Владимир Джунковский - Воспоминания (1915–1917). Том 3

• Название: Воспоминания (1915–1917). Том 3
• Автор: Владимир Джунковский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-8242-0143-7

В 2015 г. исполнилось 150 лет со дня рождения В. Ф. Джунковского (1865–1938), свиты генерал-майора, московского губернатора (1905–1913), товарища министра внутренних дел и командира Отдельного корпуса жандармов (1913–1915).

В августе 1915 г. В. Ф. Джунковский был отстранен от службы по личному указанию императора Николая II, после того как представил на высочайшее имя записку, в которой подробно изложил неприглядные факты о деятельности Г. Распутина.

Осенью 1915 г. Джунковский добился назначения в действующую армию и командовал дивизией, а затем 3-м Сибирским корпусом, продолжая вести дневник, ставший основой его воспоминаний за 1915–1917 гг. Западный фронт, напряженные бои под Нарочью, окопные будни, Февральская и Октябрьская революции, падение монархии и развал армии, а следом и распад страны – все это документально зафиксированно очевидцем и непосредственным участником событий.

Издание проиллюстрировано фотографиями из фронтовых альбомов мемуариста. Публикуется впервые.

---

Чтобы не обратить внимание неприятеля, пришлось идти друг за другом в расстоянии 100 шагов. Наконец дошли до окопов передовой линии, до блиндажа, вернее конуры, покрытой бревнами, ротного командира. Первый ротный командир, с которым я познакомился, мне очень понравился. Призванный на службу из студентов Харьковского университета, будучи уже в чине поручика, он отлично знал расположение окопов, ходов сообщения, размещение людей, расположение немцев, толково и спокойно обо всем мне доложил.

В окопах в это время шла работа по очистке от снега и углублению их в некоторых местах. Большая часть людей была в убежищах, отдыхала после ночной службы, другая часть чистила окопы, третья занимала посты у бойниц, наблюдая за противником. Подробный осмотр окопов продолжался с 9½ часов утра до 2½ дня, когда я дошел до окопа смежной с нами дивизии. Осмотрев батальонный резерв и доехав на лошади разведчика до ближайшей деревни, где меня ждали мои лошади, я вернулся к себе страшно усталый от непривычки ходить по окопам, лег отдохнуть и уже потом отправился к начальнику дивизии сделать первый служебный доклад.

Первый доклад начальнику дивизии

Он, по-видимому, был очень удовлетворен моим докладом, нашел, что я очень метко обратил внимание на слабые стороны нашей позиции, и тут же утвердил мое мнение о необходимости вывести окопы двух фланговых рот на полверсты вперед. Он просил меня посетить окопы и остальные полки. Немцы, при моем первом обходе окопов, проявили необычайную любезность, не выпустив ни одного снаряда, ни одной пули, для меня это было большим разочарованием, т. к. я в то время ждал с нетерпением той минуты, когда я получу боевое крещение.

18-го числа я впервые был на одной из батарей нашей дивизии, в расположении 31-го полка, вместе с начальником дивизии. С каждым днем я к нему чувствовал все больше и больше симпатии, это был строгий к себе солдат с головы до ног, храбрый, не знавший усталости, бодрый; пешком бывало с трудом за ним поспеешь, верхом приходилось скакать, чтобы не отстать от него… В обращении он был очень суров, с начальствующими лицами и офицерами строг, с нижними чинами, строевыми, снисходителен, с нестроевыми неумолимо строг. До болезненности заботился он о стрелках, чтобы они все получили, что полагается, стрелки это очень ценили. Мне он особенно нравился тем, что это был не телефонный начальник дивизии, а полевой, на неделе он уж обязательно раза два бывал в окопах и жил все время непосредственно с дивизией. Немцам не давал отдыха, тревожа их постоянно огнем из батарей; немцы редко отвечали, но уж если решались на это, то выпускали не менее 300 снарядов; у нас в то время снарядов было сравнительно мало, но для нашей скромной стрельбы хватало.

На батарее начальник дивизии обошел землянки нижних чинов, осмотрел орудия, обо всем подробно расспросил командира батареи и затем перед строем вручил крест Георгия 1-й степени фейерверкеру батареи, поздравив его при этом подпрапорщиком. Новому георгиевскому кавалеру батарея устроила целую овацию, его качали, кричали «ура». Это был общий любимец всей бригады, до изумительности храбрый и отличный товарищ. С батареи мы прошли в находившийся в версте оттуда батальонный резерв 31-го полка. С большим уважением и интересом следил я, как генерал Редько говорил с стрелками, с каким уменьем беседовал он и какое впечатление производило на них каждое его слово.

Осмотрев батальонный резерв, поднялись на артиллерийский наблюдательный пункт, в это время шла сильная орудийная стрельба и над нашими головами летали наши снаряды, я прислушивался к этим, еще незнакомым мне, звукам. Немцы не отвечали. С наблюдательного пункта все немецкое расположение было видно как на ладони. Начальник дивизии, по телефону, приказал 3-й батарее открыть огонь по данной цели, и мы стали наблюдать в трубу за разрывами.

