Роберт Шекли - Кн.5. Выбор. Рассказы

• Название: Кн.5. Выбор. Рассказы
• Автор: Роберт Шекли
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1994
• ISBN: 5-88132-065-4

Без издательской аннотации.

В 5-ю книгу вошли роман «Выбор» (Оптимальный вариант) и рассказы.

---

Но толстяк не попался на приманку любопытства. Он знал, что тайна является прежде всего результатом отсутствия информации и что на все вопросы имелось лишь ограниченное число ответов, бесконечно повторяющихся и всегда банальных. Любопытство убивает. Необходимо лишь избавиться от всех соблазнительных проблем, привлекательных иррациональностей, и делать все в свое время — как он и поступал. Действительно, дела шли неплохо, и толстяк был доволен. Он хотел лишь одного — чтобы исчезла эта ворчащая пустота в его желудке и головокружение.

Улица Обезьян, улица Сумерек, улица Памяти. Какие странные названия выбирали эти люди! Или же это изобретение бюро по туризму? Собственно, это не имело значения, ведь он давно заучил свой маршрут и точно знал, куда ему нужно идти. Он не спеша шел через базар мимо связок сабель, корзин с зелеными и оранжевыми орехами, куч сала, серебрящейся на солнце рыбы, мимо кип хлопчатобумажной ткани, выкрашенной во все цвета радуги, мимо групп ухмыляющихся негров, колотящих в барабаны, фокусников и пожирателей огня, мимо человека, неподвижно сидевшего на земле и держащего на поводке гориллу.

Жара была необычной даже для тропиков, как, впрочем, и запахи — специй, керосина, древесного угля, растительного масла, навоза, а также звуки — незнакомый говор, скрип водяного колеса, мычание скота, громкий собачий лай, перезвон медных украшений. Были и другие звуки, которые нельзя было узнать, другие, совершенно непонятные сценки. Человек в черной чалме медленно делал глубокий надрез на бедре мальчика с помощью инкрустированного ножа, в то время как наблюдавшая за этим толпа хихикала. Пятеро мужчин сосредоточенно колотили кулаками по полосе рифленого железа, по их рукам текла кровь. Здесь можно было увидеть человека с голубым камнем в тюрбане, медленно выпускавшего кольца белого дыма.

Но больше всего его по-прежнему мучило головокружение, оно заставляло все предметы кружиться и падать влево, внутри образовалась пустота, как будто он потерял нечто важное и интимное. От бизнеса мало удовольствия, когда чувствуешь себя так скверно: надо нанести визит доктору в Сингапуре на следующей неделе, а сейчас нужно идти по улице Воров, улице Смертей, улице Забывчивости — черт побери их претенциозность — вниз по улице Лабиринта, улице Желания, улице Рыбы, улицам Завершенности, Орехов, Двух демонов, Лошадей. Оставалось лишь несколько кварталов до дома Ахлида. Ему в рукав вдруг вцепился нищий.

Самую маленькую монетку, о жалостливый, чтобы я мог прожить еще один день!

— Я никогда не подаю нищим, — сказал толстяк.

— Никогда?

— Да, это вопрос принципа.

— В таком случае возьми вот это, — и нищий сунул в руку толстяка сморщенный плод инжира.

— Зачем ты даешь мне это? — удивился толстяк.

— Это вопрос каприза. Я слишком беден, чтобы иметь принципы.

Толстяк двинулся дальше, зажав в кулаке инжир, не решаясь выбросить его, пока нищий мог его видеть. Голова у него кружилась, начали дрожать ноги.

Он проходил мимо будки предсказателей судьбы. Дорогу ему преградила древняя старуха.

— Узнай свою судьбу, о господин! Узнай, что с тобой будет!

— Я никогда не позволяю предсказывать свою судьбу, — сказал толстяк. — Это вопрос принципа. — Но тут он вспомнил нищего. — Кроме того, я не могу себе это позволить.

— Твоя цена в твоей руке! — сказала старуха. Она вынула инжир из руки толстяка и провела его в будку. Она встряхнула медный сосуд и высыпала его содержимое на прилавок. В сосуде было около тридцати монет разнообразной формы, цвета и размера. Она внимательно посмотрела на них, затем взглянула на толстяка.

— Я предвижу надвигающиеся перемены, — сказала она. — Я вижу сопротивление, затем уступку, потом поражение и победу. Я вижу завершение и вновь начало.

— Ты можешь говорить более понятно? — спросил толстяк. Лоб и щеки его горели. В горле пересохло, и было трудно глотать.

— Разумеется, могу, — ответила старуха. — Но я не стану этого делать, ведь жалость — это добродетель, а ты мне нравишься.

Она внезапно отвернулась от него. Толстяк взял с прилавка небольшую монету из кованого железа и вышел.

