Эудженио Монтале - Динарская бабочка

• Название: Динарская бабочка
• Автор: Эудженио Монтале
• Издательство: Река времен
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-85319-121-1

Рассказы Эудженио Монтале — неотъемлемая часть творческого наследия известного итальянского поэта, Нобелевского лауреата 1975 года. Книга, во многом автобиографическая, переносит нас в Италию начала века, в позорные для родины Возрождения времена фашизма, в первые послевоенные годы. Голос автора — это голос собеседника, то мягкого, грустного, ироничного, то жесткого, гневного, язвительного. Встреча с Монтале-прозаиком обещает читателям увлекательное путешествие в фантастический мир, где все правда — даже то, что кажется вымыслом.

---

………………………

Я охотно слушал бы дальше, но желтые лица сидящих в креслах уже поворачивались в сторону незнакомца, и я ловил на себе подозрительные взгляды; в это время кукушка на часах шесть раз выглянула из гнезда и шестикратно, с раздражающим lentissimo[122], прокуковала: ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку; по этому сигналу все сказали: «Уже поздно» и поднялись с кресел.

— Через несколько лет вам придет ответ на ваше заявление, — пообещал секретарь, провожая меня к выходу. Если вы не заставите говорить о себе, возможно, вы не самый blackboulé[123]. Я распорядился подать вам карету.

И действительно, у дверей ждал фаэтон с кучером в ливрее, чтобы отвезти меня в город.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ

Около полуночи, когда он гасил свет, зыбкая зловещая тень, отпечатавшись зигзагообразным, как молния, пунктиром на стене, пролетела у него над головой в сторону занавески, отгораживавшей умывальник. Тут же раздался пронзительный вопль.

— Летучая мышь! — кричала она, трясясь от ужаса. — В какую гостиницу ты меня притащил? Прогони эту мерзость, прогони ее!

Она кричала из-под простыни, под которую спряталась с головой, боясь, что непрошеная гостья заденет ее своим противным крылом. Сдавленный голос звучал глухо. Она требовала, чтобы он выгнал эту тварь палкой, зонтом, чем угодно, чтобы не закрывал окно и не включал электричество. Может, ее выманит наружу свет уличных огней, чем черт не шутит…

Обмотав голову полотенцем, в пижаме, он бегал по номеру, натыкаясь в темноте на стулья, размахивая свернутым в трубку иллюстрированным журналом («Зонтик!» — кричала она, хотя у них не было с собой зонтов) и издавая нечленораздельные звуки; но вот его рука нащупала выключатель на стене, и свет из прозрачного, в форме морской раковины, плафона под потолком залил комнату.

— Наверно, она улетела, — сказал он, стараясь казаться спокойным, и подошел к окну, чтобы закрыть его. Но тут же что-то липкое коснулось его лба, безумная тень порхнула по стене и исчезла на недосягаемой вершине черного шкафа.

— Помогите! Помогите! — вопила женщина, выглядывая из-под подушки, под которой прятала голову. — И не увидев снующей по стене тени, немного успокоилась. — Это чудовище улетело! Скажи, что улетело.

— Боюсь, что нет, — усомнился он, стараясь уклончивым тоном смягчить суровую правду («чудовище» шебаршилось на шкафу, что-то мешало ему взлететь). Боюсь, что нет, но сейчас я его прогоню. Спрячь голову, трусиха.

Он залез на стул, снова обмотав голову, и метким броском закинул свернутый трубкой журнал на крышку шкафа, откуда, подняв облако пыли, с шумом прянуло маленькое «чудовище», и, описав небольшую дугу, закончило конвульсивный полет в корзине для бумаг.

— Помогите! Помогите! — не унималась она, тогда как он, вооружившись сафьяновым шлепанцем и держа перед собой прикроватный коврик, решительно направлялся к плетеной корзине, и его голос звучал увереннее.

— Я знаю, что делать, — приговаривал он. — Переверну корзину, и зверь очутится в ловушке. Хватит! Прекрати истерику!

Когда ему показалось, что расстояние позволяет осуществить задуманное, он пнул корзину ногой: пинок, по его расчетам, должен был перевернуть ее вместе с содержимым. Бац — и корзина покатилась по полу, разбрасывая вокруг яичную скорлупу, окурки, горелые спички, а быстрая тень, отделившись от мусора, устремилась к алебастровому плафону, в котором, как жемчужина в устричной раковине, светилась потолочная лампа.

— Ничего не вышло, — признал он, садясь на край кровати. — Не хочет она улетать. Успокойся, дай мне перевести дух, и я с ней справлюсь.

— Позвони в колокольчик, — хныкала она из-под двух одеял, которые натянула на голову. — Позови горничную, это она, гадина, открыла окно. Пусть теперь и разбирается с этим вампиром…

— Успокойся, дорогая, мы не в Италии, ночью к тебе никто не придет. Но можно, я думаю, можно было бы…

— Позвонить портье, — предложил из глубины всхлипывающий голос. — Накинь что-нибудь на голову, ляг рядом, не раскрывай меня, сними трубку, скажи ему, ты ведь знаешь языки…

— Языки, — полулежа, говорил он, задыхаясь под ковриком. — Как, черт возьми, называется летучая мышь на других языках?

В снятой трубке слышалось чье-то хриплое «Алло, алло».

— Chauve-souris, летучая мышь, может быть, bat[124], — хныкала она замогильным голосом.

— Вот что значит читать романы, — сказал он, выглядывая из-под коврика. И уже в трубку: — Алло, алло. Chauve-souris, летучая мышь, может быть, bat. Нет, я в своем уме (он говорит, что я сошел с ума). Chauve-souris, летучая мышь, может быть, bat, in ту room[125]. Пожалуйста, приходить. Help! Help![126] Au secours![127] Трубка разразилась проклятиями и непонятными словами. Последовавший щелчок означал, что ее положили.

— Что он сказал? — спросил ватный голос.

— Сейчас придет, ну не прямо сейчас, но придет… может быть, придет. Не уверен, что он понял. Подожди, дорогая, потерпи еще немного.

Он решительно встал, сам удивляясь своему бесстрашию. Сдернул с лица коврик и сел в цветастое кресло, единственное в номере. Судорожная тень продолжала биться в алебастровой морской раковине плафона, и то одна, то другая часть комнаты погружалась в полумрак: было такое впечатление, будто лампочка мигает.

— Потерпи еще немного, — продолжал он. — Ты уверена, что летучая мышь будет bat? Уверена? Да? По тому, как портье повторил слово bat, можно подумать, что оно ему знакомо. Успокойся, сейчас этот осел придет с веником — a broom[128], по-моему, он сказал broom, и все сделает. Bat… bat… Послушай, а не так ли назывался ресторан, где мы познакомились? Кажется, на вывеске были нарисованы черные крылья…

— Точно, точно, — доносился голос из ватного подземелья. — «Летучая мышь».

— Странно, — сказал он, не спуская глаз с плафона. — Ты этого не знаешь, но летучая мышь — единственное живое существо, которое я убил. Мне говорили, что из-за беспорядочного полета в нее невозможно попасть. Чтобы подбить летучую мышь, достаточно одной дробинки, одной-единственной дырочки в ее липком крыле. Но кому, какому меткому стрелку дано попасть в нее этой дробинкой? До меня в тот раз стреляли все, и ни одна летучая мышь не упала, напротив, их стало еще больше, потому что прилетели другие. Казалось, они смеются над нами. Потом выстрелил я, почти наугад. До этого я никогда не стрелял из ружья двенадцатого калибра. Летучая мышь падала, как носовой платок и, упав, с минуту билась на земле… пока не умерла.

— У-у-у!

— А знаешь, вблизи они совсем нестрашные. Бедные мышки с перепончатыми крыльями. Питаются комарами, зла никому не причиняют. Моя жертва, к несчастью, не сразу умерла, она пищала… совсем как эта. (У-у-у!) Не плачь, сейчас придет другая тварь, портье. Дадим ему два-три шиллинга, может, больше, смотря сколько времени займет охота. Не плачь, это не такие уж большие деньги. Подожди, дай вспомнить: нет, это не вторая, а третья летучая мышь в моей жизни. Про первую ты теперь знаешь, вторая… только не обижайся, это, пожалуй, ты, третья влетела сюда сегодня вечером, и какой прием мы ей оказали? Бросаемся на нее с журналом, тапком, ковром: еще немного, и ее, уже и без того чуть живую, прикончат веником. Не знаю, хорошо ли это, не знаю… не знаю. (У-y, у-у!) Да не реви ты, это я так, только говорю. Посмотрим, что можно сделать. Лучше всего поймать ее и аккуратно выпустить в окно. Если бы она опять залетела в корзину, я бы вышвырнул корзину вместе с ней в окно. Гм, гм. Дай мне подумать…

Он плюхнулся на кровать, сунул голову под сбившиеся одеяла, так что она оказалась рядом с ее головой.

— А вдруг это мой отец, — шепнул он ей в ухо, — вдруг у него возникло желание проведать меня.

Она с криком сбросила одеяла и подушки и села на кровати. На мгновение она забыла о черном существе, которое билось в плафоне.

— Ты сумасшедший, — сказала она, уставившись на него. — Самый настоящий сумасшедший. Давай накинем что-нибудь и спустимся вниз. Нам поменяют номер, а мы пока погуляем в саду. Сейчас тепло и внизу никого нет. Я сама поговорю с ночным портье. Твой отец — летучая мышь? С чего ты взял?

— Не знаю, — говорил он чуть не плача. — Это единственное живое существо, которое я убил, единственное, не считая, понятно, мух и муравьев. Отец очень расстроился. Думаю, он иногда возвращается, в том или ином обличии, чтобы проведать меня. «Встретимся в другом месте, — сказал он мне за день до смерти. — Ты слишком глуп, чтобы выжить в одиночку. Не бойся, я что-нибудь придумаю, я тебя не оставлю». Но я его почти забыл. Лишь иногда, когда вижу летучую мышь, я целюсь в нее пальцем — паф! — и вижу, как она падает, будто тряпка. И тут же вспоминаю о нем…