Уильям Тревор - Пасынки судьбы

• Название: Пасынки судьбы
• Автор: Уильям Тревор
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1990
• ISBN: 5-05-002550-8

В издание вошел один из лучших романов известного англо-ирландского писателя Уильяма Тревора; в нем история одной семьи связана с трагическими судьбами всего ирландского народа. В рассказах Тревора, мастера новеллистического жанра, отражаются нравственные, национальные и социальные коллизии современных Англии и Ирландии.

---

— Но ведь у вас с тетей Вилли…

— Мы всего лишь близкие друзья, Марианна.

— Простите меня.

— Пустяки, — сказал он и повторил, что мне лучше вернуться в Англию.

— Мистер Дерензи, Вилли не знает о моем положении. Иначе бы он непременно сообщил, куда едет. Уверяю вас, я прекрасно понимаю, что уехать ему было необходимо. Но не мог же он не сказать куда, мистер Дерензи.

— Вилли уехал через несколько дней после вашего отъезда. Уладил вопрос о продаже дома с Лэниганом и О’Брайеном и сразу же уехал. Как-то утром я прихожу в контору, а Вилли нет.

Его руки, казавшиеся прозрачными на пустой поверхности массивного письменного стола, дрожали, в глазах застыл страх. Стараясь скрыть его, он опять опустил веки.

— Я хотела бы пойти в Килни.

Мистер Дерензи по-прежнему сидел с закрытыми глазами, уголки рта опустились, он явно что-то хотел сказать, но не мог. Затем открыл глаза и испытующе посмотрел на меня.

— Пожалуйста, возвращайтесь в Англию. Пожалуйста, дитя мое, прошу вас.

Я молча покачала головой, не зная, как иначе ответить. Я сказала, что помню дорогу в Килни, и тогда, помолчав с минуту, он встал, снял с вешалки за дверью темно-синее пальто, натянул шерстяные перчатки и стал спускаться вниз по крутой, похожей на чердачную лестнице. Через двор в ловко сидящем комбинезоне, насвистывая, прошел хромой рабочий. Нас он не видел. В свое время ты называл мне его имя, но сейчас оно вылетело у меня из головы.

— Смотрите, — сказал мистер Дерензи, — пойдете вдоль изгороди, пока не увидите слева от себя ворота. Но погода не для прогулок, Марианна, И учтите, Вилли в усадьбе нет.

— Да, конечно, я знаю.

Я пошла вдоль изгороди. Слезы, которые я так долго сдерживала, теперь градом катились у меня по щекам. «Несчастная, заблудшая овечка, — наверняка подумал мистер Дерензи. — Пришла поплакаться — не знает, как ей быть». Я вспомнила о родительском доме, о царившей в нем доброте, об уютной, налаженной жизни. Отец с матерью делали все, что могли, жались, только бы отправить меня в дорогой пансион, который был им не по карману; откладывали деньги, чтобы я могла поехать в Монтре, ибо считали, что эта поездка пойдет мне на пользу. Они всегда делали все, что было в их силах. Волновались, когда я расстраивалась, старались помочь, утешить. Рыдания сотрясали все мое тело, слезы теплыми ручьями струились по застывшему от холода лицу. Сейчас в родительском доме, наверно, пьют кофе с овсяным печеньем, которое так любил отец. Впрочем, сейчас им там не до печенья.

Я остановилась переждать, пока уляжется волнение, А потом двинулась дальше, прошла березовой рощей и стала подыматься в гору; сначала подъем был пологим, потом стал круче. Взобравшись на самую вершину, я увидела внизу, на фоне побелевших полей, суровые очертания обгоревшей усадьбы. Медленно спустившись с холма, я перелезла через каменную стену и погрузилась в заросли рододендронов. Вблизи дом уже не казался таким красивым, он мрачно громоздился надо мной, и от его почерневших стен веяло такой промозглой сыростью, что меня пробрал озноб. Проросшая сквозь пол в прихожей трава была не такой зеленой и свежей, как летом, а в гостиной, которую ты называл красной, падал снег. Снег мягко ложился на камни и на разбитый старый рояль. Проход под аркой был забит нестругаными досками. Я отыскала кухню, а над ней — уцелевшие от пожара комнаты. Все двери были открыты настежь, но ни в одной из комнат не сохранилось тепла, на стенах выступила влага.

Теплица в саду развалилась, дверь висела на ржавых петлях, стекло осыпалось. На том месте, где раньше были грядки с овощами, теперь рос высокий худосочный, засыпанный снегом чертополох. Ты стоял здесь со мной, вспоминая старого садовника и Тима Пэдди, который был влюблен в Джозефину. И тут я вспомнила, что хромого с мельницы зовут Джонни Лейси, это его Джозефина предпочла Тиму Пэдди.

— Марианна!

Рядом со мной стояла озадаченная тетя Пэнси. Робко протянув мне руку, она повела меня за собой в садовое крыло, в прохладную квадратную гостиную, где летом нас с тобой угощали пшеничными лепешками и где мы все в неловком молчании столпились, вернувшись с похорон твоей матери.

