Гумер Баширов - Честь

• Название: Честь
• Автор: Гумер Баширов
• Издательство: Современник
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1974

Роман известного татарского писателя Гумера Баширова «Честь», удостоенный Государственной премии, принадлежит к лучшим произведениям советской литературы о колхозной деревне в годы Великой Отечественной войны. Герои Г. Баширова — это те рядовые труженики, без повседневной работы которых ни одно великое дело не совершается в стране.

Психологически правдивое изображение людей, проникновенный лиризм, картины природы, народные песни придают роману задушевную поэтичность.

---

«Зеленорукая девчонка!» — подумал он и улыбнулся.

4

Это было давно. Хайдар перешел тогда на четвертый курс и приехал домой на каникулы. Только было собрался он на рыбалку, как его вызвали в комсомольскую организацию и объявили, что он должен взяться за постановку юбилейного спектакля.

Секретарь пояснил ему:

— Скоро исполняется десятилетие нашего драматического кружка. Вот нам и нужно к юбилею поставить «Галиябану». Да так, чтобы об этом спектакле заговорил весь район!

Это был тот самый кружок, в котором Хайдар играл когда-то. Времени до юбилея оставалось мало, поэтому новоявленный режиссер взялся за порученное дело весьма круто. Была поставлена на ноги вся деревенская молодежь, репетиции затягивались до ночи. Артисты от усталости валились с ног, к концу репетиций у них начинали заплетаться языки.

Размах у режиссера оказался довольно солидный.

— Костюмы должны быть не хуже, чем в академическом театре, — предупредил он. — Делайте, что хотите, но без настоящих костюмов на глаза мне не показывайтесь!

Ни аханья, ни оханья не помогли. Тогда отчаявшиеся кружковцы разбежались по домам и приступили с мольбами к старушкам:

— Бабушка, милая, золотая!..

Сундуки хоть и со скрипом, но раскрылись, и оттуда явились на свет, источая аромат гвоздики, вышитые бархатные тюбетейки, сияющие канителью калфаки[36], сохранившиеся с девичьих лет кашемировые платья в двенадцать оборок, цветастые шали, шелковые платки, вышитые сапожки.

Афиши отпечатали в районной типографии и разослали по всем колхозам. В районной газете кружку посвятили целый подвал. Словом, подготовка к юбилею шла бурно, и все с нетерпением ожидали спектакля.

Но одно печальное происшествие чуть не сорвало юбилея: в самый день спектакля девушка, которая исполняла роль Галиябану, порезала ногу косой и слегла. Что было делать?

Хайдар побежал к секретарю комсомольской организации. Секретарем была молодая учительница, лишь недавно приехавшая сюда. Она подумала немного, затем послала в поле за какой-то Нэфисэ.

— Справиться с этим сможет только она... Больше никто.

Вскоре перед ними предстал тоненький загорелый подросток с черными, будто насурьмленными глазами, в платке, завязанном на затылке. Видимо, она прибежала прямо с поля, полола что-то. Не обращая никакого внимания на Хайдара, она вытирала о фартук позеленевшие от травы руки.

Хайдар удивленно осмотрел ее всю — от дешевых сережек в ушах до голых исцарапанных ног — и возмущенно спросил:

— Вот эта девочка? Без репетиции?..

Секретарь улыбнулась:

— Да, эта девочка!

— Ты в своем уме? С ролью Галиябану справится эта... — Хайдар запнулся и вдруг выпалил: — эта... зеленорукая девчонка?

Секретарь комсомола оказалась очень настойчивой девушкой.

— Не будем, дружок, тратить время зря на споры, — ответила она, не обращая внимания на волнение студента. — Не то без спектакля останемся. Принимайся-ка лучше за дело!

Ругая все на свете, Хайдар повел зеленорукую девицу в клуб. Для него было ясно, что спектакль провалится. А девочка шла как ни в чем не бывало и вертела в руке стебелек.

«Ну ни тени миловидности в лице! — думал режиссер, сердито глядя на девочку, словно во всем была виновата именно она. — Ни души, ни трепета в глазах! Кукла какая-то! Куда ей понять тонкие переживания героини! Ну разве донесет она до зрителя пламенную любовь Галиябану?»

Когда они пришли в клуб, Хайдар, стараясь не смотреть на девочку, резко спросил ее:

— Ну, а ты сама считаешь, что справишься с ролью Галиябану?

Видимо, исполнение главной роли в юбилейном спектакле для «зеленорукой девочки» имело не большее значение, чем прополка пшеницы. Она ответила, даже не задумываясь:

— Что же тут особенного? Ведь играют другие! И как будто ни один из них не меченый...

На дерзости студента Нэфисэ решила ответить тем же. Она нарочно не сказала ему, что уже играла Галиябану.

Хайдару показалось, что из-под длинных ресниц этой дикарки блеснул задорный огонек.

— «Не меченые»! Ты насчет других языком не мели! Как вот сама справишься?..

— Ну, не стану я из-за пустяков голову ломать. Хотите что-нибудь сказать, говорите, не то я пойду. Вон и солнце перевалило к закату.

