Владимир Гржонко - Дверной проем для бабочки

• Название: Дверной проем для бабочки
• Автор: Владимир Гржонко
• Жанр: Современная проза
• ISBN: 978-5-98358-139-5

Владимир Гржонко (род. 1960) — скульптор, писатель, журналист, сценарист. Думать, говорить и писать начал почти одновременно. С девяностого года живет в Нью-Йорке. Пришлось поработать таксистом, мальчиком на побегушках в магазине, бензозаправщиком… И только спустя десять лет он смог всецело отдаться сочинительству, написав с 2001 года три романа — «The House» («Лимбус-Пресс», 2003 г.), «Свадьба» («Амфора», 2004 г.) и, наконец, — «Дверной проем для бабочки». Автор множества рассказов и сценариев, в настоящее время он трудится над новыми литературными проектами и одновременно работает редактором и сценаристом на популярном нью-йоркском русскоязычном радио «ВСЁ». Семнадцать лет в США оказали несомненное влияние на его личность и творчество. Он как бы завис между двумя культурами, создавая в этом пространстве свои собственный мир. И этот «третий мир» — вовсе не смешение русских и американских литературных традиций, а новый оригинальный взгляд на внутренний, не имеющий географических границ, мир Человека.

Отдаленный потомок гениального Моцарта Билли обнаруживает в себе необычные способности. По семейному преданию, талант Моцарта не исчез с его смертью, а передается из поколения в поколение. Но Дар, который не удается реализовать в музыке, видоизменяется и обязательно проявляется в чем-то другом. Балансируя на грани реальности и навязанного подсознанием бреда, Билли попадает в детективную историю…

Роман-фантазия нью-йоркского писателя Владимира Гржонко «Дверной проем для бабочки» затрагивает самые серьезные вопросы бытия, что не мешает читателю напряженно следить за неожиданными и интригующими поворотами его сюжета.

---

Показалось ли это Билли или же действительно полуголого мексиканца поставили на четвереньки и, накинув ему на шею, как поводок, брючный ремень, поволокли в сторону? А мексиканец не то рычал от злости, не то хрипел от удушья. Тётушка Эллен расплылась облачком и проплыла вслед за несчастным мексом.

— Вот так, — продолжали лилипуты, — а теперь твоя очередь, Изабелла. Вперёд, девочка, сделай это! Твоя награда у тебя в руках!

Билли держался только на упрямстве, а сил уже не было совсем. Это оно, упрямство, заставляло его впиваться в кожу огромного существа изо всех сил. Билли чувствовал, что делает этому колышущемуся телу больно, может быть, даже очень больно, хотя глаза наверху по-прежнему были бесстрастны. Он смутно видел, как приподняли тяжёлую крышку, как Изабелла торопливо с готовностью перебросила ногу через высокую стенку ящика-гроба и скрылась внутри. Теперь Билли видел где-то внизу её глаза — такие же далёкие, как и те, наверху. Только не бесстрастные, а, наоборот, горячие, зовущие и глубокие. Странно — наверху глаза, внизу глаза… Смысла держаться больше не было никакого. Билли облегченно разжал занемевшие пальцы и плавно заскользил по гладкой бархатной коже вниз…

Карлос сразу понял, что попался, что ловушка, которой он так опасался, действительно существует, что они с Маленькой женщиной попали в настоящую беду. А потом, когда увидел здоровенный чёрный гроб, куда сначала запрыгнула красивая девушка в белом платье, а за нею и Очкарик, то подумал, что вот и Очкарик попался, а он, Карлос, ничем не может ему помочь. Ну да, обреченно сказал себе Карлос, не зря мы с ним тут рядышком на крестах висели… Знак это был, вот что! И Карлос приготовился к самому худшему. Тем более что успел разглядеть на крышке этого гроба вместо положенного креста какую-то дрянь — то ли паука, то ли скорпиона. А Маленькая женщина всё старалась что-то объяснить столпившимся вокруг гроба мрачным мужикам. Она даже попыталась приподнять крышку, но ей, конечно же, этого сделать не позволили. Тогда она опустилась на колени перед невысоким сухощавым стариком с гордым лицом. Но тот вскинул руку, как будто заслоняясь от её голоса, и что-то коротко сказал, словно выругался. Тогда Маленькая женщина затравленно огляделась по сторонам, всхлипнула и подскочила к Карлосу. Он вздрогнул. Даже там, в подземелье, она не казалась такой затравленной и несчастной. Она посмотрела на него внимательно, скрипнула зубами и вдруг стала поднимать Карлоса с колен и срывать с его бедер грязную вонючую тряпку.

