Эдуард Скляров - Записки бывшего милиционера

• Название: Записки бывшего милиционера
• Автор: Эдуард Скляров
• Издательство: Правда Севера
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-85879-908-5

Настоящие записки, названные как «Записки бывшего милиционера», являются не литературным, а кратким документальным описанием моей жизни, и то только в той части, которая запомнилась мне самому или о которой я узнал из документов, прочих бумаг и рассказов других людей, и не только милицейского периода, которому отдано почти тридцать лет собственной жизни.

Когда задумывались «Записки…» — а это было достаточно давно, — тогда и родилось их название, и мне казалось, что милицейский период моей жизни — это самое важное и единственное, что достойно описания. Но в последующие годы в моей «милицейской» голове под влиянием новых жизненных событий и обстоятельств произошли такие переоценки всего и вся, что теперь я твёрдо знаю: милицейский период — это далеко не самое главное в моей жизни. Главным является вообще вся жизнь, со всеми её взлётами и падениями; а то, что ранее казалось мелким и незначительным, на самом деле не менее важно, чем служба в милиции. Другое дело, что какие-то периоды, какие-то события хотелось бы прожить по-иному. Но, увы, двух жизней не бывает.

---

К весне 1975 года стало известно о создании нового факультета в Академии МВД — по подготовке руководителей горрайорганов внутренних дел, и я сделал всё, чтобы попасть в кандидаты на поступление в Академию на этот факультет, использовал возможности, которые мне давала работа в кадровом аппарате УВД.

На это у меня были особые причины: имея только гражданское высшее образование, я понимал, что без специального милицейского образования карьеру не сделать.

Перед убытием в Москву оформил отпуск и даже ухитрился пройти горнило проверок на благонадёжность, чтобы впервые побывать за границей — в Югославии и Румынии — по автобусной туристической путёвке, правда, под бдительным оком старшего (вернее, старшей) и тайным надзором комитетчика, который обязательно присутствовал в каждой группе под видом рядового туриста.

Югославия у нас в стране считалась одной из социалистических стран, но с «душком» капитализма, и поэтому значительно отличалась от нашей Родины. А Румыния — рядовая соцстрана, но бедная, то есть люди там жили хуже нас. Но если в Югославии мы посетили много городов и даже дня три отдыхали в одном из отелей на берегу Адриатического моря, то в Румынии, кроме городов Бухарест и Темишоари, нигде практически не останавливались.

Не знаю, кто придумал такой маршрут, но мы воочию смогли убедиться в преимуществе югославской экономики с капиталистическим уклоном над чисто социалистическим укладом Румынии.

В Югославии нас поразило — да просто убило — обилие магазинов и товаров в них, включая кока-колу и жевательную резинку (жвачку), про которые мы — во всяком случае я — думали, что их употребляют только на Западе.

В Советском Союзе в середине 70-х годов очень модными были чёрные лакированные туфли, а также материал под названием «кримплен» (100 % синтетика), из которого шились платья, женские и мужские костюмы и брюки. Но всё это у нас можно было достать по большому блату. И вдруг мы в Югославии чуть ли не в каждом маркете видим огромные сетчатые корзины по пояс в высоту, наполненные этим самым кримпленом и этой лакированной обувью, причём туфли не были собраны в пары, а правые и левые их части, благодаря стараниям советских туристов, были разрознены. Многие наши люди, оказывается, знали об этом и, когда подъезжали к магазину, толпой из автобуса бежали к этим корзинам и рылись в поисках нужной вещи или пары одинаковых туфель. Югославы уже этому не удивлялись, а только с усмешкой проходили мимо, глядя на кольцо пятых точек, окружавших корзины, как оказалось, с уценённым барахлом.

Несмотря на страстное желание приобрести пару обуви — кстати, она, по нашим меркам, стоила копейки, — я не мог заставить себя принять участие в этом действе, а поэтому остался без новых туфель.

Зато мне очень повезло со значками, которые я коллекционировал уже несколько лет и часть (штук сто) взял с собой для обмена при случае за рубежом, чтобы пополнить свою коллекцию. Но, как ни удивительно, в Югославии значков не оказалось. Их не было ни в одном магазине. Более того, когда кто-то из югославов видел на советском туристе значок, то просьбы его подарить было не миновать. С обменом у меня ничего не вышло, но и дарить значки я не собирался, так как никаких побудительных мотивов к этому у меня не было.

И вот в одном из магазинов продавец случайно увидел у меня эти значки (они всегда были у меня в сумке) и стал просить продать их ему. После недолгих колебаний я отдал ему всё, что было. Полученная взамен сумма оказалась вдвое больше той, которую нам разрешили взять с собой в Югославию. Конечно, всю валюту я потратил на сувениры и подарки. Купил Елене кримпленовое белое платье, которое она потом с удовольствием носила, и два отреза такой же ткани, но других цветов. Кроме того, купил недорогую икону, несколько книг и подарки детям.

