Эдуард Скляров - Записки бывшего милиционера

• Название: Записки бывшего милиционера
• Автор: Эдуард Скляров
• Издательство: Правда Севера
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-85879-908-5

Настоящие записки, названные как «Записки бывшего милиционера», являются не литературным, а кратким документальным описанием моей жизни, и то только в той части, которая запомнилась мне самому или о которой я узнал из документов, прочих бумаг и рассказов других людей, и не только милицейского периода, которому отдано почти тридцать лет собственной жизни.

Когда задумывались «Записки…» — а это было достаточно давно, — тогда и родилось их название, и мне казалось, что милицейский период моей жизни — это самое важное и единственное, что достойно описания. Но в последующие годы в моей «милицейской» голове под влиянием новых жизненных событий и обстоятельств произошли такие переоценки всего и вся, что теперь я твёрдо знаю: милицейский период — это далеко не самое главное в моей жизни. Главным является вообще вся жизнь, со всеми её взлётами и падениями; а то, что ранее казалось мелким и незначительным, на самом деле не менее важно, чем служба в милиции. Другое дело, что какие-то периоды, какие-то события хотелось бы прожить по-иному. Но, увы, двух жизней не бывает.

---

В стране тогда не существовало даже специальной службы для перевозки трупов. И всё это работникам милиции приходилось делать за грошовые зарплаты. Но люди работали, и, видимо, прав был один из начальников областного УВД — генерал В. И. Цветков, который однажды на совещании на очередные сетования по поводу маленьких окладов сказал: «Вы и ваши работники получаете столько, сколько заслуживаете, в противном случае вы бы здесь не работали».

Что касается необеспеченности работников милиции средствами защиты, то губительность этого обстоятельства подтверждалась повседневной практикой. Примером может служить трагедия, произошедшая с помощником дежурного Приморского РОВД Сергеем Павловичем Выборновым. Этот райотдел размещался на первом этаже здания по проспекту Павлина Виноградова (теперь проспект Троицкий), 96а. В этом же здании находились Октябрьский РОВД и Управление исправительно-трудовых учреждений (колоний).

В один из злосчастных дней 1972 года — а было это 18 августа — я шёл по заднему двору дома № 96а и издалека увидел в нескольких метрах от него открытый канализационный люк и рядом неподвижное тело мужчины. В этот момент из задней двери здания выскочил Сергей Выборнов — его я хорошо знал, так как несколько лет работал в Октябрьском РОВД, — на ходу натягивающий на себя противогаз, и по лесенке буквально нырнул в колодец. Сразу после этого я увидел, как набежавшие люди с помощью верёвки вытаскивают из колодца ещё одно неподвижное тело и начинают кричать. Оказывается, Сергей успел обвязать верёвкой второго мужчину и тут же потерял сознание. Дело в том, что в колодце скопился сероводород, а один из двух сантехников, не проверив уровень загазованности, полез в него и тут же отключился, но его каким-то образом вызволил второй сантехник, а сам при этом отравился газом, его-то и спас Выборнов. На моих глазах Сергея пытался вытащить случайно оказавшийся здесь комендант здания УВД Валентин Кузаков, но, несмотря на то, что он был в фильтрующем противогазе, тут же выскочил из колодца, не успев опуститься в него с головой. Сергея пытались спасти приехавшие по вызову пожарные в изолирующих противогазах, но уже было поздно, хотя прибывший врач скорой помощи прямо на столе в дежурной части отдела вскрыл ему грудную клетку и делал прямой массаж сердца. Спасти Сергея Выборнова не удалось. Он остался бы жить, если бы в райотделе был хотя бы один изолирующий противогаз. Вскоре улицу Народную в Архангельске переименовали в улицу Выборнова.

Кстати, отсутствие средств защиты вредило не только непосредственно работникам, но нередко являлось причиной их отказа от проведения следственных действий, а это уже напрямую сказывалось на качестве работы по раскрытию преступлений.

На третьем-четвёртом году работы следователем я почувствовал себя профессионалом. Уже не я, а у меня спрашивали, что и как. Сложился свой стиль работы. Так или иначе, но по количеству и качеству расследованных дел я опережал многих своих коллег, меня стали замечать, присвоили звание лучшего следователя области (естественно, среди милицейских следователей), моя фотография оказалась на районной Доске почёта. А на торжественном собрании в честь Дня советской милиции Северный русский народный хор в мою честь исполнил народную песню (названия не помню). Мы с Еленой сидели в первых рядах, и мне было хорошо видно, в какие грязные и помятые костюмы были одеты участники хора. Это очень неприятно поразило, и с тех пор я не мог заставить себя побывать хотя бы на одном концерте этого прославленного песенного коллектива. Увы.