Смелый язык девочки задел Хайдара, но ему начинали нравиться ее прямота и упрямство. Все же, не меняя сердитого выражения лица, он принялся наставлять будущую Галиябану:

— Смотри же, если провалимся, то только из-за тебя! Будет тебе тогда на орехи!

Он уже давно заметил, что Нэфисэ не очень-то считается с ним. А теперь, когда увидел явную насмешку в ее глазах, решил уколоть невоспитанную девчонку и уже собрался было сказать: «Прежде чем браться за эту роль, поди вымой руки!» — но тут же запнулся и даже рот раскрыл от удивления: «Когда же это она успела?»

«Девчонка» сидела, теребя травинку тонкими смуглыми пальцами, и улыбалась.

Нахмурившись, Хайдар продолжал учить ее уму-разуму:

— Слушай, тебе придется изображать на сцене сильную и чистую любовь. Это тебе не хихиканье с ребятами у ворот по вечерам, а настоящая, сильная любовь! Скажем, как в «Ромео и Джульетте», в «Тахире и Зухрэ». Если ты не сможешь передать такую любовь, вся пьеса полетит к черту! Лучше уж ее и не ставить.

Хайдар взглянул на солнце, которое упорно клонилось к закату, и схватился за голову.

— Как же тебе объяснить, что такое любовь? Хоть бы краешком она тебя коснулась! А так... — Хайдар махнул рукой в отчаянии. — Ведь ты... сколько тебе лет?

Девочка замялась и ответила смущенно:

— Скоро семнадцать.

— Как? Скоро семнадцать? — удивился Хайдар. — Ага! Ну, так это уж не так безнадежно... Может, ты уже знаешь, что такое любовь? Ну, понаслышке или по книгам...

Девочка только нахмурилась в ответ.

— В таком случае, — продолжал Хайдар, — сложи воедино любовь всех девушек Байтирака, прибавь к этому все, что ты узнала о любви из книг, тогда, может быть, у тебя получится что-нибудь путное! Понимаешь теперь, какова любовь Галиябану? Ты любишь Халила...

Будущая Галиябану круто оборвала режиссера:

— Не я, а Галиябану...

— Ну ладно, ты, то есть Галиябану, любит Халила совсем не так, как байтиракские девушки: полюбишь, мол, не удивлюсь, а не полюбишь — не надо. Ты готова сорок раз умереть за Халила! Без Халила тебе...

— Не мне, а Галиябану...

— Не все ли равно?! — с досадой вскрикнул Хайдар.

— Нет, не все равно! — упрямо ответила Нэфисэ. — Галиябану — девушка старой деревни, а я комсомолка!

— Гм, смотри-ка! — пробормотал Хайдар и заговорил уже более приветливо: — Хорошо, пусть будет по-твоему! Галиябану готова броситься в огонь и в воду ради Халила. Понятно?

— Даже больше, чем нужно, — проговорила Нэфисэ, теряя терпение. — Теперь все?

— Как будто все... Неужели сумеешь без репетиции?

— Посмотрим... Только мне надо успеть роль выучить. А кто Халила играет?

— Я!

В глазах «девчонки», кажется, опять сверкнул озорной огонек, но она взяла молча свою роль и ушла, не проронив ни слова.

5

Народу на спектакль съехалось чуть ли не со всей округи. Зал был битком набит, и даже на окнах гроздьями висели зрители.

Хайдар, загримированный, смотрел из-за кулис в зрительный зал. Настороженная тишина, стоявшая там, еще больше разволновала его. Публика, казалось, ожидала начала спектакля без особого доверия.

«Только бы эта кукла не погубила! — думал Хайдар. — Надо бы хоть теплым словом подбодрить ее. Да теперь уж поздно. Надо начинать».

Вот он, чтобы голос его «доносился с улицы», запел, стоя спиной к сцене:

Багряный поясок
Не держится на стане.
Она зовет и от меня бежит,
Скрывается! Не вышла на свиданье.
Галиябану, милая моя,
Не вышла на свиданье!..

Легкими шагами «девчонка» подошла к окну, и Хайдар не поверил своим глазам: перед ним стояла полная юной радости настоящая Галиябану. Сжигаемая любовью, она, чуть склонив голову, нежно запела:

Мне на речке показалось,
Будто выхухоль плывет...
Не сердись, что я не вышла!
Друг мой милый, ненаглядный,
Вдруг нас кто-то стережет...

«Что с ней случилось? — думал Хайдар. — Неужели это тот самый зеленорукий подросток?! Откуда в ней столько чувства?»

С неменьшим восхищением смотрели на эту стройную и нежную, точно весенний цветок, девушку и зрители, невольно подчиняясь очарованию ее милого голоска.

Нэфисэ пела, стоя у окна, лицом к зрительному залу, однако украдкой она поглядывала на Хайдара, стоявшего за сценой, и словно дразнила его взглядом: «Не верил мне? Смеялся надо мной? Смотри же, какая я!»