Артур Гайе - Сафари

• Название: Сафари
• Автор: Артур Гайе
• Издательство: Печатное дело, Принт-Ателье
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1995
• ISBN: 5-88762-006-4

Немецкий писатель Артур Гайе до четырнадцати лет служил в книжном магазине и рано пристрастился к описаниям увлекательных путешествий по дальним странам. По вечерам, засыпая в доме деспотичного отчима, он часто воображал себя то моряком, то предводителем индейских племен, то бесстрашным первооткрывателем неведомых земель. И однажды он бежал из дома и вскоре устроился юнгой на китобойном судне, отходившем в Атлантический океан.

С этой минуты Артур Гайе вступил в новую полосу жизни, исполненную тяжелого труда, суровых испытаний и необычайных приключений в разных уголках земного шара. Обо всем увиденном и пережитом писатель рассказал в своих увлекательнейших книгах, переведенных на многие языки Европы и Америки. Наиболее интересные из них публикуются в настоящем сборнике, унося читателя в мир рискованных, головокружительных приключений, в мир людей героической отваги, изумительной предприимчивости, силы и мужества.

В сборник включена также неизвестная современному читателю повесть Ренэ Гузи «В стране карликов, горилл и бегемотов», знакомящая юного читателя с тайнами девственных лесов Южной Африки.

---

Говоривший умолк. Он спокойно уселся у огня и стал потирать озябшие желтые руки. Король молча смотрел на него в упор. Затем он ударил острием своего копья по камням и рассмеялся деланным смехом.

— Ты умен как степной заяц, араб! Сегодня ночью твой слуга может отправиться с носильщиками, а завтра утром на мой двор должны быть доставлены шестьдесят ружей, и тогда, к новолунию, я начну охотиться на чужеземцев, которые пришли сюда и хотят распоряжаться в стране, где только я имею право распоряжаться! Их власть закончится в новолуние, можешь не сомневаться, араб! У меня тысячи воинов…

Его голос становился громче с каждым словом. Он потрясал копьем в украшенной медными кольцами руке. В его глазах загорелся огонь долго сдерживаемой ненависти. Страусовые перья развевались над его головой, как темное пламя.

За этим взрывом последовало глубокое молчание. Бросив исподлобья испытующий взгляд, король неожиданно спросил совершенно изменившимся голосом:

— Но разве у тебя есть столько ружей, араб?

— Да, Мели, — ответил торговец с едва заметной усмешкой, — есть еще много ружей, которых я не продаю!

Он встал и приблизился к костру, пламя ярко озарило его лицо с горбатым носом и узкой бородкой.

Аскари насколько мог вытянул голову из-за утеса, чтобы лучше рассмотреть лицо говорившего.

— Да ведь это Ибрагим, торговец из Конго! — прошептал он и в волнении сдвинул со лба шлем.

В эту минуту приклад его ружья соскользнул с камня. Собеседники вздрогнули и вскинули головы.

— Мту хуко! (Там кто-то есть!) — крикнул один из них.

Большими прыжками мчался Хатако по ущелью, наполненному криками преследовавших его врагов. У тесного выхода он резко свернул и побежал к скату, по которому он спустился в ущелье. Там среди дико громоздившихся скал он мог найти верное убежище.

Он успел опередить своих врагов. Скоро туман скрыл его от глаз преследователей, но все же некоторые продолжали погоню; они следили за стуком его тяжелых башмаков. Они не могли его догнать, но как он ни кружил, ему не удавалось от них избавиться. Хрипя, он на бегу поднял ружье и снова его опустил, быстрые беспокойные мысли пробегали в его мозгу: стрелять, перестрелять как можно больше врагов и умереть, сражаясь? Нет, нет спастись, во что бы то ни стало спастись! Он должен предупредить своих друзей, ведь он один знает, что им угрожает! О, он отлично понял слова Мели! В холодной, безлюдной стране духов он втайне готовил измену, в глубокой тайне — пока Хатако не открыл его плана! И потому он должен теперь спастись!

Он мчался дальше, слыша за спиной крики толпы; но вот что-то живое зашевелилось перед ним, два-три грузных тела, перескакивая со скалы на скалу, с шумом пронеслись под гору, за ними следом катились камни. Хатако поспешно бросился на землю между двумя скалами и прислушался. Да, так и есть…

— Хайя, амекимбиа джини! (Вперед, он скрылся внизу!) — раздавались в тумане голоса.

Топот ног затих в глубине ущелья.

— Ах вы, длинноногие собаки, — тихо засмеялся про себя Хатако, поспешно снимая башмаки, — так быстро, чтобы догнать стадо антилоп, вы все же не умеете бегать!

Лицо Хатако исказилось злобным смехом, он перекинул через плечи башмаки и побежал дальше. Он бежал теперь неслышно, с быстротой и неустрашимостью серны. Легкий и почти бестелесный, как колышащееся вокруг него облако тумана, бежал он с гор по обледенелым скалам, по подмерзшим полянам и зарослям.

После долгого бешеного бега он, задыхаясь, бросился на землю среди заиндевевших кустарников, ползучих деревьев и вереска. Он несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоить дико бьющееся сердце, затем поднял голову и стал прислушиваться к тишине ночи. Не слышно было звуков погони. Ледяной ветер свистел в вершинах скал, разгоняя облака тумана, темный и безмолвный расстилался скат горы, ясными, мощными очертаниями в нетронутой чистоте и величии возвышался ледяной купол, страна его мечты, а над ним, среди полчищ сияющих белым светом звезд плыл тонкий серебряный серп убывающей луны.

