Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 2

• Название: Несущая свет. Том 2
• Автор: Донна Гиллеспи
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-306-9, 5-88590-304-2

Во втором томе остросюжетного любовно-исторического романа Донны Гиллеспи повествуется о любви и приключениях дочери древнегерманского вождя и сына римского аристократа.

На его страницах автор обращается к известным темам: добро и зло, любовь и коварство, алчность и бескорыстие. К бесспорным достоинствам романа можно отнести умело выстроенный динамичный сюжет, тщательно выписанные и психологически достоверные образы героев, безусловное знание исторических реалий.

---

При других обстоятельствах Ателинда от души посмеялась бы над нелепым обликом Гундобада, изображающего из себя жениха, но сейчас она была скована страхом, потому что его роскошное одеяние только подчеркивало грубую сущность этого неотесанного человека. Создавалось такое впечатление, будто какой-то разбойник украл пышные одежды заморского принца и нацепил их на себя. Сам по себе Гундобад выглядел так, как в представлении Ателинды выглядели злые альвы: жесткая рыжая борода, огромный выпяченный живот, кривые ноги, сверкающие злобными огоньками глаза. Казалось, он не нравился даже своему собственному коню — животное похрапывало и недовольно переступало с ноги на ногу, как будто хотело, но никак не могло решиться сбросить своего седока на землю. Гундобад изо всех сил натягивал поводья, словно он имел дело с опасной собакой, держа ее на привязи. Его лицо землистого цвета было испещрено красными точками и прожилками от беспробудного пьянства. Соплеменники знали об его неумеренном аппетите и пристрастии к хмельному меду.

— Приветствую тебя, госпожа моего сердца Ателинда! — воскликнул он, обращаясь к хозяйке дома. — Пришло время вступить тебе в новый брак, а лучшего мужа, чем я, тебе не сыскать. Так что готовься, надевай свадебные одежды да поторапливайся. Не то мое терпение лопнет!

— Если ты думаешь, что можешь ходить по тем же тропам, по которым ходил Бальдемар, ты — достойный сожаления безумец! — голос Ателинды звучал резко и хрипло. — А если ты будешь настаивать и силой заставлять меня вступить с тобой в брак, я лишу себя жизни!

Гундобад не обратил никакого внимания на столь суровый ответ и спешился у свадебного шатра, отряхивая дорожную пыль со своего роскошного плаща. Затем он распорядился, чтобы арфист начинал играть. Плавные звуки красивой звучной мелодии показались Ателинде столь нелепыми и неподходящими в этих обстоятельствах, что ей на мгновение почудилось, будто она сошла с ума и находится в бреду. Печаль и скорбь в ее душе уступили место закипающей злобе на столь наглого мерзавца.

— Если ты вздумаешь лечь здесь спать, ты окажешься в осином гнезде и тебе не будет пощады! — закричала Ателинда с порога. — Если ты ляжешь там, где лежал Бальдемар, постель загорится и пламя уничтожит тебя! Если ты отведаешь моего меда, Гундобад, пусть тебя поразит страшная болезнь, пусть черви заживо сожрут тебя!

Дружинники Гундобада стояли как громом пораженные, не смея в ужасе пошевелиться. Во всем облике этой красивой величественной женщины таилась какая-то мрачная угроза. Воины чувствовали, что на их глазах творится несправедливое: Ателинда, самая благородная среди них, должна была унижаться перед ними, беснуясь от сознания своего полного бессилия и незащищенности. Поэтому они были уверены, что ее голос будет услышан темными силами ночи, и те явятся на ее защиту.

После долгой неловкой паузы Гундобад с наигранной веселостью заявил, усмехаясь и насмешливо кивая головой:

— Мне нравится расположение духа моей невесты!

Он решил во что бы то ни стало развеять мрачное настроение своих людей. Поэтому он распорядился, чтобы открыли бочонок хмельного меда, привезенный им самим, а не взятый из кладовых Ателинды, что свидетельствовало о его серьезном отношении к ее угрозам. Сам Гундобад не собирался пить сегодня, так как чувствовал, что ему нужно сохранять трезвый рассудок для обуздания своей строптивой несговорчивой невесты.

Ателинда глядела на Гундобада пустым безжизненным взором, который он неправильно истолковал как признание ею своего поражения. Неожиданно женщина повернулась и исчезла в глубине дома. Оказавшись в своей комнате, Ателинда шепотом приказала одной из рабынь:

— Мудрин, подай мне мое свадебное платье.

Мудрин подбежала к дубовому сундуку, стоявшему рядом с домашним очагом, и, открыв его, начала дрожащими руками вынимать оттуда пышный свадебный наряд: серебряный пояс и платье из белой шерсти, квадратный ворот которого и подол были вышиты свившимися друг с другом змеями красного цвета, изображенными среди зеленых лесных трав. Ателинда надевала это платье только однажды — в день свадьбы с Бальдемаром. Мудрин взглянула на Ателинду глазами, полными безнадежности и сожаления.