Улица Начал. Улица Слоновой кости…

Его остановила женщина. Нельзя было сказать, была ли она молодая или старая. У нее были резкие черты лица, темные глаза обведены сурьмой, губы ярко накрашены.

— Дорогой мой, — сказала она, — моя полная луна, моя пальма! Цена ничтожна, а удовольствие незабываемо.

— Я так не думаю, — ответил толстяк.

— Подумай об удовольствии, мой любимый, об удовольствии!

И действительно, как это ни было странно, толстяк подумал, что ему и вправду доставило бы удовольствие общение с этой грязной, болезненного вида женщиной с улицы, удовольствие большее, чем все заранее известные и стерильно чистые отношения прошлого. Вспышка романтических чувств! Но об этом не могло быть и речи, здесь процветал сифилис, и у него не было времени, ему нельзя было останавливаться.

— Как-нибудь в другой раз, — сказал он.

— Увы! Другого раза может не быть.

— Кто знает?

Она посмотрела ему в глаза.

— Иногда можно знать. Этого никогда не будет.

— Возьми это на память обо мне, — сказал толстяк и сунул ей в руку монету.

— Ты поступил очень мудро, заплатив мне, — сказала она. — Ты сам скоро увидишь, что ты купил.

Толстяк повернулся и пошел вниз по улице. Все его суставы болели, было ясно, что он заболел. Улица Лезвий, улица Конца и вот, наконец, дом купца Ахлида.

73

Толстяк постучал в огромную, обитую медью дверь. Слуга впустил его и провел через внутренний дворик в прохладную затемненную комнату с высоким потолком. Толстяк почувствовал себя намного лучше, сидя на мягких парчовых подушках и потягивая ледяной шербет из охлажденной серебряной чашки. Но он все же чувствовал себя очень странно, головокружение так и не проходило. Это раздражало толстяка, было совсем не к месту. В комнату вошел Ахлид, щуплый и тихий человек лет пятидесяти. Толстяк спас ему жизнь во время беспорядков в Мухгайле. Ахлид был благодарен ему за это и, самое важное, был надежным человеком. Они имели общий бизнес в Адене, Порт-Судане и Карачи. Они не встречались с тех пор, как Ахлид несколько лет назад переехал в Арахнис.

Ахлид осведомился о здоровье толстяка и внимательно выслушал его жалобы на недомогание.

— Мне кажется, я просто не могу переносить этот климат, — сказал толстяк. — Но это не имеет отношения к делу. Как твое здоровье, друг мой, как твои жена и ребенок?

— У меня все хорошо, — ответил Ахлид. — Несмотря на тяжелые времена, мне все же удается заработать на жизнь. Моя жена умерла два года назад, когда ее на базаре укусила змея. Дочь моя здорова, ты увидишь ее позже.

Толстяк пробормотал слова сожаления. Ахлид поблагодарил его и сказал:

— В этом городе можно научиться, как жить со смертью. Смерть присутствует в мире повсюду, это неизбежно, и в свое время она приходит к каждому из нас, но в других местах это не так заметно. В других местах смерть совершает свои набеги на больницы, катается по дорогам, прогуливается по городу, чтобы навестить страждущих, и обычно ведет себя как порядочная женщина. Конечно, бывают и неожиданности, но в основном она действует там, где ее ждут, и она старается не нарушить разумных надежд и ожиданий честных и уважаемых граждан.

Но здесь, в Арахнисе, смерть ведет себя совершенно по-другому. Возможно, причина кроется в палящем солнце и болотистой почве, может, именно это заставляет ее капризничать, зависеть от настроения и быть безжалостной. Какими бы ни были причины, смерть здесь вездесуща и появляется неожиданно, ей доставляют удовольствие неожиданные сюрпризы и перемены, она посещает все кварталы города, не брезгуя даже мечетями и дворцами, где человек может надеяться хотя бы на какую-то безопасность. Здесь смерть — не добропорядочный гражданин, а дешевый драматург.

— Прости меня, — прервал его толстяк. — Мне кажется, я немного вздремнул, жарко. О чем мы с тобой говорили?

— Ты спросил меня о дочери, — ответил Ахлид. — Ей сейчас семнадцать лет. Может, ты хочешь увидеть ее прямо сейчас?

— С удовольствием, — сказал толстяк.

Ахлид провел его темными коридорами, вверх по широкой лестнице, затем через галерею, через узкие прорези окон которой пробивался свет из внутреннего дворика с фонтаном. Они подошли к двери. Ахлид постучал и вошел.

Комната была ярко освещена. Пол был сделан из черного мрамора с многочисленными белыми прожилками. Прожилки беспорядочно пересекались друг с другом, как клубок ниток. В центре комнаты сидела серьезного вида темноглазая девушка, одетая в белые одежды, она вышивала что-то на натянутой на рамку материи.