Борис Каминский - Ох и трудная эта забота из берлоги тянуть бегемота. А.И. на тему 1905 год. Общий файл.

• Название: Ох и трудная эта забота из берлоги тянуть бегемота. А.И. на тему 1905 год. Общий файл.
• Автор: Борис Каминский
• Жанр: Научная Фантастика

Главы 1...26. Добавлена целиком Гл 26 Прощание, печаль и вновь Питер. Обновление от 28.12.2015г. Всех с наступающим Новым Годом!!!

---

- Это Борис Степанович нес чепуху.

- Вот как? Ах, извините, запамятовал, и о какой это Моей книге Вы изволили говорить, Борис Степанович?

Вопрос прозвучал. Мишенин побледнел. У Зверева отчетливо обозначились на щеках ямочки. Борис же сидел, будто объевшийся прокисшими щами.

- Честно сказать, сам не знаю. Наверное, это проведение. Владимир Алексеевич, вы же знаете, так бывает. Приснится что-то или подумается, а позже сам веришь, что это было на самом деле. Особенно, приняв на грудь больше нормы.

- Борис Степанович, а вы ведь сейчас нарочно вставили это 'приняв на грудь', разве не так? - не сдавался репортер, сверля его взглядом.

- Так и Вы, уважаемый Владимир Алексеевич, не случайно приписали историю с книгой Мишенину.

- Борис Степанович! А как прикажете относиться к людям, которые говорили о Моей Книге?! Да еще пророчествовали о смерти! Тоже мне, пророк с сюжетами в кармане, - сказал, будто выплюнул, репортер.

Только теперь стало очевидно, до какой степени он возбужден. Борис напрягся.

Переселенцы были готовы к этому вопросу: они заранее обсудили, что ответить репортеру, но такой реакции не предполагали.

- Хорошо. Если вы так ставите вопрос, Владимир Алексеевич, давайте говорить всерьез. Как любит повторять Дима, поговорим без дураков. Договорились?

- Я вас слушаю, - сквозь зубы выдавил репортер.

- Господин Гиляровский, представим себе на минутку, что меня иногда посещают откровения. Но тогда возникает пара вопросов: как это подтвердить и отчего такой ясновидец живет в халупе. А если я в самом деле иногда что-то слышу? Прикажете, у каждого собутыльника испрашивать разрешения, можно ли о нем рассказать? Сами-то вы о таком часто спрашиваете?

Стиснув столешницу лапищами, репортер продолжал сверлить Федотова взглядом. Это произвело впечатление даже на Димона, приготовившегося спасать своего товарища.

- А вы можете мне сказать, Владимир Алексеевич, отчего в том дурацком откровении вы рисовались мне человеком застенчивым и небольшого роста? Это Вы-то небольшой и застенчивый? Дима, хоть ты что-нибудь скажи!

- А что тут говорить, тут плакать надо, - ответил Зверев. - Я вам скажу как старшему товарищу, господин Гиляровский. Наш Федотов, если хорошо поддаст, всегда наговорит такое, что всем нам отдуваться приходится. А в тот день он налакался, что и половины не помнил.

Манера Зверева подшучивать над старшими иногда прорывалась и в адрес репортера, не вызывая, однако, у него неприязни. Но не сегодня.

- Я вас сейчас же выпорю! -рявкнул дядька Гиляй.

Глядя на разъяренного репортера, Борис понял - еще немного и у клиента 'сорвет клапан'. Конечно, ничего страшного не произойдет, но дядьку они потеряют. А вот это в планы друзей не входило.

- Господин Гиляровский, а ведь я знаю, с чего начнется ваша Книга, - неожиданно произнес Борис.

В горнице повисла тишина. На лице Мишенина отразилось смятение, сменившееся радостью, оттого, что все вот-вот счастливо разрешится. Зверев впал в ступор, а Гиляровский замер.

- Вы опишете, как приехав в Москву, выйдете на Ярославском вокзале. Со своим сундучком на плече пройдете мимо извозчиков. Те не обратят на вас внимания. Потом найдете возницу и скажете: 'Дедушка, мне в Хамовники'. Вам будет немного страшно отдать извозчику гривенный.

- Двенадцать копеек, - автоматически поправил Федотова репортер.

- Может быть, и двенадцать, но откуда я это знаю, сие мне не ведомо. Следить за вами я никак не мог, но ... мне действительно в тот вечер так показалось, - будто извиняясь, закончил Борис.

- Борис Степанович, - вырвалось у Гиляровского, вдруг почувствовавшего, что дальше ничего говорить не надо.

Димка молча разлил водку и буквально вложил рюмку в руку репортера.

- Владимир Алексеевич, это не волшебство, каждый может такое увидеть, но увидит не каждый, - произнес Дима.

- Да, да, - невнятно откликнулся Гиляровский, отвечая чему-то своему.

Борис на мгновенье увидел того Гиляровского, что наивным мальчишкой приехал покорять Москву.