Тотчас над нашими головами пролетел снаряд, через секунду он уже разорвался у немцев, попав очень ловко в блиндаж; на наших глазах полетели бревна, доски, песок, второй снаряд угодил влево, третий прямо в окоп, мы видели, как побежали немцы и куда-то скрылись. Редько поблагодарил по телефону за стрельбу и приказал ее прекратить. Немцы сначала отвечали, а потом начали жарить, но не в нашу сторону, а правее.

Мы направились по ходу сообщения в окопы, немцы участили огонь, и один снаряд попал недалеко от нас, испортив насыпь. Командир полка просил начальника дивизии не идти дальше, но он и внимания не обратил; в это время стали посвистывать своим неприятным звуком пули. Я был удовлетворен – первый раз попал под выстрелы, старался отнюдь не наклонять головы – «кланяться пулям», хотя при каждом свисте пули невольно как-то тянуло наклонить голову. Из окопов проехали в штаб полка, где обедали, и поздно вечером вернулись к себе.

Приезд А. Чаплиной

На другой день совершенно неожиданно в нашу дивизию приехала А. А. Чаплина[133], жена товарища министра юстиции[134][135], о котором я упоминал в своих воспоминаниях за 1914 год, описывая свою командировку в Баку, куда я хотел и его взять с собой, но министр юстиции[136] воспротивился. Это была премилая женщина, она приехала на фронт представительницей Петрограда, с нею и два представителя от рабочих арсенала Петра Великого[137], они привезли подарки и теплые вещи для наших стрелков. Она приехала прямо на смотр гренадер (бомбометчиков) по приглашению начальника дивизии и наблюдала, как подлезали к проволоке, резали ее, метали бомбы, ручные гранаты. Затем она обедала у нас с рабочими, по этому случаю у нас был парадный обед, скатерть вместо клеенки, вино, суп с пирогом, жареные куры, спаржа и сладкий пирог, кофе.

После обеда в 2-х автомобилях поехали в окопы, они очень хотели ознакомиться с боевой жизнью, особенно рабочие. Благодаря закрытой местности доехали почти до окопов, только версту пришлось сделать пешком. Зашли на наблюдательный пункт, о котором я говорил выше и откуда так хорошо было видно все немецкое расположение. Открыли стрельбу, наш гости наблюдали за разрывами снарядов, видели перебегавших немцев, что произвело на них громадное впечатление, и они остались в восторге от виденного. Затем спустились в окопы, где продемонстрировали им стрельбу из пулемета, а А. А. Чаплина сама стреляла по немцам из винтовки через бойницу.

Встреча рабочих с солдатами была трогательная, рабочие говорили воодушевляющие речи. Стрелки их приветствовали, благодарили, тут же раздавались подарки. Уже стало темнеть, когда мы вышли из окопов и направились на ближайшую батарею. Началась сильная метель, в офицерской столовой – землянке с сосновым срубом самого примитивного устройства – был предложен чай. Перед уходом с батареи Редько приказал открыть стрельбу залпами из всех орудий по резервам противника. Темень была непроглядная, шел сильный снег с метелью, грянули пушки, огонь красиво вылетал из горла орудий, картина была величественная. За первым залпом грянул второй, затем орудия стреляли поодиночке. Наши гости, особенно рабочие, были страшно довольны.

Очевидно, немцам попало, т. к. не успели мы отъехать от батареи на версту, как они открыли сильный орудийный огонь. Среди метели выстрелы эти звучали зловеще, производя сильное впечатление. Не доезжая до стоянки штаба, сбились с пути и застряли в снегу. Пришлось послать на батарею за лошадьми, и полным артиллерийским уносом в 6 лошадей вытащили автомобиль из оврага. Вернувшись к себе, узнали, что немцы стреляли как раз по тому окопу, из которого стреляла А. А. Чаплина, но безрезультатно.

Вступление в командование бригадой

В этот день уехали генерал Романов к новому месту служения начальником штаба сводного Осовецкого корпуса[138], я вступил во временное командование бригадой впредь до назначения на эту должность высочайшим приказом, каковой состоялся 26 декабря. Таким образом, с 18-го ноября я уже занял официальное положение на фронте и стал получать содержание по новой своей должности – жалованье по сибирскому окладу (несколько повышенному вместо 125 руб.) 161 руб., столовых 216 руб., фуражных 83 руб., полевых порционов 240 руб., на дрова 5 руб. 80 коп. и на освещение 3 руб., всего 708 р. 80 коп. в месяц, что, при небольших расходах на войне, составляло очень большую сумму.

Взятие в плен немецкого аэроплана

23 ноября в нашей дивизии было ликование – 31-й полк подбил немецкий аэроплан, который принужден был спуститься в наше расположение. В это время я сопровождал начальника дивизии при его обходе окопов 32-го полка, над нами красиво летали два немецких аэроплана, я наблюдал за ними в бинокль и обратил внимание, что один был новенький с иголочки, все у него блестело, другой же старой конструкции, загрязненный. Они перелетели наши окопы и направились в наш тыл, скрывшись из виду.