Александр Минчин - Актриса

• Название: Актриса
• Автор: Александр Минчин
• Издательство: Ковчег
• Жанр: Современная проза
• Год: 1997
• ISBN: 5-87322-677-6

В книгу известного писателя, покинувшего СССР в середине 70-х годов, живущего и работающего в Нью-Йорке, вошли роман «Актриса» и рассказы.

«Актриса» — история страстной любви американского писателя и русской актрисы. Словно бабочки, порхают они по миру, пытаясь постигнуть смысл своих противоречивых взаимоотношений.

Роман написан в резкой реалистической манере. Публикуется в авторской редакции.

---

— Смутно.

— Вы вчера были в ослепительном ударе.

— Сколько мы выпили?

— Три бутылки на троих. Хозяйка не в счет.

— Ну да!

— Вы мне вчера очень понравились!

— А где это вы так научились пить водку, Тая?

— Что вы, по сравнению с вами я просто теряюсь…

Она тонко, загадочно улыбается. И целует мое «ушко», как она его называет. А иногда требует: «Дайте ушко, дайте ушко, сейчас же!» Я слабый человек, я даю.

Звонит приглушенно телефон, она берет трубку и передает ее мне.

— Ну, как ты, голубь, вчера доехал?

— Не помню, — честно говорю я. — «Помню только, что стены с обоями».

— Ты перепутал, у нас накат, а не обои.

— Это из песни. Земля ему пухом. Гениально слова складывал.

— Мы тут покумекали с Катькой, и она вычислила, что твоя девушка — дочь известного актера и режиссера Буаша и сама актриса в «Театре Иронии». Так что ты вчера зря мне спагетти на уши вешал.

— Подожди, сейчас спрошу. Ты, похоже, что-то путаешь. Тая, вы дочь известного актера и сама актриса?

— Еще какая! — говорит она и громко смеется.

Я прощаюсь с детективным писателем и вешаю трубку.

Тая сажает меня за стол и смотрит.

— Тая, у меня такой нескромный к вам вопрос: а как мы вчера доехали?

— На машине.

— На чьей?

— На нашей.

— А кто нас привез?

— Алешенька, золотко мое, вы совсем не помните, как танцевали вчера на льду, на пруду, а потом устроили ралли в проходных дворах? Которое мне безумно понравилось. Я восхищалась вами.

— Но я вел себя пристойно?

— Еще как… к сожалению.

Она рассмеялась, увидя мое лицо.

— Что, совсем опозорился?

— Ну, такого с вами никогда не бывает…

— А что? Прямо скажем…

— Все было прекрасно, и вы вели себя, как джентльмен.

Запах душистого чая разглаживает мои ноздри. А что все-таки было вчера ночью?

Я смотрю на ее шею и вижу красное с темным переливом пятно. У нее соблазнительная шея.

— А это что такое?

— В народе, по-моему, называется «любимчиком».

Я невероятно смущаюсь.

— Господи, неужели я это сделал? Это же засос?!

Она загадочно улыбается.

— Жаль, что вы не делаете этого чаще…

— Как же вы пойдете в театр?

— Театр — это чепуха, — говорит она философски, — сегодня вечером мы приглашены на обед к мамуле.

— Вы хотите сказать, что будет сам великий…

— И он тоже — будет…

Я берусь за голову и собираюсь искать где-нибудь пепел.

— Тая, я прошу великого прошения.

Она подходит и обнимает меня.

— За что? Вы были вчера неподражаемы и доставили мне большое удовольствие. За которое я вам благодарна.

Я целую ее шею, осторожно касаясь отека. Это ж нужно…

— Какие у вас сегодня планы?

— В два часа большой футбол, потом баня — с пивом, а потом я в вашем распоряжении.

— Как это прекрасно звучит: в «моем распоряжении», — тянет она слова. — Скажите еще раз.

Я говорю. Она закрывает веками большие глаза.

— А до этого какие планы? — Она берется за мое полотенце, обвязанное вокруг бедер.

— До этого… — раздумываю я, — собираюсь смыть позор вчерашней ночи.

Она берется за верхнюю пуговичку лифчика.

— Ну, никакого позора не было… До завтрака или после?..

— Вместо!

— Ну, выпейте хотя бы чай! Вам нужны силы…

— Должен заслужить — в бою!..

Я едва успеваю попробовать чай. С полотенцем она разбирается сама. Большим, махровым… С ее телом разбираюсь — я.

До матча я успеваю заехать на кладбище. И так каждый день — с утра я заезжал к папе на кладбище. Но никакого знака, вести он мне не подал. Я должен был принести мои книжки на его могилу, изданные на земле, где он родился. Чтобы доказать, что из меня получилось что-то. Он всегда меня считал…

Я начинаю с защиты, Аввакум играет чистильщиком-дирижером и орет на всех страшно, кроме меня. Но и до моих костей доберется. Играем восемь на восемь. Кривоногий профессионал, который играл с Аввакумом когда-то в сборной, вминает меня резко в бортик, но мяч я не теряю. Аввакум говорит ему, что мы сюда «не убиваться» пришли и чтобы он соображал, что делает. Тому все до лампочки, и он опять рвется к нашим воротам.

