Виктор Кондратенко - Внимание: «Молния!»

• Название: Внимание: «Молния!»
• Автор: Виктор Кондратенко
• Издательство: Издательство художественной литературы "Дніпро"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986
• ISBN: К(4702010200-134)/М205(04)-86)134.86

В повествовании о грандиозной битве на Днепре в центре внимания писателя оказался образ прославленного советского полководца Николая Федоровича Ватутина. Однако перед нами встает обаятельный живой человек с присущими ему болями, сомнениями, тревогами. Ибо бывший фронтовик В. Кондратенко, лично знавший Ватутина, поставил перед собой цель не сочинить слащавый панегирик освободителю столицы Украины, а создать глубоко психологический портрет советского военачальника младшей генерации.

«Каким же путем развить атаку и протаранить дьявольскую полосу обороны с ее укрепленными высотками, траншеями, бетонными колпаками и заминированными лесными завалами? — мучительно размышлял командующий фронтом. — Вводить в бой главные силы или не вводить?» Ведь по утвержденному Ставкой плану боевой операции танковую армию и кавалерийский корпус, находящиеся в резерве, он должен был ввести только и только в прорыв. Но прорыва, несмотря на все усилия наступающих войск, пока не было. И вполне может случиться, что главные силы увязнут в боях местного значения и через день-другой просто нечем будет выйти на оперативный простор, как это недавно случилось на Букринском плацдарме.

В минуту высочайшего нервного напряжения разведка доносит: Манштейн срочно выводит танковые дивизии из Букринской излучины, а к Бердичеву из рейха спешно движутся эшелоны с «тиграми» и «пантерами». Яснее ясного: не завтра, так послезавтра все это «зверье» появится на Лютежском плацдарме и тогда... Что произойдет тогда, Ватутин прекрасно понимал. И, чтобы не допустить нового Букрина, он нашел в себе смелость пойти на величайший риск — вопреки указанию Ставки, принял решение немедленно кинуть в бой танковую армию генерала Рыбалко.

Многодневная битва за Киев является кульминацией повествования Виктора Кондратенко. И не столько потому, что она знаменовала собой начало изгнания гитлеровских захватчиков со всей Правобережной Украины, а преимущественно потому, что эта боевая операция стала своеобразным венцом стратегического дарования Николая Федоровича Ватутина, в ней молодой советский полководец наиболее искусно и убедительно переиграл хваленого фашистского кумира, мастера маневренной обороны барона фон Манштейна.

Правда, был в этом сражении момент, когда оказались исчерпанными все наступательные возможности и перед войсками фронта реально замаячил призрак нового Букрина. Но в том и состояло величие Ватутина, что он сумел сплотить возле себя таких выдающихся боевых соратников, как генералы Гречко, Иванов, Москаленко, Черняховский, Рыбалко, Трофименко, Жмаченко, Епишев, Крайнюков, Кравченко, Шатилов. Именно они в критическую минуту нашли оригинальное, обеспечившее успех решение — впервые в истории войн было предложено предпринять ночную танковую атаку с освещением местности прожекторами, фарами, ракетами.

«Свет — наше оружие, — заключил генерал Ватутин. — Мы должны обрушиться на фашистов, подобно молнии в ночном мраке. Поэтому условным сигналом к решающей судьбу Киева атаке, у нас будет: м о л н и я!..»

---

Решение это нельзя считать ни самонадеянным, ни преждевременным. В послевоенные годы многие признанные поэты, особенно те, что прошли на фронтах испытание огнем, охотно брались за освоение неизведанного материка прозы. Но лишь немногим счастливцам суждено было стать такими выдающимися прозаиками, как Константин Симонов и Олесь Гончар, Михаил Стельмах и Григорий Тютюнник. Однако Виктор Андреевич верил в свои силы. Он ведь не был новичком в прозаическом цеху, его перу уже принадлежали две книги очерков и сотни газетных публикаций. Разве это не фундамент штурма романного жанра?

Но вскоре оказалось: для создания многопланового эпического полотна у него не хватает ни профессиональных знаний, ни литературного мастерства. Вот и начались для молодого прозаика бесчисленные месяцы самостоятельной учебы, творческих исканий, счастливых находок и разочарований. Только через годы и годы, в канун двадцатилетнего юбилея великой Победы над «третьим рейхом», увидел свет первый исторический роман В. Кондратенко «Курская дуга».

