Татьяна Зингер - Нечего бояться

• Название: Нечего бояться
• Автор: Татьяна Зингер
• Жанр: Прочие приключения

За них выбирает Единство. Им запрещены привязанность и любовь. Они лишены семей. Не важно, сколько им лет, о чем они мечтают, с кем дружат. Всё давно предрешено. Им нечего бояться, но почему тогда так страшно?

---

-- Выгружаем, -- приказал тот, который сканировал платформу на загрязнение. Он был полностью лыс и выглядел самым старым из всех, лет под пятьдесят. Их главный? На плечах у каждого блестели различные по величине и цвету полосы, но в званиях я не разбиралась, поэтому решила для себя, что именно он командует группой.

В вагоне находилось, по меньшей мере, полсотни ящиков. Я представила, как буду топтаться и дожидаться, когда эти то ли рабочие, то ли солдаты соизволят побеседовать со мной... Безрадостная картинка. Поэтому подкралась к ближайшему, высокому и худому, как палка, и постучала ему по спине.

-- Извините! -- прокашлялась.

Солдат обернулся, осмотрел меня от стоп и до макушки. Я сумела его удивить: светлые глаза расширились, а брови выгнулись.

-- Ты что тут делаешь?! -- не по-мужски пискляво вопросил он.

На нас обернулись остальные. Реакция выдалась похожей: шок, помешанный с недоверием. Они что, девушек не встречали? Того и гляди, пальцем ткнут, чтобы убедиться -- не призрак ли. Подмывало взвыть для красочности, но я поборола ребячество. Не та ситуация.

-- Меня направили к вам... Точнее -- на седьмой участок. В качестве врача-ученого.

-- Назовись! -- рявкнул главный. Безропотно ответила. Мужчина сверился с планшетом и кивнул, почесав затылок. -- И впрямь. Назначена сюда. Семнадцать лет, слыхали, мужики? Правительство умеет подбирать пушечное мясо. Помоложе да посочнее, -- и под общий хохот подытожил: -- Переночуешь в лагере, завтра направим в лабораторию. Эй, Фил, проводи её.

Он обратился к худощавому парню. Тот, вздохнув, попросил следовать за ним. В голосе звучала скорее мольба, нежели требование. А выражение лица кислое, безрадостное. Будто разгружать вагоны -- работа мечты, от которой его отлучили.

Мы вышли через стеклянные двери к пустынной улице. В центре -- буква "С" на гранитном постаменте. И опоясывающая тот надпись: "За Единство! За справедливость! За единство!" Неподстриженные кустарники, выключенный фонтан в виде массивного шара. Ничего особенного, похожие площади есть во всех без исключения городах; разве что живые и ухоженные. А вот впереди, метрах в трехстах от меня, кое-что новенькое -- ряды колючей проволоки шириной метра в три, растянутые по всем пределам видимости. Как в фильмах про тюрьмы. Отличное обращение с зараженными: огородили, словно зверье. За проволокой -- дома, как родные, из Со-Ны, но почему-то отталкивающие, мрачные, без света ламп. И ни одного человека на улицах. Я поежилась.

Противогаз Фил обратно не надел, и это вызвало сомнения.

-- Простите? -- окликнула его, идущего чуть быстрее меня. -- Раз вы так боитесь заражения, не разумнее было бы носить защитную маску постоянно?

Он фыркнул.

-- Мы не мора боимся -- тот по воздуху не передается, -- а испарений от монорельса. Сюда катается древняя дрянь, заправленная всякими вредными отходами. Наши парочку раз выбежали без противогаза, а потом все волосы повыпадали... Командира видала? Он раньше стригся каждый месяц.

Я машинально дотронулась до хвостика.

-- А ты, -- Фил говорил без одобрения, -- какой же из тебя врач, ты о болезни меньше нашего знаешь.

-- Обычный, -- огрызнулась.

-- Ага, семнадцатилетний, -- он гоготнул и пошел по дорожке, мимо пустующих скамеек и заросших сорняками лужаек, на запад от площади.

Я на выпад не ответила, только насупилась. И под дождевыми каплями, колотящими по лбу, направилась следом.

Ботинки тонули в грязных лужах. Фил выбирал, наверное, самый гадкий путь: с кочками и ямами. Ремень сумки натер плечо. Я не поспевала за провожатым и задыхалась, грудь сдавливало от боли. Но вскоре сквозь вечерний туман, размазанный ливнем, прорисовался лагерь. Полуобустроенный, несуразный. Половина длинных сооружений и вовсе была наспех сколочена из листов железа; другая -- вагончики на колесах. Окружающие его забор низенький, ворота кособокие. И это жилище военных?

Нас встретило двое караульных. Они, стоя по обе стороны ворот, увлеченно переругивались.

-- Сам ты продул, -- обиженно заявлял левый. -- Нечего мухлевать.

-- Я мухлюю?! -- правый глотал окончания от возмущения. -- Да это ты косоглазый, за картой не следишь.

Увидев нас, они застыли по струнке и зачем-то отдали честь, хотя, как по мне, Фил на высокие звания не тянул. Или честь положено отдавать всегда и всем? А считается ли неприличием обыкновенное "здравствуйте"? В любом случае, их перебранка на посту не добавила гордости и уважения к военным. Несерьезно это: за колючей проволокой гибнут от мора люди, а они ругаются из-за игр.