— Ну же, — кричала она в лицо Карлосу, — ну давай, покажи им! Ты же можешь! Ну, ну, попробуй, вот я тебе… видишь как…

Вокруг стояли хмурые и выжидающие мужчины в чёрном: полумрак делал их лица еще мрачней, а в глазах полыхала скопившаяся ярость. Их взгляды были как беззастенчивые руки, которые словно ощупывали Карлоса и Маленькую женщину. Но сейчас ему было всё равно, он был где-то далеко…

Он чувствовал, что Маленькая женщина делает это не для него — не так, как тогда, когда прижималась к нему в туннеле. Она делала это для той страшной и безжалостной силы, которая их окружала. И это должно было оттолкнуть Карлоса — ведь они оба были теперь лишь жалкими игрушками в этих жёстких и опасных руках-взглядах. Как старая деревянная Богоматерь в судорожных материнских ладонях…

Маленькая женщина вдруг обернулась к старику — единственному, кто безмятежно улыбался, — и указала рукой на Карлоса.

— Вот видите, он тоже это может. И даже лучше, чем Билли, поверьте! Ну, где он должен это сделать? Он готов! Ну, видите?

Карлос вяло кивнул, непонятно с чем соглашаясь, но догадываясь, что сейчас Маленькая женщина подло его предаёт. Он вспомнил её родство с Большой и светлой женщиной и подумал, что это несправедливо, что он попал сюда из-за неё — той, которую сам он ни за что бы не предал… Маленькая женщина дрожала всем телом и смотрела на старика. «Ну что за суки, — вдруг подумал Карлос, — они-то между собой разберутся, а мне вечно достается самое худшее!» К счастью или несчастью, но старик презрительно скривил рот и отрицательно помотал головой. Тогда Маленькая женщина, оставив Карлоса, кинулась к гробу. Карлос думал, что её сейчас снова остановят, грубо заломают руки, но никто не сдвинулся с места, и только старик громко рассмеялся. И в ту же минуту дрогнул огромный собор — дрогнул так, что задребезжали разноцветные стекла в окнах, а пол под ногами дёрнулся и поплыл. Послышался странный звук, словно кто-то разворачивал гигантскую целлофановую обертку — разворачивал, разрывая её на части нетерпеливой рукой…

Удавка на шее у Карлоса ослабла: держащему ремень было явно не до него. Карлос вдохнул поглубже и вдруг увидел, что все вокруг рухнули на колени. На ногах остались только старик, сам Карлос да ещё Маленькая женщина, так и застывшая перед закрытым гробом.

— Поздно, милая, — сказал старик, как будто улыбаясь, но Карлос видел, что на самом деле ему тоже страшно. — Вы ничего не поняли. Только лишившись этих отвратительных гениталий, он обретет то, над чем вы так долго бились… Теперь он может всё! Абсолютно всё! Понимаете? Ведь только этого шага и недоставало! Вы ещё благодарить меня будете, право. Да что же это я? Нет больше никакого Билли… То есть он, конечно, есть, но… Этот ящик — ему больше трёхсот лет — называется у нас «Клетка богомола». Видите, вот тут, на крышке, изображение этого насекомого. Знаете почему? Мудрая самка богомола поедает своего похотливого партнера сразу же после совокупления. Но мы — люди. Мы поступаем иначе. Там внутри есть такое устройство… хитрое устройство! Невеста в нужный момент нажимает кнопку, ну и… Вот так легко и безболезненно устраняется последняя преграда, столь долго мешавшая нашему дорогому Билли стать тем, кем он стать должен!