— Неужели мы посмеем осквернить этот священный наряд!

— Я думаю, он вполне подойдет для погребального костра. Пойми, Мудрин, я готовлюсь к смерти. Я хочу убить его, прежде чем дам брачную клятву, а затем я сведу счеты со своей собственной жизнью.

Услышав это, Мудрин рухнула на лавку и разразилась горьким отчаянным плачем. А Фредемунд в это время, обхватив голову руками, медленно раскачивалась из стороны в сторону и бормотала себе под нос:

— Госпожа ночи, помоги нам, прояви свое милосердие! О Фрия, как ты можешь безучастно взирать на все это!

Ателинда взяла старый римский короткий меч, висевший на стене, это была реликвия в память о поединке с Видо. И когда Ателинда надела просторное развевающееся белое платье, она приказала Мудрин спрятать меч в его складках и сделать разрез в ткани, чтобы иметь возможность в нужный момент выхватить оружие.

— Теперь принеси мне мои украшения и замшевые туфли. Сегодня я предстану перед Бальдемаром в Небесном Чертоге одетая точно так, как в день нашей свадьбы.

Фредемунд тщательно оправила платье, чтобы не было видно меча. Затем она надела серебряный венчик на голову своей хозяйки и застегнула ее рукава железными, усыпанными самоцветами пряжками. Поверх всего наряда рабыня накинула на плечи Ателинды плащ, покрашенный в бледную красно-синюю клетку, и скрепила его на плече витой золотой фибулой в форме вепря с красным рубиновым глазом.

— А ну живо погаси очаг, а то он что-нибудь заподозрит! — произнесла Ателинда, обращаясь к Мудрин. Та тяжело встала с лавки и пошла качаясь, словно пьяная, ничего не видя от слез, за кувшином с водой, а затем, плеснув из него в огонь, загасила очаг. Во время свадебного ритуала очаг должен быть зажжен вновь. В последний момент Ателинда почувствовала такой приступ малодушия, что повернула назад от двери.

— Я никогда в жизни не брала в руки меч, — прошептала она. — Я не смогу!

Фредемунд наклонилась к ней и, оттопырив нижнюю губу, как всегда делала перед каким-нибудь решительным поступком, прошептала грубоватым голосом, положив толстые руки на плечи Ателинды:

— Но ты же потрошила свинью, выпуская ей кишки, не так ли? Оставь все свои страхи, хозяйка. Водан сам будет управлять твоей рукой.

В ответ Ателинда слегка кивнула, а затем выпрямилась, расправила плечи и вышла на залитый солнечным светом двор с полной решимостью, заставив себя забыть до поры до времени о спрятанном мече, в надежде, что Гундобад не заметит его под тонкой тканью свадебного наряда.

Пока Ателинда собиралась и готовилась к свадебному ритуалу, в усадьбу прибыл Витгерн со своими товарищами. Как и подозревала Ателинда, к ней на двор явилась жалкая горстка прежних соратников Бальдемара; от них веяло полной безнадежностью; их опустошенные глаза, мрачный вид наводили уныние. Среди них был тот самый Амгат, который на празднике Истре прыгал через горящую повозку, а также высокий золотоволосый Коньярик, не знавший соперников в состязаниях по бегу. Они пришли пешком, сочтя себя, по-видимому, недостойными восседать верхом на лошадях. Бывшие дружинники Бальдемара стояли молча, столпившись у самых ворот.

«Мне не следовало посылать за ними, — подумала Ателинда. — Чего я добилась? Я добилась только того, что увеличилось число свидетелей этого отвратительного ритуала».

Свадебная жрица, статная женщина средних лет с кротким лицом, стояла в тени шатра, опустив голову. Звали ее Альруна. В одной руке она держала факел, которым должна была зажечь в домашнем очаге новый огонь, а в другой — позолоченный кубок с медом, который должны были разделить молодожены.

Гундобада удивило неожиданное смиренное спокойствие Ателинды, но он подумал: «Ее восхитила моя дерзость, и потом — она же разумная женщина!»

Когда Ателинда шла по коридору невесты под навесом из ярких щитов, а затем двинулась под сень шатра, ее походка казалась слишком напряженной и не совсем естественной, но лицо ее хранило выражение полной безмятежности. Ателинда не смотрела по сторонам, чувствуя ледяные прикосновения клинка к своему бедру. Наконец, она остановилась рядом со своим женихом под белыми полотнищами свадебного шатра. Незаметным жестом она положила правую руку на разрез в платье, который сделала Мудрин. Гундобад тяжело прерывисто дышал, с шумом вдыхая воздух. «Вол, и тот наверное обладает более тонкими чувствами, чем этот грубый человек, — с отвращением думала Ателинда. — Неужели никто не видит, как сильно я дрожу? Что за безумие! Бальдемар, подойди ко мне и вдохни в меня мужество и силы».