Мой провожатый остановился, едва переступил вход в лагерь.

-- Ну и куда тебя девать? -- полюбопытствовал он. -- Приказ был доставить. Я доставил?

-- Доставил, -- подтвердила я.

-- Тогда удачи, доктор.

Отсалютовал и спешно завернул за ближайший угол. Я не успела даже рта открыть для праведного гнева. Перспектива вырисовывалась мрачная: мерзнуть под дождем с оттягивающей плечо сумкой и промокшими ногами.

Повезло. Очевидно, караульные сообщили обо мне по передатчику, потому что из дома-вагончика степенно вышел седовласый мужчина. Пузатый и коротконогий, с тонкой бородкой, но ощущалось в нем нечто такое, из-за чего хотелось затаить дыхание и подобострастно кивать. Я машинально выпрямилась.

-- Здравия желаю, -- поприветствовал он и с ходу преступил к разъяснению: -- Доктор, вы -- персона неожиданная и, скажу прямо, обременительная для нас. Ваше присутствие несет дополнительные проблемы. Тем не менее, сегодня вы останетесь в лагере, завтра же вас отправят на участок. Свободной койки не обещаю, но тарелку похлебки -- обязательно.

Его тон не предвещал хорошего. Словно военный мечтал избавиться от меня, поскорее спровадить в зараженный город. Его милый, даже смешной вид не вязался с ледяными интонациями, жалящим взглядом и поджатыми губами.

-- Спасибо, но... -- я замялась. Вопросов скопилось слишком много; с какого бы начать. -- Я совершенно не представляю, что должна предпринять, когда прибуду в лабораторию. Куда идти, чего ждать? Мне обещали объяснить...

-- Объяснить? -- переспросил он, покрутив бородку. -- Обратитесь к любому.

-- А вы?

-- А я -- не любой, -- гаркнул и, попрощавшись, ушел.

Спорить было бесполезно, да и ни к чему. Рановато я назвала встречу с ним везением. Ничего не изменилось, разве что мне пообещали жилье и ужин. Я покорно побрела вдоль бараков, выискивая другого, более благожелательного солдата. Можно было обратиться к караульным, но они не вселяли доверия, тем более -- уселись за новую партию.

Не без труда я добралась до явно жилого помещения. Изнутри доносились мужские голоса. Я опасливо приоткрыла дверь и заглянула в образовавшуюся створку. Не спальня, скорее "комната отдыха", если в подобных лагерях существуют такие. Стол, стулья, и шестеро человек. Двое борются на руках, остальные окружают их, улюлюкают и выкрикивают имена соперников, напоминают о каких-то ставках.

Я стряхнула капли воды и деликатно постучалась. И опять взгляды, кричащие: "Откуда она здесь?!" Да-да, женщины в лагере -- новинка. Это и коту понятно. Но столько внимания у меня не было за все семнадцать лет жизни. Точно диковинное животное в зоопарке.

-- Извините, что отвлекаю. Я приглашенный врач... И вынуждена до завтрашнего дня жить с вами. Но мне не объяснили, где можно разместиться, -- протараторила, закрыв дверь за собой, чтоб не оставалось пути к отступлению. Следом скинула с сумку, выпрямилась до хруста позвонков.

Один солдат благосклонно кивнул, другой почесал подбородок.

-- Ларка?! -- то ли с удивлением, то ли с недоверием воскликнул кто-то.

В сердце застучало. Вдруг это Ник?! Голос отдаленно знакомый, словно откуда-то из прошлого. Картавое "Ла-ака". Нет, оно принадлежало не Нику. Я отыскала говорящего взглядом и на мгновение онемела.

Одним из борющихся военных был Грин. Коротко стриженный, возмужавший и... обалдевший. Густые брови вздернуты, глаза навыкате. Смешной. Как же он вымахал за годы расставания! Сейчас я едва доставала ему до подбородка, и то -- на цыпочках.

Я подлетела к нему и вжалась в рубашку. Мокрая одежда хлюпнула. Грин, отпустив руку соперника, неуверенно приобнял меня за талию.

-- Вот кого не ожидал увидеть, -- с сомнением начал он, но его перебили остальные.

Разнеслось многоголосое:

-- Вы знакомы?

-- Грин, ты её знаешь?

-- А почему нас не обнимаешь, красавица?

Я заалела, отстранилась. Друг освободил стул и усадил меня туда, шикнул на переговаривающихся товарищей; те не замолкли, но шуточки отпускали тише. Ошеломление сменилось суровостью в интонациях. Грин кратко рассказал, что мы дружили в подростковые годы, а после вопросил со строгостью:

-- Что ты тут делаешь?

Стоило бы рассказать о Нике и его распределении в Косс, но тогда перед чужими людьми раскрылось бы слишком много карт. Да и Грин. Доверять ли ему? Если он служит в войсках Единства, то где гарантия, что не сдаст властям? Любой бы так и поступил, а уж тот, кто давал клятву верности правительству, -- непременно. Думается, его данные засекречены не просто так.