Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 2

• Название: Несущая свет. Том 2
• Автор: Донна Гиллеспи
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-306-9, 5-88590-304-2

Во втором томе остросюжетного любовно-исторического романа Донны Гиллеспи повествуется о любви и приключениях дочери древнегерманского вождя и сына римского аристократа.

На его страницах автор обращается к известным темам: добро и зло, любовь и коварство, алчность и бескорыстие. К бесспорным достоинствам романа можно отнести умело выстроенный динамичный сюжет, тщательно выписанные и психологически достоверные образы героев, безусловное знание исторических реалий.

---

Полуприкрытые глаза медленно сосредоточились на Ауриане, в их глубине светился сейчас огонек беспокойного, но всегда сдерживаемого непреклонной волей разума. Это были глаза человека, который видел и дно озера и глубины ночного неба, который знал те тайны, что происходят под насыпью могильных курганов и сам освещал темные уголки бытия своим немеркнущим светом. Ауриану била мелкая дрожь, она чувствовала, как эти глаза пронизывают ее, проникая прямо в душу.

Когда Рамис заговорила, Ауриана сразу же испытала такое чувство, будто между их последней встречей и этим свиданием не было пропасти прожитых лет.

— Скажи мне, дитя, почему внутри каждого черепа лежит яйцо?

Ауриана внимательно взглянула на красные черепа и через пустые глазницы увидела, что внутри каждого из них действительно лежит яйцо — очень крупное, по-видимому, гусиное. Она затаила дыхание. Ей казалось, что скорлупа яиц как будто трепещет от пульсирующей под ней жизни, пробивающейся наружу.

— Потому… потому что смерть несет в себе семена новой жизни.

Ауриана была горда тем, что ей удалось дать пророчице умный ответ, и она замерла в напряженном ожидании похвалы или хотя бы одобрения. Но не дождалась их.

— Так отчего ты тогда горюешь? — эти слова Рамис были словно точный удар оружия прямо в сердце Аурианы. В них прозвучал суровый упрек. Ауриану поразила эта резкая смена тона пророчицы.

— Потому что… потому что я не могу не любить его. Может быть, моя любовь чрезмерна, — произнесла Ауриана, имея в виду Бальдемара.

— Нет, напротив, ты любишь недостаточно. Если бы ты испытывала настоящую крепкую любовь, ты не горевала бы так.

Ауриана промолчала, озадаченная словами Рамис.

— Ты не понимаешь того, о чем я говорю, потому что знаешь только один род любви — это печальное, болезненное чувство, источник бесконечных опасений, горечи и тоски. Поистине ты в любви, словно скряга. Ведь кроме этого чувства существует еще сотни других. Например, любовь к каждому мгновению жизни. Неужели ты не помнишь того чувства, которое испытывала в детстве, когда тебе было три или четыре года? Тогда ты умела любить каждое мгновение своей жизни, проживая его с исчерпывающей полнотой. Это чувство можно восстановить в своей душе.

— Но… но ведь это так по-детски.

— Однако тебе дано было испытать нечто подобное в то время, когда ты уже была вполне взрослой женщиной.

Ауриана поняла, что Рамис говорит о том полном слияния и самозабвения состоянии, в котором она бесстрашно и ловко вынимала камень, застрявший в копыте белой кобылицы.

— Но это же были твои колдовские чары.

— Нет, это было твое истинное состояние, такое состояние присуще тем, кто еще не погиб в этой жизни. Ауриана, настало время познакомить тебя с Ритуалом Огня.

— Я не хочу знакомиться с колдовскими ритуалами!

— Очень хорошо, потому что я их не знаю. Колдовством невежественные люди называют свое искаженное зрение, когда встречаются с проявлением божественного естества. Знание огненного ритуала необходимо для подпитывания твоих сил, если ты собираешься выжить в эти годы, которые — я должна сказать тебе — будут несчастными, но и славными для тебя.

— Славными? Значит, я прославлюсь?

— Я бы сказала… Ты станешь королевой в смерти. А сейчас тихо! Больше я ничего объяснять не буду.

— А этот ритуал поможет мне вернуться домой?

— Ты и так уже дома. Тихо!

На этот раз Ауриана подчинилась, чувствуя, как тяжелая дверь захлопнулась за ней.

— А теперь сужай свой кругозор до тех пор, пока не будешь видеть один лишь огонь, вот так, и пойми, что это весь огонь, имеющийся на земле, потому что у огня общий дух — жадный, все пожирающий, но надежный, если ты сумеешь его приручить. Забудь о своем теле, о своем сердце. Ты — взмывающее ввысь пламя, устремляющееся все выше и выше, пламя, все время терпящее поражение, мечтающее достичь неба, но неспособное сделать это.

Ауриана ощутила, как ее пальцы превратились в язычки огня, а сердце раскалилось добела. Она страшно перепугалась, и мужество покинуло ее.

— Не смей! Не делай этого! Тебе нечего бояться, это не причинит тебе никакого вреда.

