Арсений Чанышев - Курс лекций по древней и средневековой философии

• Название: Курс лекций по древней и средневековой философии
• Автор: Арсений Чанышев
• Жанр: Философия

Книга представляет собой продолжение "Курса лекций по древней философии" (Высшая школа, 1981). В ней дается общая картина эволюции древней и ранней средневековой философии и теологии (параллельное рассмотрение античной философии Римской империи и иудаистско-христианского мировоззрения позволяет представить христианство во временном контексте культуры), объективное соотношение философии с парафилософией (религиозно-художественно-мифологическим мировоззрением), с основанной на интеллекте наукой, культурой в целом.

---

В своем учении о душе, Татиан утверждал, что душа не умирает, в лишь временно разрушается, но не умирает только такая душа, которая была согласна с божественным духом, пребывая в праведниках (дух божий пребывает лишь в правдиво живущих людях); душа же людей, не знающих истины, и разрушается и умирает вместе с телом, но не навсегда. При конце мира и такая душа воскресает вместе с телом, чтобы получить окончательную смерть через бесконечное наказание.

Другие апологеты. Можно назвать еще имена таких апологетов, как Афинагор и Минуций Феликс. Они оба умерли в 210 г.

Минуций Феликс родился в римской провинции Африка. Он жил в Риме и был там адвокатом. Его христианская апология называлась "Октавий". Там он писал: "Мы не считаемся римлянами, потому что не поклоняемся богу римлян" (гл. 24).

Афинагор - платоник, ставший затем христианином. Он афинянин. Спустя десять-одиннадцать лет после казни Юстина он направил все тому же императору Марку Аврелию, который правил уже единолично, свою апологию: "Послание императору Марку Аврелию и его сыну в защиту христиан", в котором он, в частности, пытался развеять ходившую тогда клевету на христиан, так что Афинагору пришлось доказывать, что христиане вовсе не убивают детей и не поедают их, что они не кровосмесители и не безбожники. Афинагору также приписывают малохристианское по своему духу сочинение "О воскрешении мертвых".

Не удалось умереть своей смертью и современнику Минуция Феликса и Афинагора Иринею (ок. 130 - ок. 202). Он был замучен при императоре Септимии Севере в возрасте семидесяти с лишним лет. Ириней - малоазийский грек. Начиная с 177 г. он был епископом в Лионе. Считается, что он ученик и преемник Поликарпа - ученика легендарных апостолов. Иринею принадлежит сочинение "Пять книг против ересей". Оно было написано по-гречески, но сохранился лишь латинский перевод этого христианского опуса.

Противостояние внутри христианства врагов и друзей античной философии особенно ярко выступает в сравнении двусовременников: Тертуллиана и Клиента. Тертуллиан жил в Риме, Климент - в Александрии. Первый писал по-латыни, второй - по-гречески. Первый относился к античной культуре крайне отрицательно, второй примирительно, оставаясь, конечно, фидеистом. Вообще, римские латиноязычные христианские идеологи хуже воспринимали античную культуру и философию, чем греческие. Это и понятно: античная, т. е. прежде всего греческая, культура и философия были для римлян вторичными. Поэтому когда пришло время выбирать между утонченной античной культурой и грубым христианством, они выбирали последнее и относились к античной культуре как к мачехе, а не как к матери.

Климент Александрийский. Он родился в середине II в., возможно, в Афинах. Год его обращения в христианство неизвестен. Оказавшись в Александрии, Климент стал учеником принявшего христианство стоика Пантена, который заведовал христианской школой катэхеоменов (от "катэхео" - "устно поучать", "катэхеоменос" - "поучающийся"), иначе говоря, "школой оглашенных" (или огласительное училище), т. е. тех, о которых огласили (и тогда была гласность), что они готовы принять крещение, стать христианами. Став в 179 г. заведующим этой школой, наставником, Пантен (его сочинения не сохранились) привнес в школу философский интерес, дабы привлечь к ней образованных язычников. Климент становится помощником Пантена, получает духовный сан пресвитера и в 190 г. сам становится наставником школы, ее заведующим. В начале III в. в связи с гонениями на христиан при Септимии Севере Климент удаляется из Александрии. Умирает он где-то около 215 г.

Из сочинений Климента дошли: 1) "Увещание к эллинам", по которому можно судить о духовной эволюции Климента. Испытав отвращение к простонародной мифологии, он обратился к философии, но философия не смогла заполнить пустоту его души; чтение библейских пророков обратило его к христианству, которое, как он думал, дает истинное познание о боге и даже общение с ним; 2) "Педагог"; 3) "Строматы" ("Ковры из лоскутков") - так назывались сборники смешанного содержания, объединявшие в себе без плана и связи отрывки из разных сочинений, рассуждения о различных предметах (именно в "Строматах" содержится тот отрывок из сочинения Гераклита Эфесского, который так высоко оценил В. И. Ленин; 4) "Какой богач спасется?".