— Очень жаль, что нет сестры, — сказала она. — Они с отцом Килгарриффом уехали рано утром и до сих пор не вернулись. Такой снегопад, я уже начинаю беспокоиться.

Я опять сняла свою новую меховую шляпу, но в пальто осталась.

— Чаю? — предложила тетя Пэнси.

— Спасибо, мистер Дерензи уже поил меня чаем.

— Какими судьбами, Марианна?

— Мне хотелось повидать Вилли, я ведь не знала, что он уехал.

— О да, к сожалению, это так.

Нервно перебирая пальцами камею на серебряной цепочке, тетя Пэнси, как и раньше, старалась держаться в тени: она прижалась к шинке дивана винного цвета, словно желая слиться с ним, сделаться незаметной. И все же ее нестареющее круглое личико выражало тревогу. Разговаривая со мной, она прятала глаза:

— Ужасно жаль, Марианна.

— Но куда он уехал?

Как и мистер Дерензи, она лишь молча покачала головой. Вокруг, на креслах, на диване, а также на коврике у камина, как и в прошлый раз, лежали и сидели собаки. Над камином в окружении всевозможных безделушек, на фоне горных пейзажей из темной рамки сурово смотрел Гладстон[51]. Высокие книжные шкафы со стеклянными дверцами были как попало забиты книгами. В углу у дверей важно тикали инкрустированные черным и белым мрамором напольные часы. Пахло сажей и собаками. Диван и кресла были в собачьей шерсти.

— Простите за нескромность, Марианна, но неужели вы приехали сюда специально?

— Да, специально.

Тетя Пэнси закивала головой.

— Видите ли, я люблю Вилли.

Розовые щечки тети Пэнси порозовели еще больше, полная маленькая ручка без конца теребила камею. Серебряная цепочка накрутилась сначала на один палец, потом на другой, рука терла и сжимала брошку, затем опускалась и снова ее хватала. В какой-то момент она приложила камею к губам и наконец заговорила:

— Представьте себе, мы об этом догадывались. Когда Вилли в то утро привел вас сюда… да, мы сразу догадались. А потом Вилли разговаривал с отцом Килгарриффом, и отец Килгаррифф что-то сказал сестре. И мистер Дерензи тоже догадался и поделился этой догадкой со мной. Мы все так обрадовались. А миссис Дрисколл, у нее в деревне свой магазин, рассказала об этом моей сестре; мистер Дерензи передал Суини, а Суини передал ей, а может, миссис Дрисколл узнала об этом от жены Джонни Лейси или от кого-то с мельницы — точно не помню. Зато пастор, это я хорошо запомнила, был в курсе дела: как-то в воскресенье он намекнул, что придет время, и в Килни опять поселится англичанка. Вы же тогда были совсем детьми, да и Килни еще лежит в развалинах. Да, не скоро здесь можно будет нормально жить Но, заглядывая в будущее, мы так радовались, так радовались…

Раскрасневшись и запыхавшись, тетя Пэнси умолкла, а я сказала, что мне очень приятно, что все за нас радуются.

— Радовались тогда. Когда догадались.

Серебряная цепочка опять накрутилась на все пальцы по очереди. Мирно посапывал спящий у меня под ногами пятнистый далматинский дог.

— Это было еще до смерти матери Вилли?

— Да, до ее смерти.

Беседа на эту тему иссякла сама собой: в промозглой гостиной говорить о женитьбе было занятием довольно бессмысленным. Разговоры о будущей свадьбе, то удовольствие, что получали, сплетничая про нас, жители Лоха, давно уже стали неактуальными.

— Если бы ты нам написала, дорогая, мы бы предупредили тебя, что Вилли нет. Ехать в такую даль и… Право же, обидно съездить туда и обратно совершенно впустую…

— Где же все-таки Вилли? Может быть, отец Килгаррифф знает?

Она опять покачала головой.

— Прошу вас, не отказывайтесь, выпейте чаю.

— Нет, благодарю вас.

Больше я здесь оставаться не могла. Я встала, и вслед за мной с проворством, выдававшим облегчение, поднялась тетя Пэнси.

— Сестра будет очень огорчена, и отец Килгаррифф, естественно, тоже.

— Да, и мне жаль, что я их не застала.

— Понимаете, дело в том, что мы приобрели небольшой автомобиль. И сегодня утром отец Килгаррифф с сестрой впервые на нем выехали. Вот я и волнуюсь, что пошел снег.

О тебе она говорить отказывалась. Опрометчиво, конечно, было с моей стороны ехать сюда, не списавшись с ними. «Глупенькая, влюбленная девочка», — было написано у нее на лице, хотя она и очень старалась не выдавать своих чувств.

— У меня будет от Вилли ребенок, — сказала я.

Вокруг лежали заснеженные поля, на берегу реки птицы в поисках червей долбили клювом мерзлую землю. Им было совершенно безразлично, куда я иду, что чувствую. За изгородью сгрудились овцы, жались друг к другу коровы. Я завидовала их унылому благополучию. Как и в Швейцарии, я просила у Бога прощения. Ко всем моим бедам еще и тебя здесь не оказалось, и я молила Бога хотя бы в этом отношении совершить чудо.