Жак Стефен Алексис - Деревья-музыканты

• Название: Деревья-музыканты
• Автор: Жак Стефен Алексис
• Издательство: Издательство "Художественная литература"
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1964

После открытия Христофором Колумбом в 1492 году Эспаньолы (так он назвал остров Гаити) испанские конкистадоры почти полностью истребили его коренных жителей - непокорных индейцев. Нынешнее население страны - это потомки африканских рабов, которых привезли в XVII веке французские колонизаторы для обработки плантаций. На протяжении всей истории острова жителям приходилось защищать Гаити от посягательств иноземцев. Роман "Деревья-музыканты", написанный в 1957 году, - это широкая картина народной жизни, мужественной и жестокой борьбы гаитянских крестьян за свои земли, за национальную независимость, за свою культуру.

---

Наступила страстная суббота. В затянутых черным залах святилища Ремамбрансы служба закончилась на заре молитвами, возносимыми святым угодникам. Семьи, бывавшие здесь из поколения в поколение, рассаживались по местам, отведенным им в ограде храма, чтобы присутствовать на праздновании пасхи. Собрались все благочестивые дети старинной Ремамбрансы: они пришли в своей лучшей одежде, с запасом еды на несколько дней, пришли с неотвязной своей нищетой, но глаза их были полны надежды и солнца. Мужчины разговаривали, подперев щеку кулаком; на них были просторные блузы с тщательно заглаженными складками, голубые спереди и синие на спине, широкополые шляпы с высокой конической тульей, засученные до колен штаны и красные кожаные сандалии на босу ногу. Детвора пищала и резвилась во дворе около больших костров, на которых варилась густая похлебка. Женщины с трубками в зубах бранили детей и присматривали за своим скудным обедом — кашей, овощами без мяса и бобами под соусом. Громко звучали радостные крики, смех...

Негр силен, несмотря на недоедание, несмотря на злые болезни, несмотря на невероятную нужду, которая точит, разрушает его тело. Цветущая пасха пришла! Красавица пасха вернулась! Здравствуй, голубушка! Человек черпает силу не только в изобилии. У человека есть скрытые корни, которые уходят глубоко в землю. Взгляните на высокие финиковые пальмы в пустыне, полюбуйтесь чудесным «деревом путника», обратите взор на прекрасные и сочные кактусы саванны!..

Те, кто давно не виделся, подходят, здороваются, поздравляют друг друга. «Здравствуй, кум! Здравствуй! А как поживает сестричка? Пришла она с тобой?..» Люди все прибывают и смешиваются с толпой, уже собравшейся в обширном дворе старинного святилища. Все разговаривают очень громко, ведь крестьяне привыкли к широким просторам, к раздолью полей, к ветру, уносящему вдаль их слова.

— Слыхали? Отец Осмен разорил святилище хунгана Альтенора в Балане...

— Альтенора Тикомпера?

— Его самого...

— Так, значит, они на нас идут?

— Идут! Двинулись в прошлую субботу... Направляются в Буассоньер...

По мере того как кольцо окружения сжималось, Буа-д’Орм становился все спокойнее, все тверже. Вера его была непоколебима, как гранитная скала, и сила духа старого жреца невольно передавалась всем окружающим. Вести о стрельбе в дельмасской церкви дошли и до него. То там, то тут католические церкви подвергались разгрому, — гласила молва. Поговаривали даже, что само правительство причастно к творящимся безобразиям. Когда первое недоумение рассеялось, архиепископ приказал католической печати резко выступить против предполагаемых виновников происходящего. Однако он не решился назвать имена высокопоставленных особ, на которых намекал. В статьях говорилось только, что зло захвачено в самом начале и что фанатичное бретонское духовенство будет призвано к порядку.

В четырех-пяти шагах от перистиля хунфора главный жрец наблюдал за Аристилем Дессеном, церемониймейстером и декоратором святилища, который при помощи нескольких верующих украшал столбы храма пальмовыми листьями. За минуту до этого вспыхнула ссора между Аристилем и Мондестеном Плювиозом, стражем священного барабана Ассотор. Они никак не могли поделить свои права и обязанности. Дело чуть не дошло до драки. Но тут к ним неторопливо подошел Буа-д’Орм и остановился, подперев щеку рукой.

— Довольно драть глотку, Аристиль! В такой день, как сегодня, нельзя браниться, — тихо сказал он.

Забияки умолкли. Аристиль ушел, понурившись, — ведь что ни говори, а за хижину, где хранится барабан Ассотор, ответственность несет Мондестен Плювиоз.

Время шло. Солнце высоко поднялось в небе. Вдруг раздался звук трубы. Все сбежались. Оказалось, что пришел Жозеф Буден со своим помощником Канробером Гийомом. Канробер отложил трубу, а Жозеф вынул из кармана какую-то бумагу и стал читать ее вслух:

Уведомление

Начальник области доводит до всеобщего сведения, что во исполнение плана Гаитяно-Американского сельскохозяйственного общества по посадкам каучуконосных растений все плантаторы, помещики, арендаторы государственных земель, фермеры, крестьяне-испольщики и прочие земледельцы данной области приглашаются в среду двадцать девятого числа сего месяца, в шесть часов вечера, на церковную площадь города Фон-Паризьена, где созывается большое собрание. Будут сделаны важные сообщения. После собрания состоится киносеанс, устраиваемый ГАСХО для крестьян.

