Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 1

• Название: Несущая свет. Том 1
• Автор: Донна Гиллеспи
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-305-0, 5-88590-304-2

Действие этого монументального романа-саги происходит в эпоху древнего Рима. Описываемые в нем события переносят читателя в сам Вечный Город, и на территории, где обитают германские племена. На фоне грозных событий повествуется о приключениях главных героев — дочери германского вождя Балдемара Аурианы и Марка Юлиана — сына римского сенатора, судьбы которых переплетаются самым причудливым образом.

Книга рассказывает об увлекательном мире страстей, интриг, предрассудков, языческих верований далеких времен.

---

И Бальдемар вспомнил воцарившуюся вслед за этим полную тишину, прерываемую только жужжанием назойливой мухи, да поскрипыванием перьев терпеливых писцов. «У этого народа тот — наиболее могущественный из людей, вокруг которого царит больший покой и тишина. А у нас как раз наоборот», — подумал тогда Бальдемар.

— Я предлагаю тебе сотрудничество со мной. Это даст твоему народу шанс навести стабильный порядок и положить конец непрекращающимся междоусобицам. Я знаю, что тля поела ваш урожай на корню, и твои люди умирают от голода, — продолжал Наместник. — Я буду выплачивать тебе регулярно крупные суммы денег в золоте, так что ты сможешь закупать продовольствие для своего народа, если у вас снова будет неурожай. И вскоре, я уверен, каждый послушный тебе воин будет хорошо вооружен, снабжен острым мечом, у тебя будет много скота, чтобы делать подарки своим людям. В скором времени ты сможешь создать огромную мощную армию из своих сторонников вместо того жалкого отряда, которым сейчас располагаешь! Придет такое время, когда не только все твое войско, но и весь твой народ будет чтить тебя, как царя! Взамен же, — продолжал Юлиан, — я потребую сущие пустяки. Все, что ты должен будешь делать — это крепко держать власть в своих руках и хранить голову на плечах. Ну и время от времени ты будешь давать мне отчеты о передвижении твоего войска и его планах. Вот и все. Сотрудничество со мной принесет тебе богатство, царские почести и неслыханные наслаждения — такие, о существовании которых ты даже и не подозреваешь. Твои люди, само собой разумеется, ради твоего же блага ни в коем случае не должны пронюхать о наших с тобой контактах.

— Таким образом, я буду одновременно и царем, и рабом.

— Все народы цивилизованного мира — наши рабы, как ты их называешь. Кто ты такой, чтобы возноситься над ними? А теперь, вот этот человек, — Наместник указал на стоявшего за его спиной мужчину с волосами песочного цвета, широкоскулым лицом и голубовато-белесыми глазами — это был Бранхард, — пойдет с тобой, переодевшись в одного из твоих ратников. Его зовут Секст Курций, и он бегло говорит на твоем родном языке. Через него ты будешь получать наши указания. Как видишь, он очень рослый, и через пару месяцев, когда отрастут его волосы и борода, он будет больше походить на хатта, чем ты сам. Итак, я даю тебе возможность стать спасителем своего народа. Помни одно — если мы останемся на прежнем уровне отношений и будем продолжать вести военные действия друг против друга, Рим будет вынужден однажды уничтожить тебя и половину твоего народа.

Бальдемар до сих пор с усмешкой вспоминает, как вытянулось лицо Наместника, когда он начал отвечать, как его добродушная улыбка постепенно сошла с его пухлых губ.

— Ты изучаешь нас, ученый человек, и думаешь, что уже многое знаешь. Ты можешь хорошо изучить пути, по которым мы ходим, и это знание поможет тебе расставить ловушки на наших тропах, но наши сердца недоступны тебе. Чтобы узнать их, тебе потребовалось бы прожить с нами целую жизнь и умереть с нами. Что касается меня, то я предпочитаю жизнь на свободе — пусть короткую, полную невзгод, голода и холода, — долгой и благополучной жизни твоей любимой и верной собаки.

Бальдемар снова внимательно взглянул на двух своих воинов, стоявших перед ним в полумраке шатра.

— Видо не смог отказаться от соблазнительного предложения, которое в свое время отверг я, — спокойно вымолвил он.

— Клянусь богами, он представляет собой величайшее бедствие, которое когда-либо обрушивалось на наш народ, — прошептал Витгерн, качая головой. — Он продал нас Наместнику, как какое-нибудь стадо скота. Боюсь, что люди не поверят тебе, потому что все это звучит слишком чудовищно!

— А что касается воинов, принимавших участие в налете, — продолжал Бальдемар, — то я полагаю, это были переодетые люди самого Видо.

— Что ты теперь намерен делать? — спросил Зигвульф, и мрачный огонек вспыхнул в глубине его карих глаз.

— Разоблачить его, когда он явится сюда на рассвете, — ответил Бальдемар.

