Роджер Желязны - Последний защитник Камелота (сборник)

• Название: Последний защитник Камелота (сборник)
• Автор: Роджер Желязны
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2014

Роджер Желязны – выдающийся классик американской фантастики. Обладатель бессчетного количества самых престижных наград как за свои произведения, так и за заслуги перед жанром. Мировую известность Роджеру Желязны принесли не только произведения крупной формы, такие, как эпопея «Хроники Амбера», но и маленькие шедевры -- рассказы, в которых причудливым образом соединились фантастические сюжеты и безграничная вера в возможности человека. В данное издание вошли два авторских сборника рассказов – «Последний защитник Камелота» и «Вариант единорога», а также роман "Князь Света".

Содержание:

Последний защитник Камелота (сборник)

Вариант единорога (сборник)

Князь Света (роман, перевод В. Лапицкого)

---

— Может, и посмотрю.

— Гнусная погода, верно? Я слышал, что сохо[4] — это старинный охотничий клич. Наверное, так перекликались охотники в лесу, чтобы отыскать друг друга, да?

Он хихикает.

Мужчина вторит ему, кивая головой. Спокойствие сдержанного чувства, которое охватывает его как бы мягкой своей ладонью, теперь сменяется жаждой новых приключений.

— Да, наверное, надо мне посмотреть, — говорит он и подходит к окошку кассы.

Кассир поднимает на него глаза, когда он протягивает деньги.

— Охота вам деньгами сорить… Фильм-то старый. Мужчина утвердительно кивает.

Кассир забирает монету, протягивая входной билет и сдачу.

Мужчина входит в фойе, смотрит по сторонам и направляется в зал следом за остальными.

— В зале курить нельзя. Пожарная безопасность.

— Ох, извините.

Бросив сигару в ближайшую урну, он отдает билет контролеру и входит в зал. В начале прохода он останавливается, чтобы взглянуть на экран, но его подталкивают сзади, и он продвигается вперед, находит свободное место слева и усаживается.

Он откидывается на спинку и позволяет теплому чувству охватить его. Странная ночь. Сбился с пути. И зачем он сюда пришел? Посидеть? Спрятаться? Согреться среди людской суеты? Из любопытства?

Видимо, по всем этим причинам вместе, решает он наконец. А мысли тем временем бредут, перебирая события жизни, и грусть, всегда наступающая после восторгов страсти, постепенно тает, сменяясь благодарной нежностью.

Кто-то трогает его за плечо. Он быстро оборачивается.

— Это я, — говорит студент. — Фильм сейчас начнется. Вы когда-нибудь читали маркиза де Сада?

— Да.

— И что вы о нем думаете?

— Декадентствующий дилетант.

— Ах вот как.

Студент снова откидывается назад и принимает задумчивую позу. Мужчина переводит взгляд на экран.

Через некоторое время свет в зале меркнет и гаснет. Вспыхивает экран. На нем возникают слова: «Поцелуй смерти». Потом вместо них появляются человеческие фигуры. Мужчина наклоняется вперед, хмурит брови. Он оборачивается и изучает пучок света, струящийся из будки киномеханика; в нем пляшут пылинки. Он видит часть проектора. Поворачивается обратно к экрану; теперь он дышит глубже.

Он следит за всеми поворотами сюжета, демонстрирующего различные проявления страсти; время течет медленно. Зал притих. Ему кажется, что он перенесся в волшебное царство. Люди вокруг приобрели какой-то сверхъестественный вид, их лица бледны и пусты в отраженном от экрана свете. Шее становится холодно сзади, и он чувствует, как шевелятся волосы у него на затылке. Но все же подавляет желание встать и уйти, потому что на экране происходит нечто пугающее. И ему представляется важным и необходимым досмотреть все это до конца.

Он вновь откидывается в кресле, по-прежнему глядя на мелькающие кадры действа, разворачивающегося перед ним.

В животе у него холодеет, когда он понимает, что именно должно произойти в конце, тем более когда видит нож, выражение на лице девушки, внезапные резкие движения, мучительные судороги, кровь.

Пока это продолжается, он кусает кулак и начинает потеть.

Все это как в жизни, совсем как в жизни…

— О Господи! — восклицает он и обессиленно откидывается назад.

Потом к нему вновь возвращается ощущение приятного тепла.

Он продолжает смотреть, пока последний кадр не исчезает с экрана и в зале вновь не зажигается свет.

— Ну и как, вам это понравилось? — спрашивает голос сзади.

Он не оборачивается.

— Удивительно, — произносит он наконец, — как это им удается вот так передвигать картинки по экрану…

Он слышит знакомое хихиканье, затем вопрос:

— Не хотите ли выпить со мной кофе? Или чего покрепче?

— Нет, спасибо. Мне надо идти.

Он встает и поспешно идет по проходу, назад, в объятый туманом город, где он каким-то образом заблудился.

— Эй, вы забыли свой пакет! Но человек уже не слышит. Он ушел.