10 ноября 1970 года (День советской милиции) в газете «Правда Севера» впервые была опубликована моя фотография как работника милиции. 18 ноября 1972 года в этой же газете снова появилась моя фотография и большая статья о моей служебной работе, в которой, среди прочего, упоминалась раскрытая мной кража в облвендиспансере и то, что моя фотография размещена на Доске почёта Октябрьского района города Архангельска. В предисловии к книжке «Служба такая…», изданной в 1973 году, начальник областного УВД В. И. Цветков упомянул мою фамилию среди работников милиции, достигших успеха. Таким образом, я стал известным человеком в милицейской среде.

В 1973 году мне предложили занять должность начальника следственного отделения вместо перешедшего в УВД Виктора Тимофеевича Камышева. Работать с коллегами было легко. Я знал подчинённых, они знали меня, знали и в прокуратуре, куда приходилось обращаться за санкциями — то на арест, то на обыск, то на продление процессуального срока. С одним из следователей прокуратуры — Юрием Тимофеевичем Лебедевым — даже сложились приятельские отношения. Конечно, доставляли неприятности нарушения сроков расследования, ошибки следствия, которые время от времени допускали мои подчинённые, в основном из числа молодых, недавних выпускников вузов. Одни быстро осваивались, учились практике, другие были совершенно профессионально непригодны. Всё-таки труд следователя очень специфичен, и далеко не каждый по своему уму и складу характера может этим заниматься. Ни материальных, ни иных стимулов для работы не было. Даже потолок в звании ограничивался для следователя старшим лейтенантом. Текучка кадров была страшная. Одни уходили, другие приходили, но костяк из четырёх-пяти человек был стабилен, и только благодаря этому функция следствия, хоть и со скрипом, но исполнялась.

Должность начальника следственного отделения была для меня знаменательна тем, что я впервые оказался в роли начальника, впервые у меня появились подчинённые, впервые я реально осознал, насколько разными бывают люди по отношению к своим обязанностям: от людей с чувством повышенной ответственности за порученное дело до таких, как одна из молодых следователей, которую в любое время дня можно было видеть возящейся с бумагами, но при проверке материалов уголовных дел всегда обнаруживался полный ноль, полное бездействие; и это при постоянном контроле за ней, при постоянной помощи ей в работе.

Для подчинённых мне следователей некоторые мои требования оказались весьма неожиданными. Например, поручая новый материал для расследования, я одновременно в письменном виде указывал даты обязательных мне докладов о выполнении следственных действий, об избрании меры пресечения и другое и держал эти сроки под жёстким контролем. Некоторые следователи мои требования расценивали как посягательство на их следственную независимость и свободу, но со временем признавали необходимость такого контроля.

В какой-то мере шокирующими даже для кадровиков оказались некоторые мои формулировки в аттестациях своих сотрудников. Например, одному из опытных следователей я записал в аттестации о качественном расследовании им уголовных дел, но отметил, что для его работы характерна штурмовщина, имея в виду, что он из отведённых законом на расследование двух месяцев мог львиную долю этого времени ничего не предпринимать, а за оставшуюся неделю, сидя день и ночь над материалом, успешно завершить дело. В аттестации другого следователя я отметил его болезненность, из-за которой он большую часть времени находился на больничных листках. Согласитесь, что аттестация для того и делается, чтобы охарактеризовать работу конкретного сотрудника. Но, тем не менее, констатация подобных особенностей в работе для многих почему-то оказалась неприемлемой. Все привыкли, что в аттестациях либо только хвалят, если нужно работника продвинуть по службе или наградить, либо, наоборот, — обливают грязью, если нужно наказать. При этом никого не смущало, что за несколько месяцев до аттестации этого работника вовсю расхваливали.

На этой должности меня сменил Николай Фёдорович Кичин, высокий стройный подполковник, бывший начальник Приморского райотдела милиции, которого уволили с этой должности из-за бандита, нападавшего на инкассаторов. Бандитом оказался один из работников этого отдела. Через год после увольнения Кичина восстановили на службе в органах внутренних дел и назначили вместо меня начальником следственного отделения Октябрьского РОВД.

Несмотря на свой моложавый вид, Кичин был фронтовиком, прошёл войну, имел награды. Был он с юмором, форму носил с форсом, пользовался популярностью у женщин.

Во время приёма-сдачи документов я случайно увидел у него несколько заграничных цветных альбомов с порнухой. Фотографии были настолько откровенными, что, несмотря на свой милицейский опыт, я впервые видел такое и просто был ошарашен, потому что никогда до этого подумать даже не мог, что найдутся люди, которые будут фотографироваться таким образом, и найдутся типографии, которые могут такое напечатать. Времена были советские, мораль была соответствующая, подобной «литературы» не было вообще, телевидение было целомудренным, и народ не был развращён, как сейчас. Секс в стране, конечно, был (несмотря на шуточное заявление одной из участниц теледебатов в 90-е годы с Америкой, что «в СССР секса нет»), но никоим образом не афишировался, существовало табу на эту тему на телевидении и в других СМИ. А теперь дети с пелёнок не только знают, что это такое, но и постоянно видят сам процесс на экранах кино и телевидения. О каком тут воспитании чувств и нравов можно говорить!