что обоссался. Сжав челюсти, попытался остановить наплыв тошноты. Рвотный ком, неудержимо пульсируя, стремился прорваться через пищевод. Старательно дыша через нос, я несколько раз сглотнул горькую слюну. Не помогло. Начал опускать стекло, но оно застряло, и меня мощно вырвало сквозь пальцы правой руки, которой я попытался заткнуть рот последним отчаянным жестом. Остатки я выплюнул, сумев наконец-то открыть дверцу. На желудок давила чья-то огромная холодная ступня. Я на несколько минут замер, высунувшись из машины и жадно хватая ртом сухой воздух. По внутренней стороне двери стекали сгустки рвоты. Как только заработали органы обоняния, в нос ударила вонь тухлой рыбы и прокисшего пойла. Меня снова потянуло блевать. Густая тягучая нитка слюны, выпав из широко разинутого рта, тяжело качнувшись, прилепилась к подбородку.

Я вышел из машины и сел на капот. Чернела дорога, ветер дул сквозь высокие кусты и деревья, шурша листвой, как прибой галькой на пляже. Я надеялся, что ионизированный свежий воздух прочистит внутренности, но лишь замерз и начал дрожать. Скорее это была пародия на дрожь в исполнении плохого актера. Я порылся в багажнике в поисках одеяла или куска брезента, чтобы вытереть машину и одежду. Нашлась только грязная замшевая тряпка, которой я смахивал грязь с лобового стекла и обтирал щуп для измерения уровня масла. Кое-как счистил рвоту с двери и многострадальных джинсов. Сумка-сосиска осталась у Тома, но джинсы все равно пришлось снять и бросить в багажник. Посидев у колеса в обоссанных дырявых трусах и убедившись, что меня больше не тянет блевать, я завел двигатель и взял курс на Лондон.

Бензина оставалось совсем мало, и я осторожно вел «кавалер» со скоростью тридцать миль в час, пока не попалась заправочная станция. Унылые желтые уличные фонари высветили подсохшие комочки блевотины на приборной доске. Было только пять тридцать утра, и заправка еще не работала. Я затормозил у въезда на заправку и перебрался на заднее сиденье поспать часок или два, пока не явится хмыренок с ключами. Скорчившись, я сумел выделить достаточно тепла, чтобы забыться легкой, пульсирующей дремой.

Меня разбудил звук машины, остановившейся рядом. Часы показывали двадцать минут седьмого. Бледный тинейджер хамоватого вида с подбритыми висками и зализанной назад липкой черной прядью постучал в окно и с местечковым акцентом произнес:

— Ну, чё, открыуаю уже.

Я вышел из машины и почувствовал секундный прилив удовлетворения от того, что его машина была еще хуже моей, — десятилетний «сеат-марбелла», кустарно перекрашенный в черный цвет. По низу оранжевыми буквами была выведена надпись «Курилка». Давно не приходилось видеть тачку, не тянущую даже на один балл. Юнец наградил мой заблеванный говноход таким же презрительным взглядом и вразвалочку направился к допотопному киоску. Свежеиспеченного хрустящего хлеба, пармезанской ветчины и кофе-эспрессо здесь не предлагали, зато имелись бутыли с моторным маслом, сигареты популярных сортов и беспорядочный набор порножурналов. Я подождал, пока пацан включит насосы. Тот бесцеремонно посигналил большим пальцем и чем-то занялся в своем убогом загончике.

В бумажнике оставалась двадцатка и шесть фунтов мелочью, на которые предстояло протянуть неделю. Питаться можно было в «О’Хара», поэтому деньги реально нужны были только на сигареты. Я залил бензина на десять фунтов и направился к киоску, прекрасно понимая, что без штанов у меня несколько неопрятный вид. Хмыренок распечатал пачку салфеток и склонился над порнушкой. Мне хотелось человеческого участия, и я завел разговор:

— Газеты есть?

— He-а. Привезут только в семь тридцать.

— Черт.

Я остановился перед стеллажом с журналами. Нижние полки были заполнены женскими еженедельниками, полными душещипательных историй об изменах и семейных неурядицах: «Трагедия мужа после смены пола», «Отчимы и падчерицы: шокирующий обзор», «Сексуальные тайны звезд мыльных опер». Кошелки сраные.

— Чё-нить ищем?

— Смотрю просто.

Выше размещались странные журналы для автолюбителей, явно специализировавшиеся на отдельных моделях «Водитель „эскорта“», «Ваш „гольф“», «ДАФ». Еще выше — перекошенные губы и сплетенные тела в обязательной секции «только для взрослых», хотя я не знал ни одного взрослого, который клюнул бы на эту обманку. Один из журнальчиков тоже назывался «Эскорт», еще один — «Фиеста». Сомнительно, что идею с названием одобрили бы в отделе маркетинга «Форда». Меня слегка заинтересовал новый тип журналов — рядом с давно известными стояли «40 с хвостиком» с подзаголовком «Женщины за 40 с 40-м размером бюста» и «Азиатские трусики», состоявшие целиком из японок в задранных юбчонках Еще немного, и появятся «Пухленькие англичанки среднего класса в цветастых летних платьях, с маленькими ножками, светлыми локонами и веснушками на плечах». Я бы на такой подписался. На «Рыжих училок» тоже.