Придя к христианству от платонизма и стоицизма (в то же время Климент был врагом эпикуреизма, иначе он не мог бы прийти к христианству), Климент сохранил уважение к философии. Он сам себя осознавал гностиком (от слова "гносис" - "знание"), но гностиком истинным. Это означало, что Климент, не отбрасывая, как Татиан, философию, подчинял ее откровению, думая, что в откровении истина дана целиком и непосредственно, а в философии опосредованно и частично. Философия сама по себе может быть только пропедевтикой к христианству, но не может дать истинного гносиса, который на самом деле даже и не знание, а состояние души: высшая ступень веры, блаженство при жизни как радостное и мирное настроение души, а после смерти - как вечное успокоение в боге. Пропедевтическая по отношению к христианской вере роль философии была ей задана самим Иисусом Христом, который "прежде, чем явиться во плоти для спасения людей... подготовил весь христианский мир к этому спасению, дав иудеям закон, а эллинам - философию" ("Строматы". I. 5). У Климента мы находим защиту философии от тех христиан, которые были предубеждены против нее: "Философия... есть дело Божественного промышления" ("Строматы" 1.1); "Философия сама по себе вовсе не влияет гибельно на человеческую жизнь и... не она является причиной возникновения ложных мнений и дурных дел, как некоторые клевещут на нее, но... она состоит очевидным и воплощенным отобразом учения истинного, - даром, который эллинам ниспослан от Бога"; ...от веры она не отвлекает нас... напротив, мы ограждаемся философией как бы неким прочным оплотом, открывая в ней некоторого союзника, совместно с которым и обосновываем потом нашу веру" (там же. I. 2). "...в просвещенности философией скрывается помощь нам, такой просвещенностью обусловливается тонкость чувства, ведущая к истинным Богопочтению и благочестию" (там же. I. 4.). Вместе с тем "положения философов содержат истину, но так лишь, как ореховой скорлупой содержится съедобное зерно".

Тертуллиан. Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан (ок. 160 - после 220 гг. н. э.) родился в Северной Африке, в Карфагене, там же и умер. Он не сразу стал христианином. Он принял христианство в возрасте около тридцати пяти лет, после чего вернулся из Рима на родину. До этого Тертуллиан был в Риме судебным оратором. Тертуллиан написал значительное количество сравнительно небольших статей: "Апология", "Об идолопоклонстве", "Против еретиков", "О плоти Христовой", "О воскресении плоти", "Против Маркиона", "Против Гермогена, или Против вечности материи" и др.

Философия и религия. Вера и разум. В отличие от христианского гностика Климента Александрийского, стремившегося сблизить античную философию и христианское новомифологическое мировоззрение, Тертуллиан - воинствующий фидеист, он безоговорочно ставит веру выше разума, который всячески принижает. Всякая философия и сама еретична, и источник всех религиозных ересей. Ересь, говорит Тертуллиан, означает "выбор" (aiQeoig - взятие, овладение, захват, завоевание; свобода выбора, выбор; выборы, избрание), философы - "умы спорливые и презрительные" ', занятые "праздными вопросами и разговорами" (155), не знают истины, "он еще ищут, стало быть не нашли" (162). Философы и еретики распадаются на враждующие секты, они заклятые враги друг другу. Своими пререканиями они утомляют сильнейших, побеждают слабых, колеблют прочих (см. 163). Все эти учения возникли позже истины: "Истина существовала первоначально, а заблуждение явилось впоследствии" (177). Критерием истины являются одинаковость, единодушие, древность. "Учение наше древнее всякого другого; а потому оно и истинно" (182). Истина от бога, тогда, как и философия, И религиозные ереси от дьявола - "тщеславного соперника" бога (181). Внушает и возбуждает ереси дьявол (см. 186), "диавол одушевляет всех ересиархов" (187). Поэтому Тертуллиан задает риторический, не требующий ответа вопрос: "Но что общего между Афинами и Иерусалимом, между Академиею и Церковию, между еретиками и Христианами?" (155). И делает вывод: "Мы не нуждаемся ни в любопытстве после Иисуса Христа, ни в изысканиях после Евангелия" (155-156). В священном писании, исходящем от бога, истина дана полностью и навечно. Таково мнение Тертуллиана, выраженное им в его "Апологии", написанной в 217 г. н. э.

В написанной десятью годами ранее работе "О плоти Христовой" Тертуллиан прямо принимает религиозное безумие как высшую мудрость, которая должна посрамить всякую земную мудрость. Тертуллиан опирается на "Послания апостола Павла", который, как мы знаем, сказал, что "мудрость мира сего есть безумие перед Богом" (см. выше), что "Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрое" (см. выше). Приводя эти слова Павла, Тертуллиан пишет: "Я согласен, что это безрассудно, если мы станем судить о Боге по нашему только смыслу" ', ведь "в очах мира нет ничего безрассуднее, как веровать в Бога вочеловечившегося, рожденного от Девы, приявшего плотское тело, и так сказать слепо ввергшегося во все низости нашего естества" (9), но "не можешь быть истинно мудрым, если не покажешься безумным в глазах мира, веря тому, что мир именует безумием в Боге" (10). В трактате "О плоти Христовой" находится то знаменитое высказывание Тертуллиана, которое приняло легендарную форму: "Верую, потому что абсурдно". Это не совсем точно. Тертуллиан говорит так: "Я не нахожу лучшего предлога к посрамлению себя, как, презирая стыд, быть свято бесстыдным и счастливо безумным. Сын Божий был распят: я того не стыжусь, потому что как будто бы надобно стыдиться. Сын Божий умер: надлежит тому верить, потому что разум мой возмущается против этого. Он восстал из гроба, в котором был положен: дело верное, потому что кажется невозможным" (11).