Борис представил, как почтительно прозвучало это 'Дедушка, нам в Хамовники'. Так мягко и почтительно в его России говорили только на Вологде.

Борис вдруг осознал, отчего грозный забияка по книге запомнился ему застенчивым и ранимым человеком. Глаза предательски защипало.

В тот вечер разговоров больше не велось. Репортеру явно хотелось побыть одному. Немного поерзав, он вскоре откланялся.

***

- Старый, как ты решился на такую откровенность? - спросил Зверев.- Я понимаю, что получилось отлично, но так рисковать - это сильно.

- А куда было деваться, ты же сам видел, как наш дядька раздухарился.

- Да, достали его наши тайны. Степаныч, а как ты вспомнил о том дедушке?

- Еще бы ему не вспомнить! Он целую неделю меня терроризировал: вспомни начало, да вспомни начало, - вместо Бориса ответил Ильич.

- Ни хрена себе! Старый, так ты этот разговор спланировал заранее?- по-настоящему изумился Зверев.

- Дима, Гиляровский уже вступает в старость, - устало произнес Борис.- Разве такого можно обмануть? С его-то опытом! Нет, Дима, нужна была только правда. Любую фальшь он бы почувствовал мгновенно. Ты вспомни, как он взъярился на тебя. Честно сказать, я предвидел такую реакцию, потому и сделал эту заготовку. Надо было выдать хоть часть правды. Сам понимаешь, ни один нормальный клиент в хренопутешественников не поверит. Другое дело капелька мистики, ну пришло это знание свыше и все тут. Получается, что вранья просто не было, да и ты нормально подыграл.

Борис замолчал, представив, что всего через пять лет ему исполнится полтинник, как сейчас Гиляровскому.

- Знаешь, Дим, сдается, мы нашли настоящего союзника. Мне кажется, теперь ты спокойно можешь просить Гиляровского посодействовать с документами. Он наверняка знает, что и как. Так-то вот.

***

Вопрос с документами действительно решился. В немалой степени этому способствовало общение Зверева с Гиляровским, которое незаметно переросло во взаимную приязнь. Бывший циркач и поклонник борьбы узнавал себя в молодом человеке. Димка отвечал ему тем же, по мере сил передавая репортеру свой богатый 'южноамериканский' фольклор.

Через неделю после 'раскрытия тайны о книге' все тонкости договора с репортером были улажены.

Этому предшествовали споры на 'литературные 'темы'. Осознав, что писать должны нанятые шаромыжники, Гиляровский обвинил ушлых 'иностранцев' в литературной халтуре. Он долго кричал, что выведет мошенников на чистую воду, что не могут простые смертные так писать романы. Тем более столь безграмотные. В ответ на эти претензии Мишенин сделал неожиданное признание. Он по-мишенински неподражаемо заявил, что, по 'южноамериканской традиции', они съели трех маститых романистов, оттого и научились писать. На такое признание ответить репортеру было нечего. Он только безнадежно покрутил у виска пальцем. То же самое, только мысленно, сделали Борис с Дмитрием.

Когда договор был почти улажен, репортер удивил переселенцев. Кивнув на Дмитрия Павловича, он произнес: 'Борис Степанович, да скажи ты своему пострелу обратиться ко мне за паспортами. Он же вокруг меня крутится, как голодный лис вокруг курятника'.

В итоге оказалось, что никаких сложных операций с умершей 'родней' проводить не было смысла. Самой надежной паспортиной считалась книжка, выданная учреждением, сгоревшим вскоре после выдачи. Исходных записей в таком случае не оставалось. Пожаров же по России было превеликое множество. Три паспорта, выполненных на подлинных бланках, с подлинными подписями и печатями, обошлись переселенцам недешево, но оно того стоило. Задаток был уплачен, и документы ожидались в ближайшие дни.

Журналист поведал еще об одном способе, известном друзьям от 'сына лейтенанта Шмидта'. Известном, но благополучно забытом. Способ этот предлагал принятие подданства турецкого султана, с последующей натурализацией на исторической родине. С этого момента все вопросы о месте рождения отпадали автоматически.

Глава 10. День Парижской коммуны и выбор направления главного удара.

18 марта.

Последние недели Борис с Ильичом мотались по заводам. Каждый день очередная поездка, десятки людей и сотни вопросов. Постоянные импровизации выматывали.

Некоторые считают, что большое дело можно делать спокойно. Неспешно и рассудительно вникая во всякие тонкости. Наверное можно, но тогда почему среди сделавших себя нет таких неторопливых? Да потому, что без перенапряжения не делается ни одно настоящее дело. О спокойной жизни рассуждают только обыватели.

В здешнем техническом мире все оказалось чрезвычайно интересным. Чаще узнаваемым, а порою новым, из категории давно утерянного. Уровень производства, технологии, единичное изделие. Местные этих терминов не употребляют, все только зарождалось.

После завода Гужона помчались на завод братьев Брамлей. Ого! На стенде пыхтят две паровые машины - скоро приедет заказчик. Везде клепка, сваркой еще не пахнет. Взять на заметку.