Клайв Баркер - Имаджика: Пятый Доминион

• Название: Имаджика: Пятый Доминион
• Автор: Клайв Баркер
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2003
• ISBN: 5-352-00551-8

Клайв Баркер родился в Ливерпуле. Более того, он закончил школу, в которой учился Джон Леннон. Это невольно вызывает сравнение и ко многому обязывает. И если ты писатель, уже мало написать просто хорошую книгу. Совершенно необходимо написать книгу необыкновенную, исключительную.

Так и герою романа, художнику Миляге, внезапно обретшему память о своем забытом прошлом, стало казаться мало прожить восемь нормальных жизней знаменитым магом Сартори. И думается, автор «Имаджики», ставший лауреатом международной литературной премии «Horror», справился со своей непростой задачей.

---

Кезуар подошла к окну и окинула взглядом горящий город.

— Я должна найти Его, — сказала она. — Он послал ангела, чтобы он привел меня к Нему, а Сеидукс прогнал его. Значит, я должна найти Его сама. Этой ночью…

Юдит слушала, но довольно рассеянно, отвлекшись на мысли о роскоши этой комнаты. Судя по всему, она делила лицо с женщиной, обладавшей большой властью, но теперь лишенной ее и собирающейся разорвать сковавшие ее цепи. Судя по всему, ею двигала в этом любовь. Где-то в городе скрывался мужчина, с которым она страстно жаждала воссоединиться: любовник, который посылает ангелов нашептывать ей в ухо нежные глупости. Интересно, что же это за человек? Может быть, Маэстро, маг?

Оглядев город, Кезуар отошла от окна и направилась в туалетную комнату.

— Я не могу отправиться к Нему в таком виде, — сказала она, начиная раздеваться. — Это было бы постыдно.

Женщина поймала взглядом собственное отражение в одном из зеркал и села напротив него, с отвращением изучая свое лицо. От слез тушь на ресницах превратилась в жидкую грязь, щеки и шея были все в черных пятнышках. Она достала из туалетного столика кусок ткани, смочила его каким-то ароматным маслом и стала очищать кожу.

— Я пойду к Нему обнаженной, — сказала она, улыбаясь. — Такой Он примет меня с большей благосклонностью.

Загадочный возлюбленный интриговал Юдит все больше и больше. Слыша свой собственный голос, возбужденный мыслями о наготе, Юдит почувствовала искушение. Разве не здорово будет посмотреть на их соитие? Наблюдение за своим собственным совокуплением с изорддеррексским Маэстро не входило в число чудес, которые она ожидала увидеть в этом городе, но мысль об этом вызвала в ней томление. Она изучала отражение отражения. Хотя между ними и существовали некоторые различия косметической природы, черты были одни и те же, до последней морщинки и родинки. Это не было похожее лицо, это была она сама, и подобное наблюдение вызвало у Юдит странное волнение. Ей надо поговорить с этой женщиной сегодня ночью. Даже если их абсолютное сходство всего лишь каприз природы, они, безусловно, смогут пролить свет на жизнь друг друга, обменявшись своими историями. Нужен только намек: в каком районе города ее двойник намеревается искать своего любовника — Маэстро.

Очистив лицо, Кезуар поднялась и вернулась в спальню. Конкуписцентия сидела у окна, и Кезуар подошла к ней. Юдит приблизилась к служанке на расстояние нескольких дюймов, но все равно слова Кезуар были едва слышны.

— Нам понадобится нож, — сказала она.

Служанка покачала головой.

— Все взята, — сказала она. — Ты зната, как следить за нам.

— Тогда мы должны сами его сделать, — сказала Кезуар. — Сеидукс попытается помешать нам уйти.

— Ты хоч его убита?

— Да.

Этот разговор напугал Юдит. Хотя Сеидукс и отступил, когда Кезуар пригрозила закричать, Юдит сомневалась, что он проявит ту же уступчивость в случае нападения. Наоборот, какой более удобный повод может представиться ему для восстановления своего мужского превосходства, если она бросится на него с ножом? Если бы это было возможно, она повторила бы Кезуар слова Клары о мужчине-разрушителе в надежде удержать ее от необдуманных действий. Это было бы жесточайшей иронией — потерять эту женщину сейчас, оказавшись после путешествия через пол-Имаджики не где-нибудь, а именно в ее комнате.

— Я знаю делать ножи, — сказала Конкуписцентия.

— Так сделай, — ответила Кезуар, придвигаясь еще ближе к своей сообщнице.

Юдит пропустила следующие реплики, потому что кто-то позвал ее по имени. В удивлении она стала оглядывать комнату, но на полпути узнала голос. Это была Хои-Поллои, решившая разбудить ее.

— Папа пришел! — услышала Юдит, — Проснитесь, папа пришел.

У нее не было времени попрощаться с Кезуар. В следующее мгновение перед Юдит возникло лицо дочери Греховодника, которая трясла ее за плечо.

— Папа… — раздалось снова.