К середине первой половины я становлюсь на ворота, но руками мяча не имею права касаться. Это «маленький футбол». Я «убиваюсь» в воротах, не пропуская ни одного мяча, и мы ведем 3:1. Защита, успокоившись, что на воротах «самоубийца», ушла в нападение, и единственный, кто помогает мне, оттянувшись назад, Аввакум. Он капитан и орет своим подопечным, чтобы они вернулись в защиту. Настоящий вратарь команды Елизар играет в нападении и после свалки забивает гол. 4:1. Единственный, кого я боюсь, это кривоногого нападающего Филата из-за его абсолютно кривых ног. Он финтит ими так, что я совершенно не представляю, куда он пробьет мяч в следующую секунду и где его мячик перерезать. На этот раз Филат припечатывает меня корпусом к железной штанге, и я чувствую жжение через спортивный костюм Аввакума. Аввакум долго смотрит на него и сплевывает. Они когда-то играли в сборной Империи. Филат психует, что, будучи лучшим в те годы правым полузащитником, не может распечатать мои ворота, и старается распечатать меня. Вот он опять вырывается вперед рывком, я кричу Аввакуму «держать»; он перекатывается через бедро Аввакума и выходит своими кривыми ногами на меня. Я сажусь на шпагат прямо перед ним, казалось бы блокируя все, в какую-то долю секунды он успевает протолкнуть мяч, и, упав, перевернувшись, я вижу, как мяч вяло вкатывается в ворота. Филат нечаянно цепляет бутсой мое лежащее плечо. Я вскакиваю, но Аввакум успокаивает меня. Счет 4:2.

Разозлившись, Аввакум орет на своих подопечных, берет мяч в середине поля, проходит один по центру и забивает гол, прежде чем кто-либо что-либо соображает. «Смертельную девятку». Мы выигрываем со счетом 5:2.

— Ты не такой хлипкий, — говорит он, — как я думал.

Похвала Аввакума мне дороже всех наград. Мы обнимаемся. Спортивный костюм из адидасовского белого превращается в грязно-серый.

— Вернешь потом, все равно не будешь сейчас переодеваться. Уже поздно ехать в баню, поедем завтра, если у тебя будет время. Между твоими «редакциями». — И он подмаргивает. — Я не знал, что у женщин есть такое имя — Редакция.

Тая осторожно отдирает костюм от моего бедра с кожей. Оно все стесано, запекшаяся бурая кровь. Она целует низ моего живота и говорит:

— Я не знала, Алешенька, что вы еще и вратарь!..

Я смеюсь. Она купает осторожно покалеченного в ванне, а потом стирает белый костюм — от крови. Меня это очень трогает.

Актриса сама расчесывает мои волосы, и в семь вечера мы стоим перед великой дверью. Дверь открывается.

— Мамуля, это Алеша Сирин, а это моя мама — Александра Александровна.

До этого, после победы, я успел смотаться в валютный магазин и купить всякой всячины, которая, мне казалось, пригодится к столу.

Тая заворковала с мамой, давая мне возможность освоиться и осмотреться. У них была большая квартира, обставленная с достаточным вкусом. Много книжных шкафов с различными книгами. Нигде в мире не читали столько, сколько в Империи.

— Здравствуйте, Алексей.

— Добрый вечер, Александра Александровна.

— Как вам в «нашей» Европе? Нравится?

— Я еще не совсем разобрался.

— Нет ни закона, ни порядка.

— Их нигде теперь нет. Мир обрекает себя на гибель. Цивилизация — на самоуничтожение.

— Тая говорила, что вы писатель. О чем вы пишете?

— Как это ни банально — о жизни, о любви.

— Вы голодны?

— Если можно — воды.

— Какой?

— Простой.

— У нас не пьют из-под крана. Есть лимонад.

— Мамуля, Алеша не пьет газированную воду. Дай ему кипяченой.

Мне дали, я поблагодарил. Принес из прихожей пакет и вручил.

— Спасибо, Алеша, не стоило волноваться, — сказала жена великого актера.

— Я не волновался.

Она улыбнулась, и, по-моему, с этого момента мой экзамен стал проходить успешнее.

— А где папа? — спросила Тая. — Алеша хочет с ним познакомиться.

— У него спектакль. Он будет к десяти часам. Но, я думаю, Алешу не стоит мариновать голодом до десяти часов. А то он поедет в Америку и скажет…

— Я поеду в Америку и все равно скажу.

Таина мама стала оттаивать. Она рассматривала меня с ног до головы. И делала это очень непринужденно.

— Мамуля, а что, если мы угостим Алешу водкой? Ты не против?

— Тая, у нас водки в доме никогда нет. Зато есть хорошие вина.

— Я уверена, что если ты откроешь пакет, то все там найдешь. Он запасливый мальчик!.. И «все свое носит с собой».

Александра Александровна открыла пакет и достала две бутылки.

— А что значит вторая бутылка?

— Английский джин. У нас есть лед?

Лед был. Ура. Тая с удивлением посмотрела на меня: