Наталия Нарочницкая - Россия и русские в мировой истории

• Название: Россия и русские в мировой истории
• Автор: Наталия Нарочницкая
• Издательство: Международные отношения
• Жанр: Публицистика
• Год: 2003
• ISBN: 5-7133-1132-5

Серьезный научный острополемический труд, посвященный судьбе России и Российского государства в потоке мировой и европейской истории. С религиозно-философских позиций автор предлагает свое видение проблемы как перманентный конфликт православной России с Западом. Взяв за отправной пункт анализа старый спор западников и славянофилов, автор вносит в этот спор новый плодотворный «горючий» материал. Книга дает обильную пищу для размышлений над такими актуальными сегодня вопросами, как основы самосознания русской нации, российского многонационального народа, место Российского государства в современном мировом сообществе и европейском геополитическом пространстве.

---

Результатом было сокращение российского влияния на Балканах и постепенное ужесточение американских планов урегулирования, все более принимавших промусульманский и антисербский характер. Дейтонский механизм, преподносимый на Западе в качестве достижения, стал закреплением и узакониванием достигнутого с помощью грубой военной силы расчленения сербской нации.

Международное право впервые санкционировало вмешательство во внутренние дела Пале (Республика Сербска). «Гаагский трибунал» имеет весьма сомнительную легитимность, что блестяще доказал в фундаментальном анализе с привлечением колоссального юридического материала один из крупных греческих юристов-международников Панайотис Харитос, председатель коллегии адвокатов Додеканезских островов[577]. Однако этот, по мнению П. Харитоса, «карательный орган мирового сообщества» объявил несколько военных чинов боснийцев и хорватов и только сербского государственного лидера Р. Караджича военными преступниками, даже использовав наказание из арсенала «революционной законности» Стучки — «поражение в правах» — изгнание из общественной жизни. Действия гражданского главы государства объявляют военными преступлениями, лишь когда хотят вынести вердикт вины «неправой» стороне. Запад объявил именно сербов агрессором.

В Югославии во всей своей обнаженности был продемонстрирован тезис об «экспорте или проецировании стабильности», который якобы стал главным содержанием «изменившейся стратегии» НАТО.

Анализ событий, геостратегических и международно-правовых тенденций в политике консолидированного Запада за последнее десятилетие побуждает рассматривать формальное расширение НАТО лишь как один из тесно взаимосвязанных уровней стратегии.

Во-первых, формальное членство в НАТО в сегодняшней обстановке уже не является принципиальным, поскольку созданы многоуровневые неформальные механизмы втягивания сопредельных государств в ее орбиту. Само по себе расширение НАТО без размещения ядерного оружия на новых плацдармах не может кардинально увеличить военную угрозу для России. Гораздо большее значение имеет включение в цивилизационный и стратегический ареал Запада под эгидой англосаксов выходов к морю (Прибалтика) и потенциальная эрозия полноценного участия в контроле международных водных путей в Европе (дунайское судоходство). Реальный итог стратегии расширения — претензии НАТО на вооруженное вмешательство во внутренние дела суверенных государств, никак не угрожающих членам альянса, уже с успехом опробованы в Югославии.

Кроме очевидной основной цели — контроля США через атлантические структуры над Восточной Европой, затем западными и южными частями СССР, что дает доступ к Черноморскому бассейну, расширение НАТО имело и по-прежнему имеет антиевропейский аспект. К нему в начале 90-х годов проявляла чувствительность Франция, а в последние годы — и определенная часть национально и антиглобалистски ориентированной немецкой элиты. Неслучайно в начале 90-х годов в Европе всплывали идеи реанимации Западноевропейского союза (ЗЕС) — последнее проявление самоидентификации Западной Европы как отдельной от США геополитической и исторической величины. Эти рудименты европейского сознания не вписывались ни в американские планы, ни в доктрину «единого мира», и превращение НАТО под эгидой США в военнополитический каркас ойкумены от Атлантики до Урала было ускорено. Именно соединенное в одном стратегическом импульсе расширение Европейского Союза и НАТО способствует атлантизации европейского процесса, который мог бы иметь куда более автономный облик с потенциальным усилением политической роли объединенной Германии, не всегда совпадающий с англосаксонскими планами. Общеевропейское видение интеграционных процессов, более приемлемое для России, в чрезвычайно осторожной форме все еще выражают некоторые немецкие политологи, признавая, как Эгберт Ян, что интеграция «как перспектива прочного государственного союза или даже федеративного государства, ответственного за всех, кто входит в союз», воспринимается в России как конфронтационная. Он допускает «возникновение различных, переплетающихся между собой, интеграционных зон и интеграционных организаций на пространстве интеграционной конкуренции»[578]. Однако влияние глобалистских концепций в германской прессе, научных публикациях, в официозных изданиях вроде журнала Internationale Politik, издаваемого посольством Германии в Москве, доминирует.