Беглец долгим взглядом присматривался к светилу… Послезавтра — новолуние Мели!

За глубокими морщинами, бороздившими его лоб, зашевелились беспокойные мысли: в лагере находилась лишь половина отряда, остальные на расстоянии дневного перехода работали по прокладке дороги, пролегавшей через владения Мели.

Он должен спешить, не теряя ни минуты. Путь далек и полон опасностей. Он встал на ноги, дрожа от холода, сорвал с онемевших от холода ног разорванные в клочья носки и снова обулся.

Затем он взял понюшку табака, прислушался и дрожа под порывами ледяного ветра, снова пустился бежать. Теперь местность не представляла никаких препятствий; он бежал по ровному скату, луна и звезды освещали ему путь. Он не слышал и не видел преследовавших его. Думая о них, он тихо засмеялся: кто знает, куда они забежали в погоне за ним?

После трех часов быстрой ходьбы перед ним показались темные стены девственного леса. С болотистой земли, как от невидимых костров, вставал утренний пар. Он ступил с открытого ската горы под прикрытие первых деревьев как раз в ту минуту, когда ледяной купол над ним вспыхнул багряным пламенем в лучах утреннего солнца. Здесь он свернул в сторону и в поисках тропинки пошел вдоль опушки леса. Он долго шел вдоль неприступной стены леса, все не находя дороги, которая открыла бы ему доступ внутрь. Только изредка удавалось утреннему солнцу забросить луч красного света в тяжелый мрак, царивший между стволами и ползучими растениями.

Он уже двадцать часов был в пути без сна; ноги отказывались служить, и мучительный голод терзал его внутренности. Время от времени ему удавалось найти по дороге гриб или пригоршню ягод. Он поедал их на ходу, но они не насыщали; от более же лакомой и питательной пищи: кроликов, карликовых антилоп и белок ему приходилось отказываться, так как выстрел из ружья мог бы его выдать и погубить.

Солнце стояло высоко в небе, а ему все еще не удавалось проникнуть за ограду леса. Он, спотыкаясь, шел дальше. От жестокой усталости ноги его дрожали, глаза плохо видели. Время от времени веки его закрывались, он терял равновесие, качался из стороны в сторону, попадал в заросль или натыкался на дерево. Он с усилием открывал глаза и со стоном прикладывал к ним сырой холодный мох. На небольшом пригорке он бросился на камень, чтобы иметь возможность вытянуть ноги. Но, почувствовав, что не в силах побороть сон, он встал и, прислонившись к камню, попробовал отдохнуть стоя. Прищуря глаза, он всматривался в безграничное серое море леса. Вдруг глаза его расширились, к ним вернулась обычная зоркость.

Над деревьями долины в третий раз взлетела стая птиц, затем снова опустилась и вскоре опять поднялась. Он долго и внимательно наблюдал за этими маневрами, и под конец ему стало ясно, что только проходящие по лесу люди могли вызвать такой переполох. Окрыленный новой надеждой, он потянулся и потряс кулаками, словно желая сбросить с себя бремя усталости. Через высокую траву и кустарник он бросился под гору. По долине протекал ручей, и верно — вдоль него вела в лес тропинка!

Хатако нагнулся над прозрачной холодной водой, сделал несколько глотков и освежил горевшие глаза. Он внимательно разглядывал примятую вдоль дерева траву и на лбу его снова появилась глубокая складка: по тропе только что шли люди, должно быть, Мели и его воины — это доказывали следы остроносых сапог сопровождавшего их араба.

Задумчиво опустив голову, вслушивался беглец в немую речь этих следов. Они говорили ему, что на этом пути он не должен давать воли своей усталости, что воины поджидают здесь человека, знающего самые тайные планы их короля. Но все же это была дорога, наконец-то дорога, и он должен по ней идти! Его сильное, стройное тело напряглось, огонек напряженного внимания загорелся в глазах, тихими и легкими шагами он пустился в путь по найденной дороге. В глубине леса тропинка тонула в полумраке. Холодное влажное дыхание сырости носилось в безлюдном, мрачном лесу, вода каплями стекала по светло-серой листве, струилась по коричневым волокнистым покровам стволов, по покрытым плесенью пням, выступала из мха и из листьев, толстым слоем покрывавших тропинку. Над лесом царила мертвая тишина, только изредка раздавалось тоскливое воркование дикого голубя или печальный крик ястреба.

Путник спешил, но все же с неослабевающей бдительностью прислушивался ко всякому звуку. Он без всякой помехи шел уже больше часа, но теперь с каждым шагом чувствовал, что последние силы покидают его…

Ему во что бы то ни стало надо найти какую-нибудь еду! Мучимый голодом, он огляделся кругом, сорвал несколько зеленых веток и впился в одну из них зубами. Остальные он сунул за пазуху, чтобы на ходу обгрызть и заглушить голод.

…Но внезапно поднятая нога застыла в воздухе. Правой рукой он попытался заменить отсутствующую ушную раковину. Затаив дыхание, он прислушивался несколько секунд, а затем, как тень, скользнул и спрятался в кустарнике. До его слуха долетел отдаленный звук человеческого голоса, тихий шум приближающихся шагов…