На Маленькую женщину было больно смотреть. А Карлос, сообразив, что они там, в ящике, сотворили с Очкариком, задохнулся от ужаса. Острое холодное отчаяние стиснуло голову: ведь если они, суки позорные, даже Очкарика не пожалели, так его, Карлоса, и вовсе в пыль сотрут! Лучше бы убили, сволочи! Карлос попытался вздохнуть, но петля на шее снова натянулась, и вместо вздоха у него получился всхлип. Карлос стал сползать на колени, стараясь съёжиться, показаться ещё меньше и незаметнее, чем он был на самом деле. И соседская поблядушка, и материнская статуэтка, и прохладная лёгкая женщина в Техасе, и тяжёлая Большая женщина в Центральном парке, и этот Голос из Пустоты — всё перепуталось, завязалось в один большой узел. Если сейчас хоть кто-нибудь вспомнит о нём, то всё закончится очень быстро и очень болезненно. Эх, жаль, что он не остался дома и, войдя в возраст, не женился… да хотя бы на той же поблядушке! Плодил бы детей, пил бы текилу, ходил бы к грязным потным блядям в соседнем городке. Пусть бы лучше его обоссали там, пьяного, сведённого сладкой последней судорогой… Карлос заплакал. Какой он, к чёрту, мачо! Через пару минут не станет больше мачо Карлоса! И даже дурачок Хозе будет по сравнению с ним мужчиной. Просто потому, что сам Карлос им быть перестанет! И пришедшая в Пустоте мудрость окажется уже недоступна ему. Да и зачем она нужна жалкому выродку с отрезанными яйцами?! О Иисус!..

В это время пол под ногами дрогнул ещё сильнее, стёкла в высоком окне треснули и полетели вниз, осыпая гроб и стоящих вокруг него людей прохладными секущими брызгами. Улёгшаяся было пыль из ниши снова взметнулась вверх и превратилась в большое серое облако, накрывшее охваченную ужасом толпу. Мужчины вскочили на ноги и беспорядочно заметались. Только старик не сдвинулся с места.

— Идиоты! — закричал он и закашлялся. — Суеверные идиоты! Вам-то чего бояться?!

Карлосу так хотелось, чтобы все эти люди, забыв о нём, убежали из церкви, что он даже не испугался. И Маленькая женщина тоже не испугалась. Она стояла перед гробом, раскинув руки и чуть наклонясь, и не замечала ни растерянной толпы, ни падающих осколков. Только когда крышка гроба неожиданно откинулась, Маленькая женщина отскочила в сторону. В этот момент — именно так, Карлос не мог ошибиться! — из перечеркнутого острыми зигзагами окна в душноватый придел вместе с привычными городскими звуками проник прохладный воздух. А из гроба поднялся Очкарик. Карлос увидел его лицо и плечи (все остальное скрывали высокие стенки) и сразу вспомнил глупый трюк, который когда-то показывали в бродячем цирке: в ящик засовывают одного клоуна, а вытаскивают совсем другого. Потому что Очкарик был совершенно не похож на самого себя. Очки куда-то запропастились, губы дрожали, а глаза смотрели твёрдо и мёртво. Карлос заметил, как вздрогнул старик, как попятилась Маленькая женщина. А вот его, Карлоса, страх совсем пропал. До такой степени, что он неспеша поднялся на ноги, сбросил с шеи унизительный ремень-удавку и подошел к гробу.

— А, — сказал ему, прищурившись, новый, незнакомый Очкарик, — это ты… Хорошо. Помоги мне выбраться отсюда. А то ноги совсем свело…