Все события были продвижением к очевидной цели — превращению Восточной Европы, а затем и частей исторического государства Российского в сферу влияния США и НАТО, что не только окончательно разрушает Ялтинско-Потсдамскую систему, но и втягивает в орбиту Запада территории, никогда в истории не бывшие сферами его влияния. Этому служили все последовательные, хотя внешне малосвязанные программные установки западной политики в отношении процессов на территории СССР. Важнейшей из них стало признание прибалтийских государств не как отделяющихся частей Советского Союза, а в качестве восстановленных довоенных государств.

В Прибалтике положение русских считается наиболее тяжелым, так как именно там они лишены гражданских и политических прав. Именно в Прибалтике российская дипломатия более, чем где-либо, лишена адекватного инструментария отстаивания интересов России и помощи своим соотечественникам. И дипломатии, и общественному мнению внушено расхожее мнение, что такое положение есть объективное следствие советской истории — «преступного» пакта Молотова-Риббентропа и нелегитимного лишения советскими войсками в 1940 году независимости прибалтийских государств. Именно такую исходную позицию предлагает Д. Тренин, заместитель председателя Московского фонда Карнеги, утверждающий, что «интересы русского населения Прибалтики сближаются с предпочтениями титульного населения», вступление в НАТО не угрожает России, и сетующий, что страны Балтии до сих пор не могут быть уверены, с «какой Россией им придется иметь дело: неоимперской или демократической»[579]. Однако исследование открывает иную картину и позволяет черпать из той же истории иные аргументы и действенные инструменты.

Западная стратегическая концепция состояла в восстановлении довоенных прибалтийских государств на том основании, что решения Верховных Советов Литвы, Латвии и Эстонии 1940 года о вхождении в СССР не имеют юридической силы, поскольку эти Советы якобы были избраны в условиях оккупации и недемократическим путем. Эта концепция нарушала согласованную позицию в Заключительном акте ОБСЕ, принятом в Хельсинки, ибо одним из важнейших решений этого форума было подтверждение легитимности и территориальной целостности всех послевоенных европейских государств. Конгресс США, единственный из всех государств, подписавших этот важнейший послевоенный многосторонний документ, сделал оговорку, что США по-прежнему не признают «восстановление» Прибалтики как территории СССР. Англосаксонские силы весьма последовательны. Применение этой концепции позволяло объявить Россию оккупантом, демографическую ситуацию — результатом оккупационного режима, российские войска — оккупационными и подлежащими безоговорочному выводу.

Важнейшим концептуальным контуром, создаваемым этой концепцией, было то, что юридически эта территория изымалась с самого начала из единого военно-стратегического пространства Советского Союза, которое унаследовано Россией по договорам в сфере разоружения. Такова была программная установка Запада — считать необратимым разрушение большевиками исторической России, не признавать восстановление утерянных территорий, объявляя его «агрессией» того же большевизма. Следуя ей, боролась за интересы Запада против русской истории комиссия, во главе которой был поставлен бывший член Политбюро А. Яковлев, который в 1972 году пытался инициировать идеологический погром «русского национализма» и «великодержавного шовинизма». В своей статье «Против антиисторизма» в духе Марксовой «Тайной дипломатической истории XIX века» он обрушился на элементы русской преемственности в советской государственной идеологии и на державно-национальную линию в руководстве КПСС.

Именно ему — гроссмейстеру прозападной версии перестройки — поручили возглавить комиссию по рассмотрению Советскогерманского договора 1939 года, известного как «Пакт Молотова-Риббентропа», что вряд ли можно расценить как случайность, так как для Запада слишком важной была та концепция, которая могла быть положена в основу рассмотрения договора. От нее зависели для Запада и будущие правовые и геополитические возможности втягивания Прибалтики в военно-стратегические конфигурации НАТО, и даже параметры военно-стратегического пространства.

Комиссия сразу провозгласила концептуальной рамой своей работы тезис о том, что договор будет рассматриваться ею исключительно per se — сам по себе, вне всякой связи с событиями «до» или «после». Все аргументы и приводимые исторические факты, вводя» щие в обсуждение иные параметры, сразу отметались для лучшего воплощения «принципа антиисторизма». Также жестко пресекались, как будто по с кем-то достигнутой договоренности, любые попытки проследить историю и юридические основы происхождения независимости и территории прибалтийских республик как результата Гражданской войны, интервенции Антанты и торга большевиков территориями ради сохранения завоеванной власти на остальной части страны.