Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 2

• Название: Несущая свет. Том 2
• Автор: Донна Гиллеспи
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-306-9, 5-88590-304-2

Во втором томе остросюжетного любовно-исторического романа Донны Гиллеспи повествуется о любви и приключениях дочери древнегерманского вождя и сына римского аристократа.

На его страницах автор обращается к известным темам: добро и зло, любовь и коварство, алчность и бескорыстие. К бесспорным достоинствам романа можно отнести умело выстроенный динамичный сюжет, тщательно выписанные и психологически достоверные образы героев, безусловное знание исторических реалий.

---

«Поварись-ка еще немного в своем гневе, ты, чванливый мужлан с претензиями тирана!» — думал он.

— Это было сегодня, — заговорил Монтаний, ждавший удобного случая, чтобы вступить в беседу и сгоравший от нетерпения, словно школьник, которому неймется поиграть о товарищами, а те забыли про него. Его голос источал сладость, словно спелая дыня. — Завтра они забудут про все это. Их будет интересовать лишь колесничий Скорпий, выиграет он свою очередную гонку или нет.

Домициану очень хотелось надеяться на это, но слышать успокоительные заверения от Монтания он не желал. Повернувшись к нему, он смерил его холодным взглядом.

— Иди и смени эту тунику, Гора, в то тебя можно принять за слепого нищего, выпрашивающего милостыню на Сатурналиях[13].

Монтаний пробормотал бессвязные извинения, но тут же понял, что оправдываться бесполезно. Домициан продолжал смотреть на него презрительным, уничтожающим взглядом. Струсив, сенатор с необычайной легкостью повернулся и засеменил назад на банкет, по-прежнему поддерживаемый с обеих сторон египетскими невольниками.

А Домициан тем временем размышлял над тем, как этим скотам варварам удается добиваться популярности и любви у плебса. Это было то, что ему никогда не удавалось, ускользало от него, сводя с ума. Вежливые, сухие аплодисменты — вот все, что приходилось на его долю. Завоевав симпатию легионов и испытав непродолжительное наслаждение, он понял, что этим нельзя удовлетвориться. Теперь его снедала страсть по истинной, неподдельной народной любви, которую внушала бы его личность, а не творимые им дела. «Я хочу, чтобы в этом вонючем городе тайно приносили жертвы в мое здравие, как это было с моим проклятым братом», — думал он. Ступая мягкими кошачьими шагами, вернулся Леонид.

— Мой повелитель, она здесь, — сообщил он с аристократической скромностью.

— Тогда скажи ей, чтобы она тотчас же убралась к себе во дворец.

Леонид был ошарашен этим приказанием, но затем сообразил, что, вероятно, Император неправильно понял его слова.

— Я не имел в виду твою жену, мой повелитель.

Гримаса на лице Императора тут же растаяла и вместо нее появилось выражение, чем-то похожее на радостное изумление ребенка. Вейенто впервые видел Домициана таким преобразившимся.

— Она уже здесь? В саду?

— У Фонтана Змеи, — почтительно ответил Леонид и поклонился, скрывая свою улыбку.

— Отлично! — воскликнул Император, потирая огромные руки. — А почему вы двое крутитесь здесь, словно надоедливые мухи? Оставьте меня!

Леонид удалился грациозной походкой дикой кошки, полной достоинства. Вейенто же резко повернулся и, не скрывая обиды, зашагал прочь, внося диссонанс в тихую, гармоничную музыку окружающей природы.

Домициан тотчас же отправился в сад. Солнце осветило в последний раз верхушки веерных пальм, а затем быстро скрылось за стенами загородной резиденции. Все вокруг погрузилось в серо-голубую дымку таинственности, наполнявшую его сердце ожиданием. Вдоль узенькой тропинки с равными интервалами располагались низко подвешенные светильники, вделанные в руки резвящихся фавнов[14]. Эти похожие на жуков-светлячков фонари при приближении к ним значительно вырастали в размерах, а по мере удаления превращались в конце концов в яркие точки. То тут, то там раздавались крики павлинов, вспугнутых шагами Императора. Ветер усилился, и кипарисы под его натиском склоняли вершины. Домициан вообразил, что сама природа платит ему дань уважения. Он представил себя молодым Геркулесом, вышедшим на свою первую охоту.

Из зарослей плюща усмехался мраморный сатир, словно одобряя предпринятое им похотливое приключение. Посты преторианцев были расставлены по саду в таком количестве, что стоило ему слегка повысить голос, как тут же ближайшие к нему гвардейцы возникли бы из темноты, но в то же время они не должны были видеть Императора, которому нравилось воображать себя затерявшимся среди безлюдной природы и попавшим в мистическую ловушку времени.

