Вячеслав Лопатин - Суворов и Потемкин

• Название: Суворов и Потемкин
• Автор: Вячеслав Лопатин
• Издательство: Наука
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1992
• ISBN: 5-02-009553-2

С середины XIX в. зародилась версия о Г. А. Потемкине как о «завистливом временщике», «бездарном военачальнике», который мешал своему подчиненному А. В. Суворову победоносно закончить войну 1787—1791 гг., утвердившую Россию в положении черноморской державы. На основании обширного документального материала, в том числе новых архивных документов, в книге опровергается эта легенда, показана истинная роль этою выдающегося государственного и военного деятеля России, восстанавливается правда об отношениях этих исторических личностей нашей страны, рука об руку трудившихся на благо Родины.

Для широкого круга читателей.

---

Каменскому — старому сопернику — достается особо. Суворов возвращается к давним событиям Первой турецкой войны, к сражению при Козлуджи, своей стычке с Каменским, который помешал ему «перенесть театр войны за Балканы» и победоносно закончить кампанию.

Возникает вопрос, неужели мрачные воспоминания о событиях шестнадцатилетней давности заслонили в сознании Суворова недавнюю и потому особенно жгучую обиду за Измаил? В записке об этом ни слова. Казалось бы Суворов должен обрушиться на Потемкина, помешавшего ему получить фельдмаршальский жезл, а он негодует на Каменского. Вот уж действительно загадка на загадке.

Разгадать эти загадки можно. Публикуя копию записки, Бартенев привел любопытное примечание переписчика. «Сие писано в Санкт-Петербурге после взятия Измаила штурмом, когда императрица Екатерина хотела за сей необыкновенный штурм возвесть Суворова в фельдмаршалы, но противною партиею сие разстроено, и сделаны ему другие пожалования, как-то: похвальная грамота на память будущих времен, производство в подполковники гвардии в Преображенский полк и еще что-то» [177]. Переписчик отнес записку к послеизмаильскому периоду и грубо ошибся. Записка написана до штурма Измаила. Датировать ее помогает одна подробность. Перечисляя соперников, Суворов обязательно упоминает их титулы: князь Репнин, граф Иван Салтыков, князь Юрий Долгоруков. Николай Салтыков поименован без титула. Он получил графское достоинство в начале сентября 1790 г., за три месяца до штурма Измаила. Следовательно, записка написана никак не позже сентября 1790 г.

В октябре 1789 г. Суворов, ставший графом двух империй, не мог жаловаться на судьбу, даже узнав о том, что его товарищ — принц Кобург — пожалован в фельдмаршалы. Еще меньше оснований для жалоб в ноябре, когда осыпанный наградами граф Рымникский, по собственным его словам, «чуть от радости не умер». В декабре состоялось свидание Суворова с Потемкиным, во время которого победитель везира получил «одну из драгоценнейших в мире шпаг». Иное дело весна 1790 г. Переговоры с турками о мире затягивались. Славная кампания 1789 г., в которой Суворов одержал две блестящие победы, не привела к окончанию войны. Блеск Рымника начинал тускнеть. В наступившем затишье Суворов и решил набросать «мысли вслух». Невольно вспомнился конец предыдущей войны, победа при Козлуджи, стычка с Каменским, гнев Румянцева. Его соперники в самом конце войны или сразу же после нее стали генерал-аншефами, а он — победитель при Козлуджи — не получил ни ордена, ни чина. Обидно. Вот если бы за Рымникской победой последовал скорый мир, он мог бы рассчитывать на новые милости и, кто знает, может быть и на фельдмаршальский жезл. Нашу догадку относительно датировки записки подтверждают письма Суворова дочери: «И я, любезная сестрица-Суворочка, был тож в высокой скуке, да и такой черной, как у старцев кавалерские робронды»,— пишет он из Берлада 20 мая 1790 г. В другом, не датированном письме, написанном по-французски и относящемся к тому же времени, Суворов делится с дочерью грустными мыслями о своей судьбе: «Я ея солдат (т. е. солдат императрицы.— В.Л.), я умираю за мое отечество. Чем выше возводит меня ея милость, тем слаще мне пожертвовать собою для нея. Смелым шагом приближаюсь к могиле, совесть моя не запятнана. Мне шестьдесят лет, тело мое изувечено ранами, но Господь дарует мне жизнь для блага Государства». Те же мысли, что и в записке, почти дословно повторена фраза: «...время кратко, сближаетца конец! Изранен, 60 лет, и сок высохнет в лимоне». Вскоре, по возобновлении военных действий, Суворов с головой ушел в боевую жизнь, и ему было не до грустных мыслей.

Оказалось, что опубликованные Бартеневым записки были известны и раньше по публикациям 1856 и 1872 годов [178]. Причем они печатались не с копий, а с подлинных автографов, хранившихся в семье суворовского адъютанта И.О. Куриса. В 1900-е годы эти автографы держал в руках исследователь суворовского эпистолярного наследия В.А. Алексеев, который опубликовал их с максимальной точностью [179]. Копиист, которому доверился Бартенев, исказил некоторые места записки. Начало выглядит совсем иначе: «Г. А. С. Р. Г. 3. Г. Ч. было бы в степень Г. П.— от меня больше пользы!— после не были бы странности при Варне, Шумне...» Мы предлагаем читать это место следующим образом: «Г[раф] А. В. С[уворов] Р[ымникский]. Г[рафу] 3. Г. Чернышеву] было бы в степень Г[енерал]-П[оручика] — от меня больше пользы!— после не были б странности при Варне, Шумне...» (Полный текст приведен в книге: А. В. Суворов. Письма. M., 1986. С 393—394).