Никто не может отговариваться незнанием постановления правительства: заботясь о благе страны, оно решило безотлагательно приступить к насаждению каучуконосов. Все жители области, независимо от того, присутствовали они или не присутствовали на вышеуказанном собрании, обязаны неукоснительно подчиниться приказам властей и ГАСХО.

(Составлено в канцелярии начальника области.

Подпись: лейтенант Эдгар Осмен.

Народ окружил Жозефа Будена, посыпались вопросы. Он кратко разъяснил, в чем дело, вызывающе посматривая на безликую массу крестьян. Ну и дурак! Ведь люди стояли как громом пораженные. Глуховатый старик Суссу Сент-Альбер дотронулся до плеча жандарма:

— В чем дело, сержант Буден?.. Я не понял...

— А в том дело, старина, что если у кого лишай на ноге, или кто болен лихоманкой, чахоткой, или разбит параличом, тем хуже для него: он все равно должен быть на месте в назначенный день! Вот что правительство поручило мне сказать!.. И я, сержант Буден, даю слово: молодцы со всей округи явятся под моей командой, чтобы узнать, какие земли белые намерены отобрать для своих плантаций... И никаких разговоров!.. Да здравствует президент Леско!.. Властям известны все смутьяны. Я наблюдаю за ними! Зарубите себе это на носу!..

— Все может случиться, Жозеф Буден, решительно все... Если только господь дозволит...

Так сказал Буа-д’Орм, выступив вперед. Жозеф Буден сразу сник и убрался восвояси. Во дворе хунфора поднялся такой галдеж, словно стая птиц обрушилась на просяное поле. Ну и беда стряслась!..

Гонаибо пробирался ползком по саванне. Никто не заметил его. Трава была мокрая от росы, но Гонаибо не обращал на это никакого внимания и молча полз все дальше и дальше. Вскоре он очутился в нескольких шагах от бараков. Все шесть сараев были построены из толстых бревен и крыты гофрированным железом. Гонаибо, крадучись, обошел их. Нигде ни души. Он долго присматривался, размышлял. Неподалеку красовался большой совершенно новый трактор, и эта выкрашенная в красный цвет махина четко вырисовывалась на фоне бледного утреннего неба. Здесь стояли также три грузовика, пять «пикапов», один «джип» и два самоходных экскаватора. Американцы, наверно, припрятали в сараях множество всяких вещей, но главная угроза таилась в машинах, — ведь это с их помощью пришельцы собирались захватить саванну. Итак, прежде всего следует уничтожить машины. Гонаибо заметил кирку, лежавшую в нескольких шагах на земле. Ни минуты не раздумывая, он подбежал и взял кирку.

Мальчик решительно направился к одному из сараев. Просунув острие кирки в щель между косяком и дверью, он изо всех сил налег на рукоятку. Запор отскочил. Гонаибо вошел в сарай. Он не ошибся. Здесь в самом деле стояли многочисленные баки и канистры с бензином, валялись всякие орудия и инструменты. Он открыл один бак, понюхал и облил стены и пол бензином. Затем продырявил ударами кирки несколько других баков, схватил две канистры, подобрал с пола кирку и вышел.

Очутившись во дворе, он направился к трактору, влез наверх, осмотрел его со всех сторон и соскочил на землю. Потом обошел машину кругом, стараясь отыскать мотор. Заметив наконец крючки в передней части трактора, он поднял их и откинул капот: показался мотор. Тогда Гонаибо стал яростно колотить по нему киркой. Искалечив мотор, он вылил в него все содержимое канистры. Так же легко он расправился и с остальными машинами.

Вернувшись в барак, он вновь запасся бензином и обильно полил соседние строения, затем чиркнул спичкой. Вспыхнул огонь. Гонаибо поджег также поврежденные тракторы и другие машины и со всех ног бросился прочь.

В этот день Эдгар встал рано утром и долго ходил мерным шагом по двору. Леони хлопотала по хозяйству, бегала туда-сюда, бранила горничную Сефизу и кухарку Мирасию. Карл уже распростился с городом. Он расхворался после ночной попойки в компании со своими приятелями-забулдыгами — Шарлем, Зедом, Демесваром Шалюмо, Розальво Гато и другими. Кроме того, ему осточертел Фон-Паризьен — глухая дыра, где все его раздражало: люди, атмосфера, нескончаемые сплетни и, главное, то, что делали здесь Диожен и Эдгар. Он пережил серьезный духовный кризис. Ведь раз он находится здесь, из этого можно заключить (справедливо или нет — дело другое), что он разделяет убеждения братьев.