— Тем самым ты столкнешь своих людей с хорошо вооруженными сторонниками Видо!

— Они и так давно уже находятся в состоянии скрытого противостояния. Может быть, лучше будет, если вся вражда и недовольство выйдут наружу.

— Ты не должен этого делать! — возразил Зигвульф. — Видо платит своим людям столь щедрое вознаграждение, что они предпочтут не поверить твоим обвинениям. И потом, наверняка, Бранхард — не одинок, где появляется одна крыса, там следует искать целое гнездо. В подобных делах римляне не придерживаются никаких законов чести. Они вполне способны тайком убить тебя, чтобы заставить молчать. В последнем бою тебе противостоял один Одберт. А сможешь ли ты выстоять против сотни ему подобных?

— Однако законы чести не позволяют мне поступить иначе. Я должен немедленно разоблачить злодея перед всем войском.

— Это приведет к роковому расколу среди наших соплеменников и, в конечном счете, к войне — к кровопролитной бойне, где не будет победителей, потому что соплеменник поднимет руку на соплеменника, сородич на сородича…

— Вы можете привести столько возражений, сколько звезд на небе, но я все равно не изменю своего решения. Единственное, о чем я прошу вас обоих — будьте вместе со мной сегодня на рассвете.

Глава 5

За Деревней Вепря под сенью дубов стояла хижина Труснельды, сложенная из дубовых бревен. Миловидная молодая послушница накладывала компресс из змеиного корня и календулы на рубленую рану Ателинды, полученную от удара меча, произнося одновременно на распев слова заговора. Девушка действовала очень неловко своими чересчур большими неуклюжими руками. По всей видимости, она чувствовала себя особенно скованно от сознания того, что ухаживает за такой знатной женщиной — женой вождя племени. Ауриана пристально следила за ее действиями, пытаясь побороть растущую в душе тревогу: в состоянии матери не было заметно никакого улучшения за эти дни. Дух ее пребывал во мраке. Ателинда смотрела на дочь остановившимся безжизненным взором. Сколько ни мылась она водой, принесенной из священного источника, расположенного рядом со святилищем — говорили, что в водах этого источника была растворена кровь самой богини Фрии, — она все никак не могла избавиться от ощущения, что от нее исходит неистребимый запах плоти ее насильника.

В смежной комнате Труснельда кипятила целебный отвар в бронзовом котелке. Остро пахнущий густой пар наполнял все три небольших помещения хижины, с потолков к тому же свешивались пучки сухих целебных трав, — все это создавало впечатление, что вы находитесь не в обыкновенной хижине, а в таинственном волшебном лесу. Мимо Аурианы проплывали как бы в замедленном темпе послушницы, одетые в длинные туники из некрашеной шерсти, они неспешно выполняли данные им поручения, перемигиваясь и перешептываясь друг с другом и временами разражаясь взрывами звонкого смеха. Веселье и смех всегда царили в Святилище Дуба, являясь особенностью именно этой жреческой общины; веселый легкий нрав жрицы передавали из поколения в поколение. Когда эти ученицы обучатся всему, чему их может научить Труснельда, они тоже облачатся в серые одежды, которые носят только Жрицы Дуба. А сейчас некоторые из них толкли травы в порошок в бронзовых ступках, орудуя тяжелыми пестиками, другие смешивали порошок с жиром, изготавливая мази, или пекли лепешки в форме луны и караваи хлеба, украшенные плетенкой из теста, — ритуальную выпечку к празднику Летнего Солнцестояния. Одна из учениц выдавливала магические знаки на сырой глине только что слепленного горшка, который после обжига должен был служить урной для праха умершего недавно деревенского кузнеца. Труснельда постоянно выкрикивала названия тех или иных кореньев и трав, которые ей следовало принести. В проеме двери косяка свешивалась высушенная жаба — оберег от злых чар. Она покачивалась из стороны в сторону от того, что послушницы, сновавшие из комнаты в комнату, постоянно слегка задевали ее.

— Поединок уже состоялся, — шептала Ателинда Ауриане. — Другие уже знают об его исходе, а я… я — его жена… ничего не знаю!

На шее Ателинды было надето ожерелье из маленьких позвонков гиены, чары которого отгоняли лихорадку. Однако, на Ателинду этот амулет не оказывал никакого целебного воздействия, — так считала Ауриана, глядя на горящие лихорадочным огнем и одновременно полусонные глаза матери.

— Я уверена: гонец уже мчится к нам без остановок, — заявила Ауриана со всей убежденностью, на которую только была способна в данный момент. — Бальдемар победил, Видо убит. Иначе и быть не может. Отмщение совершается по промыслу богов.

Но у Ателинды было неспокойно на сердце. В ее взгляде читалась боль, которую не могли облегчить никакие целебные травы.