Книга сразу же была замечена и высоко оценена и массовым читателем, и литературной критикой, и военными историками. Общественное мнение было единодушным: это первое крупное произведение о победе советского оружия летом 1943 года представляет собой не только яркую веху в творческой биографии писателя, но является достойным вкладом в советскую литературу о Великой Отечественной войне.

«Автор «Курской дуги», — писал Александр Корнейчук, — знаток фронтовой жизни. Ему удалось талантливо показать в своем произведении историческую эпопею разгрома немецко-фашистских войск под Курском. Романист драматично описывает батальные сцены великой битвы, и в то же время мне нравится скромность, отсутствие многословия, сдержанность и внутреннее горение. Со страниц романа доносится до нас обжигающий огонь военного времени. Мы видим стойких и мужественных бойцов в огне атак, где во всей полноте раскрывается внутренний мир советского человека...»

Уже первым своим романом В. Кондратенко засвидетельствовал, что в литературу пришел прозаик серьезный и многообещающий. Время подтвердило это предположение. Словно промеряя в памяти дороги своей фронтовой молодости, он воскрешал самые яркие, узловые моменты в истории Великой Отечественной войны и отражал их в документальных книгах.

Ровно через три года после «Курской дуги» вышел из печати новый его роман «Последний комендант» о героической обороне Киева в июле-сентябре 1941 года. Потом «Вторжение» (1970) и «Полюшко-поле» (1971), за который автор был удостоен премии им. А. Фадеева и серебряной медали. Наконец в последние годы увидели свет повести «Без объявления войны» и «Внимание: «Молния!». Целая серия книг военно-патриотического содержания!

Как-то известная поэтесса Юлия Друнина сказала о себе: «Я все еще не возвратилась с войны». С полным правом может это повторить и Виктор Кондратенко. Вот уже четыре десятилетия его муза не снимает шинели, а перо ратописца не знает устали.

«Мой боевой путь проходил в полосах Юго-Западпого, Сталинградского, Донского, Центрального, Воронежского, Белорусского фронтов и исчисляется тысячами километров от Волыни до Волги и от стен Сталинграда до Вислы, — писал Виктор Андреевич. — Именно поэтому военная тема стала для меня не просто излюбленной, но жизненно необходимой. Все свое творчество я посвятил увековечиванию подвига советского воина. Он по праву является соавтором всех моих книг и его главным персонажем. И я горжусь этим. Высшая честь для советского писателя — будить совесть человечества, дабы никогда не повторились на планете Земля ужасы второй мировой войны...».

АЛЕКСЕЙ МУСИЕНКО

1

Над клубами дыма, над вспышками батарей садится солнце. Огненный шар плывет в тучах. Он тускнеет, становится черным. Прохоровское поле покрыто каким-то необычным багровым туманом. Оно невелико — пятнадцать километров по фронту и семь в глубину. На этом клочке земли, в междуречье Северского Донца и Псла, в жаркое июльское утро с востока и запада пошли в атаку две танковые армады. Солнце вставало за спиной наших танкистов и помогало им, оно слепило глаза фашистским экипажам.

Тысяча двести танков!

Они сходились на большой скорости. В пыли, в дыму послышались гулкие, тяжёлые удары. Словно с высоких башен сбросили враз тысячепудовые колокола. Посреди поля пронзительно зазвенела сталь, и его начала заволакивать пыль. В танковом клубке как будто шла гигантская плавка и сотни мартеновских печей одновременно выпускали из своих раскаленных глубин ручьи расплавленной стали. Охвачены огнем светло-коричневые с бурыми полосами «тигры» и «пантеры», пробита снарядами двухсотмиллиметровая броня зеленых с темными пятнами «фердинандов» — вся эта надежда Гитлера, «стальная Европа», не выдержала удара уральских «тридцатьчетверок» и КВ, она горит и плавится.

В горелых бодяках, на разбитых лафетах крупповских пушек, возле пылающих танков лежат те, чьи полки пытались здесь захватить эту землю.

В коричневой мгле угасает солнце.

С севера надвигаются тучи. Порывы буревого ветра еще сильней раздувают пожарище. Полыхает огнем не только прохоровское поле, горят совхозы «Октябрьский» и «Комсомолец», ближние села — Михайловка, Андреевка, Васильевка и дальние хутора — Полежаев, Веселый и Александровский.