«Здесь я всего лишь мужчина, совокупляющийся с первобытной женщиной, чей разум еще не отравлен пороками городов. Она не могла перенять хитрые и коварные уловки наших женщин, с помощью которых они удерживают мужчин. Удовлетворив свое желание с этим диким существом, созданием природы, которое не знает обо мне ничего, кроме того, что перед ней Император, я докажу свою мужскую силу. Во всех моих прежних неудачах были виноваты лишь женщины с их происками, но не мой организм».

В его теле проснулись какие-то чувства. Он не испытывал ничего подобного к своей жене. Разве его мощная грудь и мускулистые руки, ставшие такими сильными из-за его увлечения стрельбой из лука, не доставят удовольствия женщине?

«Возможно, я совершаю ошибку, растрачивая себя на такую примитивную женщину, которая даже не в состоянии понять, какая честь ей оказывается».

Послышался шум струящейся воды. Перед Домицианом был Фонтан Змеи. Из центра овального бассейна, выложенного черным мрамором, поднималась большая бронзовая скульптура в виде змеи, — обвивавшейся своим сильным, напряженным телом вокруг дерева. На высоте роста человека змея разделялась на пять частей, заканчивающихся зловещими головами. Изо рта каждой головы текла в бассейн тонкая струйка воды.

За фонтаном скрывался небольшой храм Сильвана, наполовину заросший олеандром. Он был сложен из мраморных плит нежного белого цвета. От всего сооружения благодаря светильникам, установленным внутри, исходил нежный, мерцающий свет. Это было хрупкое чудо, сулившее неслыханное наслаждение всем, кто входил туда.

От алтаря пахло ладаном. Навстречу ему шагнула женщина и храбро устремила на него свой взгляд.

Ауриана стояла спокойно, словно уверенная в своих силах самка лося, нагнувшая вперед рогатую голову в ожидании противника. При виде приближающейся фигуры ее мускулы напряглись и застыли в ожидании. Судьба распорядилась так, что она оказалась с противником один на один и могла в этом сказочном лесу рассчитывать лишь на свой ум и физическую силу.

Маленькие птички, перелетавшие с дерева на дерево, своим гвалтом предупредили ее о приближении более крупного существа. Вскоре она различила тяжелую поступь массивного высокого мужчины. От этой поступи веяло агрессивностью и нерешительностью одновременно.

Возмутитель лесного спокойствия остановился от нее на расстоянии лошадиного корпуса. Кем был этот пышно разодетый, надменный человек? Она попыталась унять дрожь в своем теле, но обнаружила, что не в состоянии сделать это.

Домициан задыхался от бешенства. Кровь бросилась ему в голову. Эти недоумки привели не ту женщину! Какой-то идиот сыграл последнюю шутку в своей жизни.

Перед ним была разукрашенная молодая девушка с опытным взглядом и тонким, чувственным типом красоты, который говорил о ее южном происхождении. Прозрачная шелковая ткань ниспадала с ее плеч с хорошо рассчитанной, подчеркнутой грациозностью. Безупречная прическа, типичная для девушки из семьи патриция придавала ей холеный, надменный, недоступный вид. Глаза незнакомки с искусно подведенными тенями, казалось, наблюдали за ним с насмешливым сомнением.

Неужели эта изощренная красотка сговорилась с кем-то и решила над ним поиздеваться?

Его лицо перекосила свирепая гримаса. Не помня себя от злости, Домициан сделал шаг вперед. Девушка спокойно отступила на такое же расстояние назад. И тогда он понял. Это действительно была Ауриана.

Ни одна женщина его собственного народа из их круга не может быть в таком неведении относительно своей красоты. Да и ведет она себя не как женщина, а как приготовившийся к прыжку леопард. На все предметы вокруг себя она смотрела глазами постороннего человека, находившегося далеко отсюда. Ее глаза пронизывали Домициана насквозь. Их было двое, и они различались друг с другом как древние люди разных племен, случайно встретившиеся лицом к лицу на одной тропинке и настороженно оценивающие намерения противника. «Такая уверенность в себе не может быть присуща обычной женщине», — подумал Домициан.

Императора изумил ее высокий рост — их глаза смотрели друг на друга примерно на одинаковом уровне. Неожиданно его охватил беспричинный ужас. Но он длился всего секунду и сменился глубоким и яростным возбуждением. Такого желания ему не приходилось испытывать даже во время своих первых совокуплений с Каринией. Ни одна женщина не смотрела на него так, как эта. Своим бесстрашным, ликующим, почти мужским взглядом она бросала ему вызов.

Охрипшим от возбуждения и желания голосом Домициан сказал несколько слов, которые, как он надеялся, должны были успокоить ее.

— Успокойся, прелестное создание. Все будет хорошо. Эти животные, которые до сих пор окружали тебя, никогда не говорили о том, как ты прекрасна, не так ли? Но кто об этом мог знать, если ты все время одевалась в шкуры зверей и заросла коростой грязи? И кто бы мог предположить, что такое прелестное создание способно было причинить мне столько бед?