Ну а в Румынии забот с выбором подарков не было, потому что и покупать-то было нечего. В магазинах всюду продавались банки с толстолобиком в томате китайского производства, но с русским текстом на этикетках и книги с портретами Мао Цзэдуна на обложках. На прилавках всё же были мясные продукты, в том числе колбаса и копчёности, а также кожаные изделия. Присутствовали ещё кое-какие товары вроде китайских зонтиков.

Наличие китайских продуктов и ширпотреба объяснялось просто: Румыния в то время горячо дружила с Китаем, а с СССР была в очень прохладных (если не сказать хуже) отношениях. Наличие мяса и товаров из кожи объяснялось преобладанием аграрного производства в стране.

Многим из нашей группы, в том числе и мне, неистраченную румынскую валюту пришлось возвращать в банк, так как на хорошие кожаные вещи её не хватало, а покупать колбасу даже в голову не приходило. Но некоторые всё же постарались превратить валюту в товар. Так, один парень из нашей группы купил большой кожаный чемодан, набил его колбасой и благополучно пересёк границу, благо нас нигде никто практически не досматривал.

Наша группа состояла в основном из рабочих-передовиков, награждённых турпутёвками. Молодёжи было мало, но с первых же дней возникли микрогруппки, то есть пары, а я оказался в составе троицы с прорабом-строителем Виктором Сысоевым и инженером Иваном Федосеевым. Так мы тройкой и путешествовали, игнорируя женскую половину группы, за что на полном серьёзе получили выговор от руководительницы. Видимо, мы вызывали подозрение, и она получила указание от тайного надзора разобщить нашу троицу, чтобы «чего-нибудь не вышло». Но мы оказались стойкими солдатиками, отбили все женские атаки и продолжали шляться по заграничным достопримечательностям тройкой до конца тура.

Конечно, впервые оказавшись за железным занавесом, мы на всё смотрели открыв рот, всё казалось диковинным. Интересно было наблюдать, как водитель автобуса и гид категорически отказывались обсуждать с нами югославское житьё-бытьё и при этом оглядывались по сторонам. А когда я попытался сфотографировать резиденцию президента Тито — он же генсек тамошней компартии, — то ко мне подскочили неизвестно откуда взявшиеся человек пять, замахали на меня руками и запретили фотографировать. Но зато в Титовграде, случайно оказавшись там в день рождения Тито, мы стали свидетелями того, как широко, вплоть до сброса из самолётов открыток с текстами, славящими Тито, отмечали это событие.

А в Румынии из автобуса мы увидели — как будто в каком-то историческом фильме — табор цыган и самих цыган, расположившихся кольцом, в центре которого цыган с бородой кнутом стегал молодую цыганку не по-киношному, а она извивалась под ударами и визжала. Однако мне до сих пор кажется, что всё-таки это было представление, то есть понарошку, потому что уж слишком демонстративно всё происходило.

Так или иначе, но от увиденного в Югославии и Румынии у меня не появилось желания остаться и жить в такой загранице: носить кримплен, кушать толстолобика и постоянно озираться по сторонам. Боже меня упаси! А о жизни в капстранах я тогда не имел объективного представления. Слишком мощной была советская пропаганда о «загнивающем капитализме».

8. Московская жизнь. Академия

Вернувшись из отпуска, я сдал дела и отбыл в Москву на вступительные экзамены в академию. Экзамены проходили в летнем лагере академии, который располагался в районе железнодорожной станции Трудовая по Савёловской линии.

В Москву я приехал вечером. Пока добрался до Трудовой, стемнело. Я был вынужден с чемоданом в руках и вместе с таким же, как и я, кандидатом, С. Красновым, по тропинке, указанной каким-то прохожим, искать лагерь. В полной темноте мы, естественно, заблудились, натыкались на какие-то воинские части, по подсказкам военных шли дальше и где-то к утренней заре всё-таки нашли то, что искали. Лагерь оказался недалеко от станции, во всяком случае, ближе, чем те части, на которые мы набредали ночью.

В экзаменах сложного ничего не было, так как всё свелось к проверке элементарной грамотности и наличия чувства современности у кандидатов. Ведь были и такие, которые не только не знали, например, тогдашних публичных деятелей, но даже не имели понятия о международной обстановке.

Основным экзаменом, как ни странно, была личная беседа начальника академии Сергея Ивановича Крылова с каждым кандидатом, причём беседа не формальная, а долгая и подробная. Я так понял, что Крылов хотел лично убедиться, что кандидаты, которые им отбираются, способны учиться, желают этого и стремятся к карьерному росту.

В лагере разместились по казармам, днём с нами занимались учителя средних школ, вели занятия по русскому языку и литературе, и это неспроста, потому что многие не только не умели правильно писать по-русски, но даже и говорить. Кроме того, проводились с нами занятия по милицейским уставам и основным приказам министра и по строевой подготовке. Кстати, опять-таки, как ни странно, но я оказался единственным, кто получил отличную оценку по строевой, хотя себя я никогда не считал, да и не был фактически строевиком в хорошем смысле этого слова.