Все сильней и ослепительней в тяжелых грозовых тучах вспыхивают молнии и до самой земли распарывают небо. В тылу 5-й гвардейской танковой армии гремит гром, и все, кто стоит в окопе на небольшой высотке — командном пункте, невольно с тревогой прислушиваются к грозным ударам. «Не пушки ли бьют там? Нет, это гремит гром».

В сумерках, в проливном дожде постепенно все глуше становится шум боя. И когда плотная сырая мгла окутывает землю, битва на прохоровском поле затихает.

На командном пункте все напряженно прислушиваются к тишине. Ни выстрела. Только блеск и полет молний. Гром и рокот моторов. Танки выходят из боя, занимают оборону.

«Победа! Мы устояли под Прохоровкой». Но никто вслух не произносит этих слов.

Командующий Воронежским фронтом Ватутин, командарм 5-й гвардейской танковой армии Ротмистров, штабные офицеры и все связисты и посыльные молча продолжают прислушиваться к раскатам грома, словно к победному салюту.

Как только войска фельдмаршала Манштейна нанесли первые танковые удары, Ватутин немедленно выехал на передовые позиции. Его машина мчалась под обстрелом, она проходила там, где горели хлеба и дым заволакивал поле. С курганов он рассматривал боевые порядки наступающих «тигров» и «пантер». «Чтобы лучше бить — надо видеть».

Какой бы ни была накаленной обстановка, он не унывал и не вешал головы, но и не старался приуменьшить опасность и силу противника, его умение противоборствовать. Он знал, что победы над Манштейном давались нелегко, приходили в упорном бою и требовали жертв, напряжения и твердой воли. И сейчас, всматриваясь с высотки в сверкающее огнями поле, чувствовал, как в душе поднимается радость: он разгадал замысел Манштейна, правильно распределил свои силы, руководил войсками уверенно, и лучшие танковые дивизии фашистского рейха потерпели поражение. Биты самые опытные генералы — участники многих войн и кампаний, которых Гитлер в своих приказах называл «цветом вермахта». Дорога на Курск им закрыта.

Покидая командный пункт Ротмистрова, Ватутин, как всегда, был немногословен:

— Успех под Прохоровкой надо закрепить. Выясняйте потери. Постарайтесь, Павел Алексеевич, быстро вернуть поврежденные танки в строй. Ночью к вам подойдут резервы. С рассветом противник начнет контратаковать. Он оставил на поле боя сотни танков. Ваша задача — не уступить врагу ни одной пяди земли, сбросить его с прохоровских высот.

По дороге на станцию Ржава, где находился командный пункт штаба Воронежского фронта, Ватутин думал о том, что судьба его на Курской дуге в третий раз столкнула с Манштейном, которого фашисты считали непревзойденным мастером ведения маневренной войны и называли лучшим стратегом Германии.

В самом начале войны Манштейн появился в Прибалтике. Его танковый корпус подобно вихрю устремился на Ленинград. Быстрое продвижение врага не смутило Ватутина. В ту тяжелую пору он сумел разгадать слабую сторону наступательной тактики Манштейна: назад не оглядываться, на фланги не смотреть, на тыл не обращать внимания, действовать вдоль шоссейных дорог и сеять там, как во Фрапции, панику.

В самый сжатый срок Ватутин разработал и подготовил контрудар. В районе Сольц Манштейн был разбит, и потом в течение месяца его танковые части не показывались на фронте.

Сильные порывы ветра, врываясь в машину, напоминали Ватутину такие же шумные снежные вихри, когда его войска появились на фланге тормосинской группировки врага и разгромили все левое крыло только что созданной для спасения окруженного Паулюса группы армий «Дон» под командованием Манштейна. И вот грандиозное танковое сражение под Прохоровкой... Каким напряженным был этот жаркий июльский день! В изменчивой оперативной обстановке события развивались драматически. После беспрерывных десятидневных боев танковая армия Катукова и общевойсковая армия Чистякова не смогли перегруппировать свои силы и подготовиться к наступлению. Ватутин думал о том, что вся подготовка к контрудару проходила на редкость в неблагоприятных условиях. Накануне сражения передовые отряды танковой дивизии СС «Рейх» оказались в пяти километрах от Прохоровки. Ротмистрову пришлось уже в последних лучах заходящего солнца на незнакомой местности занимать новый исходный рубеж и давать командирам корпусов и бригад боевые задания по карте, и тут же двумя танковыми бригадами контратаковать противника.