Студент поднимает сверток, взвешивает на руке, размышляя.

Когда он в конце концов разворачивает «Таймс», в который это завернуто, у него перехватывает дыхание: не только потому, что там — человеческое сердце, но и потому, что номер газеты датирован ноябрем 1888 года[5].

— Господи! — произносит он. — Помоги ему найти дорогу домой!

Туман на улице начинает приподниматься, редеть, и ветер слабо шуршит, проносясь мимо. Длинная тень человека, охваченного чувством любви и ощущением чего-то чудесного, удивительного, движется, как лезвие ножа, сквозь город, сквозь ноябрь, сквозь ночь.

Последний защитник Камелота

Трое уличных грабителей, остановившие его той октябрьской ночью в Сан-Франциско, никак не ожидали подобного отпора, несмотря на внушительный рост старика. Он был хорошо одет, и этого им оказалось достаточно.

Первый приблизился к нему и протянул руку. Остальные двое держались чуть позади.

— Гони бумажник и часы, — сказал грабитель. — И не вякай — избавишь себя от лишних забот.

Старик поудобнее перехватил свою трость. Плечи его распрямились. Взметнулась копна седых волос, и он повернулся лицом к грабителю:

— Ну что ж, попробуй возьми.

Грабитель сделал было шаг вперед, но так его и не закончил. Трость мелькнула в воздухе так быстро, что он даже не заметил этого. Удар пришелся в левый висок, и он упал.

Не останавливаясь, старик перехватил трость левой рукой за середину, шагнул и ткнул ею второго грабителя в живот. Когда тот согнулся пополам, он врезал ему наконечником трости под челюсть, в мягкие ткани слева под подбородком — так боксер проводит хук. А когда бандит рухнул на землю, старик добавил ему еще — рукоятью трости по черепу.

Третий грабитель схватил старика за плечо, но тот, бросив трость, взял его левой рукой за ворот рубашки, а правой за пояс брюк, оторвал от земли, вскинул на вытянутых руках над собой и грохнул о стену здания, стоявшего справа.

Затем старик привел себя в порядок, пригладил ладонью волосы и поднял с земли трость. На мгновение его взгляд задержался на тех троих, что лежали на тротуаре бесформенными кучами, потом он пожал плечами и продолжил свой путь.

Откуда-то слева доносился шум уличного движения. На углу он повернул направо. Над высокими зданиями появилась луна. В воздухе чувствовался запах океана. Некоторое время назад прошел дождь, и мокрый тротуар все еще блестел, отражая свет уличных фонарей. Старик двигался медленно, изредка останавливаясь и рассматривая темные витрины.

Минут через десять он поравнялся с боковой улочкой, где было более оживленно, чем на тех, которые он миновал. Аптека на углу была все еще открыта, дальше светились окна закусочной и витрины магазинов. На противоположной стороне улицы он заметил нескольких прохожих. Мимо проехал мальчик на велосипеде. Старик свернул и пошел по этой улице; его светлые глаза внимательно посматривали по сторонам.

Когда он прошел с полквартала, в глаза ему бросилась довольно грязная витрина, на стекле которой было краской написано; «Гадалка». Под надписью была изображена ладонь и разбросанные игральные карты. Он заглянул в распахнутую дверь. Ярко одетая женщина, с волосами, стянутыми сзади в узел зеленым платком, сидела в задней части комнаты и курила. Когда их глаза встретились, она улыбнулась ему и поманила к себе указательным пальчиком. Он тоже улыбнулся и хотел было пройти мимо, однако…

Однако еще раз взглянул на нее. Что же это? Он посмотрел на часы.

Потом повернулся, прошел в глубь комнаты и остановился перед гадалкой. Она встала и оказалась совсем невысокой, чуть больше пяти футов.

— У вас зеленые глаза, — заметил он. — А у большинства цыганок, что я встречал, глаза темные.

Она пожала плечами:

— Уж какие достались. У вас какие-нибудь проблемы?

— Дайте подумать. Сейчас что-нибудь вспомню, — отвечал он. — Вообще-то я вошел сюда просто потому, что вы мне кого-то напомнили, и теперь меня это мучает: никак не могу вспомнить, кого именно.

— Пройдемте-ка в другую комнату, — предложила она. — Присядем там и поговорим, хорошо?

Он кивнул и последовал за ней в маленькую комнату позади первой. Пол здесь был покрыт вытертым до основы восточным ковром, и стоял небольшой стол, за который они и сели. На стенах висели изображения знаков Зодиака и психоделические плакаты полурелигиозного содержания. На подставке в углу рядом с вазой, полной свежих цветов, покоился хрустальный шар. Темная пушистая кошка спала на диване справа от него. За диваном виднелась приоткрытая дверь в третью комнату. Единственным источником света служила дешевая лампа, стоявшая на столе перед ним, да еще на кофейном столике, покрытом шалью, была зажжена маленькая свечка.

Старик облокотился на стол, внимательно всматриваясь в лицо женщины, затем покачал головой и откинулся назад.