Мудрость возобладала в душе Аурианы, и она отдалась этому новому для нее состоянию — постепенно на нее нахлынуло ощущение огненной стихии, она чувствовала себя легким пламенем, начинающим разгораться все сильней и сильней.

— А теперь представь себе мир таким, каким он был до века Гигантов, когда в нем царил мороз, иней и океан, несущий зародыш жизни, — голос Рамис был низким, напевным и странным образом подкупающим, манящим.

Ауриана ощущала себя все больше очарованной, завороженной, шаг за шагом приближаясь к той опасной черте, за которой начиналось небытие. На лбу Ауриана выступила испарина от охватившего ее ужаса.

— А теперь ты видишь Зияющую Бездну. Богов еще нет, они еще не созданы. Есть только чреватая жизнью пустота. Бездна, готовая порождать свет и жизнь.

Ауриана увидела мир совсем в другом свете, в другом образе. Сердце ее забилось от радости, когда, разглядев этот образ, она поняла, что знала мир таким еще задолго до встречи с Рамис на дороге. Сейчас она будто колыхалась на теплых ласковых водах. Вся ее память была смыта волной и преображена. Боль и горе растворились, превратив ее воспоминания в гармонию сияющего света. Ауриана вновь сделала заключение, что мир устроен несколько по-другому, не таким, каким он представлялся ей в обыденной жизни: он был цельным, все его части взаимопроникающими, а сама ткачиха этого прекрасного полотна казалась ей бесконечно милостивой. Потрескивание огня звучало для нее сейчас, словно музыка самой природы; объявшие Ауриану воды ласкались к ней, как шелк, а само ее тело медленно колыхалось, удерживаясь на поверхности, и было сильным и гибким. Сосредоточив все свое внимание на огне, Ауриана ощущала себя исполнительницей торжественного, лишенного четкого ритма плавного танца. Милосердный свет проникал в самые темные уголки ее души, перед этим добрым светом у нее не было причин скрывать какой-нибудь поступок или какую-нибудь тайную мысль. Кроме того у Аурианы было странное чувство, будто сейчас рядом с ней находились все, кого она знала, — живые и мертвые. Они не просто присутствовали, они были неотделимой частью ее самой.

Все это время Ауриана явственно слышала звучный низкий голос Рамис, произносившей нараспев слова. В этом голосе слышалось биение тысяч сердец, и девушку неожиданно охватил приступ отчаянья: «Я хочу сама, по своей воле достигать такого состояния — я не хочу зависеть в этом от нее».

Неожиданно Ауриана почувствовала присутствие здесь рядом кого-то третьего, подобравшегося совсем близко к ним: это чувство в зрительном плане было сродни волнению на поверхности вод, когда какое-нибудь крупное животное, вынырнув на мгновение, тут же уходит на глубину, а по глади вод идут круги.

— Госпожа моя, — произнесла Ауриана как бы в полусне, — мы здесь не одни.

Сказав это, Ауриана заметила, что Рамис тоже застыла на месте, почувствовав что-то необычайное и настороженно прислушиваясь. Наконец она заговорила:

— Да… чья-то душа подошла к нам сейчас слишком близко… Нас сейчас разделяет огромное пространство… но твоя душа соприкасается с его душой… — голос Рамис был еле слышен и вился над землей, словно легкий дымок от костра, Ауриана с трудом различала произнесенные ею слова, поэтому не была уверена в том, что правильно разобрала последнюю фразу: «… потому что он тоже носит на груди Священную Землю».

Ощущение постороннего присутствия нарастало: дух приблизившегося сейчас к ней человека вился вокруг нее, свивался с ее собственным духом, взаимопроникая и играя, словно тень с тенью. Это было странное волнующее ощущение.

Рамис сказала «он». Значит, в какой-то чужедальней стране живет мужчина, который носит на груди аурр. Кто же он? Однако тут. Рамис вывела ее из блаженного состояния, прервав своим голосом наваждение.

— А теперь прочь от огня. Ты больше не видишь его, взгляни на меня!

В этот же момент Ауриана почувствовала, как могучие крылья медленно и мягко опускают ее на землю. И тут же она вздрогнула от зябкого холода. Девушка дотронулась рукой до шеи, надеясь, что кожаный мешочек с землей, который Рамис надела на нее в день рождения, снова окажется на своем прежнем месте, но к ее великому сожалению амулета не было. Она нахмурилась, до сих пор плохо соображая, что же случилось с ней.

— Не пренебрегай этим ритуалом, Ауриана, — произнесла Рамис, помахивая в такт словам своим указующим перстом, как бы подчеркивая их важность. Причем глаза пророчицы сияли в этот момент особой нежностью и бережностью, которых Ауриана раньше никогда не предполагала в ней. — Пусть это будет твой спасательный корабль в мрачных водах повседневности. Очень может быть, что именно он позволит тебе в грядущие времена сохранить это смертное тело для великих свершений, написанных тебе на роду. Если ты окажешься в таком месте, где у тебя не будет возможности разжечь огонь, разожги его в своем воображении.