— Да-да, хорошо, — резко ответила Юдит, надеясь, что девушка уйдет, не громоздя своих разглагольствований между ней и ее сном. Она знала, что есть считанные секунды на то, чтобы захватить сон с собой в явь, а иначе он погрузится в глубины памяти, и там уже не разглядишь никаких подробностей. Но ей повезло. Хои-Поллои заторопилась обратно к своему папочке, предоставив Юдит возможность повторить вслух все то, что она видела и слышала. Кезуар и ее служанка Конкуписцентия, Сеидукс и заговор против него. И конечно, любовник. Нельзя забывать любовника, который, наверное, в этот самый момент сидит где-нибудь в городе и тоскует по своей возлюбленной, запертой в позолоченной тюрьме. Зафиксировав все это в сознании, она зашла сначала в ванную, а потом спустилась вниз к Греховоднику.

У хорошо одетого и раскормленного Греховодника было лицо, которому явно не шло искажавшее его гневливое выражение. В своей ярости он выглядел абсурдно: черты его были слишком округлыми, а рот — слишком маленьким для гневных инвектив, которые из него изливались. Их представили, но для обмена любезностями времени не было. Ярость Греховодника нуждалась в выходе, и, похоже, ему было не очень-то важно, кто его слушает, лишь бы на лице того отражалось сочувствие. Для ярости, впрочем, у него была серьезная причина. Его склад в гавани сгорел, а сам он с трудом избежал гибели от рук толпы, которая захватила уже три Кеспарата и объявила их независимыми городами-государствами, тем самым бросив вызов Автарху. «До этого, — сказал он, — дворец сделал не так много. Небольшие военные отряды были посланы в Карамесс, в Оке Ти-Нун и семь Кеспаратов на другой стороне холма, чтобы подавлять там бунт. Но никаких мер против восставших, захвативших гавани пока не предпринято».

— Это черкь, — воскликнул торговец. — У них нет уважения ни к собственности, ни к человеческой личности. Уничтожать все без разбору — вот все, на что они способны! Я не большой почитатель Автарха, но в такие дни он должен стать выразителем интересов порядочных людей вроде меня! Мне надо было ликвидировать дело еще год назад. Я говорил с Оскаром об этом. Мы собирались уехать из этого проклятого города. Но я держался до конца, потому что верил в людей. Это было ошибкой, — сказал он, устремив взор к потолку как человек, пострадавший из-за своей собственной порядочности. — Моя вера была слишком сильна. — Он посмотрел на Хои-Поллои. — Разве не так?

— Так, папа, так.

— Ну что ж, теперь все будет иначе. Пойди упакуй наши вещи, радость моя, сегодня же вечером мы уезжаем.

— А как же дом? — сказал Дауд. — И коллекция в подвале?

Греховодник метнул взгляд на Хои-Поллои.

— Почему бы тебе не начать упаковывать вещи прямо сейчас? — сказал он, явно не желая обсуждать свою контрабандную деятельность в присутствии дочери. Он бросил такой же взгляд и на Юдит, но она притворилась, что не поняла его значения, и осталась сидеть. Примирившись с ее присутствием, он начал говорить.

— Если мы покинем этот дом, мы покинем его навсегда, — сказал он. — Я совершенно уверен, что в самом скором времени здесь не останется ничего. Все будет сметено с лица земли. — Обиженный буржуа, взывающий к гражданской стабильности, неожиданно превратился в проповедника, вещающего о конце света. — Рано или поздно это должно было случиться. Не могли же они вечно держать под контролем все эти секты.

— Кто они? — спросила Юдит.

— Автарх. И Кезуар.

Звук этого имени прозвучал как удар колокола у нее над ухом.

— Кезуар? — переспросила она.

— Его жена. Наша Изорддеррексская Леди — мадам Кезуар. Если хотите знать мое мнение, она и погубила его. Он всегда прятался от посторонних глаз, что было весьма мудро. Никто и не вспоминал о нем, пока торговля шла хорошо и на улицах горели фонари. Налоги, налоги, конечно, были для всех тяжким бременем, в особенности для людей семейных вроде меня, но, доложу я вам, здесь дела обстоят получше, чем в Паташоке или Яхмандхасе. Нет, я бы не сказал, чтобы мы его сильно обманывали. А вы только послушайте, какие рассказывают истории о том времени, когда он начал править: хаос, да и только! Половина Кеспаратов воевала с другой половиной. Он принес стабильность. Нет, политика тут ни при чем, это все Кезуар, она его погубила! Все было прекрасно до тех пор, пока она не начала вмешиваться. Я думаю, она воображает, что оказывает нам величайшую честь, удостаивая своими публичными появлениями.

— А вы… видели ее? — спросила Юдит.

— Нет. Она не показывается на глаза, даже когда посещает казни. Хотя я слышал, что сегодня она показалась открыто. Кое-кто даже утверждает, что видел ее лицо. Отвратительное, говорят. Зверское, тупое. Я не удивлен. Все эти казни — это ее выдумка. Явно, ей все это нравится. Ну а людям это не по вкусу. Налоги — согласны. Небольшая чистка, несколько политических процессов — и это тоже, мы согласимся с этим. Но нельзя превращать закон в публичный спектакль. Это издевательство, а мы в Изорддеррексе никогда не издеваемся над законом.