Смысл совершенно ясен: графу 3. Г. Чернышеву, возглавлявшему Военную коллегию, следовало бы произвести Суворова в генерал-поручики (тем более, что он, прибыв на дунайский театр военных действий, одержал в 1773 г. победы при Туртукае и при Гирсове), Тогда бы в осеннем наступлении 1773 г. он —- Суворов — сумел бы принять деятельное участие, добился бы большего успеха, чем генерал-поручики Унгерн и Долгоруков под Варной и Шумной. Логичен и переход к Каменскому: получив чин генерал-поручика раньше Суворова, тот имел старшинство; но, будучи главным начальником, Каменский не воспользовался суворовской победой при Козлуджи и остановил наступление на Балканы. Он него — Суворова — больше пользы, а его затерли, вовремя не дали чина генерал-поручика, и дело пострадало. Как видим, никакого упрека по адресу Потемкина нет и в помине. Но лучший биограф Суворова Петрушевский выбирает самую недостоверную публикацию суворовской «Записки» только потому, что в ней якобы можно вычитать упрек Александра Васильевича по адресу «господина Потемкина», будто бы вскоре после измаильского штурма.

Взглянем на «произвождение за Измаил» беспристрастно. Щедрость, с которой были награждены участники штурма, не уступала и даже превосходила «очаковское произвождение». «Я назначил награждение орденами тех единственно,— писал императрице Потемкин 24 марта 1791 г.,— о которых достоинстве я беспрекословно удостоверен. Но, если и из прочих по точнейшему и строгому исследованию найдутся достойными подобной награды, то и для них осмеливаюсь испрашивать некоторого числа Георгиевских и Владимирских крестов, тож и шпаг. А затем испрашиваю Высочайшее повеление, Всемилостливейшая Государыня, всем из отличившихся, которые от моего производства зависят, объявить чины с листом каждому, означающим службу его, убавя сроку к ордену по примеру Очаковских и с таким же крестом... Всем нижним чинам медали с надписью «За отменную храбрость» [180].

Точно такие же знаки отличия были учреждены для участников Очаковского штурма.

Но разве можно сравнивать очаковский штурм с измаильским? И можно, и должно. Разумеется, Измаил был мощнее Очакова, хотя и последний относился к числу первоклассных крепостей. Быстрота, с какой Суворов провел подготовку и сам штурм, не знают равных в военной истории. Но вспомним, что Очаков штурмовался в начале войны, еще недостаточно обученными и закаленными войсками, не прошедшими великолепной школы, какая была у них ко дню штурма Измаила. Да и противник, потрясенный поражениями, в 1790 г. был иным нежели в 1788. Недаром Суворов, узнав о победе Репнина под Мачином (28 VI. 1791 г.), ревниво писал о том, что эта победа была добыта его, суворовскими войсками, сражавшимися под Фокшанами, при Рымнике, Измаиле. Справедливости ради следовало бы прибавить: и потемкинскими войсками, штурмовавшими Очаков, сражавшимися под Каушанами, Хаджибеем, Бендерами. Отметим попутно, что в Мачинском сражении выдающуюся роль сыграли командиры корпусов М.И. Кутузов, князь С.Ф. Голицын и князь Г.С. Волконский — генералы, выдвинутые и решительно поддержанные Потемкиным.

В сознании современников Очаков и Измаил были выдающимися победами русского оружия. Но они не оправдали связывавшихся с ними надежд на окончание войны. Если бы взятие Измаила привело к миру, то Суворов был бы вправе рассчитывать на фельдмаршальский чин. Но, повторяем, этого не произошло. Что же касается австрийцев, то награждение принца Кобурга чином фельдмаршала за Рымникскую победу (австрийские военные историки подчеркнуто называют ее «победой при Мартинешти») объясняется тяжелыми поражениями, которые австрийцы терпели в войне с Портой. Редкий успех австрийского оружия был отмечен с небывалой торжественностью. Сам Моцарт написал марш, посвященный герою Кобургу. Став фельдмаршалом, «ученик Суворова» в дальнейшем ничем не прославился и даже растерял приобретенную благодаря «своему великому другу» репутацию. В русской армии на чин генерал-фельдмаршала смотрели гораздо строже, чем у австрийцев, строже, чем в Первую турецкую войну.

Эта война длилась шесть лет. Чин фельдмаршала получили трое: главнокомандующие армиями граф П. А. Румянцев и князь А. М. Голицын, а также президент Военной коллегии граф 3. Г. Чернышев. Потемкин получил этот чин в 1784 г. по должности президента Военной коллегии. Во Вторую турецкую войну, длившуюся четыре года, никто не получил фельдмаршальского жезла. Даже князь Репнин, выиграв Мачинскую битву, непосредственным результатом которой стало подписание предварительных условий долгожданного мира с Турцией, получил в награду лишь Георгия 1-го класса. Немногочисленные биографы Репнина усматривают и здесь козни Потемкина, но если быть справедливым, роль Репнина в войне 1787—1791 гг. не шла ни в какое сравнение с ролью Суворова и его заслугами. Кажется, можно подводить черту. Версия о преследованиях Потемкиным Суворова основана на сомнительных анекдотах, на грубых передержках и ошибках. Имеющиеся документы и свидетельства современников опровергают эту версию.