Карл Вагнер - Кейн. Ветер ночи

• Название: Кейн. Ветер ночи
• Автор: Карл Вагнер
• Издательство: Азбука
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-7684-0115-6

Один из лучших мастеров фэнтези Карл Эдвард Вагнер в книге «Ветер ночи» рассказывает об удивительных приключениях воина-колдуна Кейна. Коварная женщина-сирена, доисторический саблезубый тигр, безымянное чудовище Хаоса, безжалостные наемники и не знающие пощады завоеватели — никто не может противостоять Кейну Миротворцу.

---

Усталые как собаки после ночных приключений, пираты высыпали на палубу и увидели, что капитан и его первый помощник хохочут самым странным образом. Излишне говорить, что, когда причина веселья стала им понятна, удивительные огненные жемчужины Кадорны наполнили радостью и их сердца.

Вскоре после того как величественное солнце засияло на чистом голубом небе, пиратская галера «Черный Ястреб» подняла якорь, развернулась по ветру, нацелив свой нос в форме головы дракона в сторону открытого моря, и отправилась на поиски новых приключений…

Но это другая история.

Лин Картер ПРИЕМЫ РЕМЕСЛА (Некоторые прогрессивные средства создания миров)

Каждый писатель, создавая свой мир… желает быть настоящим создателем, надеется, что он рисует копию реальности, или что особые качества его мира (если не все детали) взяты из реальности или являются непосредственным продолжением ее. Если он достигает уровня, который, не покривив душой, можно определить как: «внутренняя сущность реальности», то трудно понять, как такое может быть, если произведение каким-то образом не связано с реальностью.

Дж. Р. Р. Толкин. «О сказках»

Глава первая
ПРОБЛЕМЫ МАГИИ

Когда писатель начинает развивать в воображении и накапливать в записных книжках сырой материал, который намерен преобразить в вымышленный мир, то ему следует подумать и о логических аспектах такой задачи. Вымышленный мир, если ему явно не предназначено представлять наше отдаленное прошлое либо столь же отдаленное будущее, будет, вероятно, совсем иным, чем наш. Хотя бы потому, что включение фантастического элемента магии и сверхъестественных сил заранее предполагает мир, управляемый иной системой оккультных и религиозных сил природы. То есть, несмотря на убеждения служителей различных религий в нашем мире, в реальном мире магия просто не действует, духи не существуют, проклятия неэффективны и наука пока не доказала существование каких-либо богов, демонов или призраков. Следовательно, вымышленный мир, включающий в себя сверхъестественный элемент, должен — обязан — очень отличаться от нашего. Любому писателю, работающему в данном жанре, следует это понять и обдумать все, что отсюда вытекает.

Например: как действует магия? В наших библиотеках покрупнее можно найти литературу по теории, практике и философии церемониальной и талисманной магии, применявшейся в средние века. Но для литературных целей этого вовсе не достаточно: магу в вашем произведении не следует быть всемогущим, ибо обладание абсолютным могуществом делает его непобедимым противником или, если маг главное действующее лицо, героем, совершенно неспособным попасть в тяжелое положение, из которого он не мог бы с легкостью выпутаться, щелкнув пальцами и сказав: «Абракадабра» (или: «Сим-сим»). Это явно лишит повествование такого важного качества, как напряженность, и может оказаться роковым для поддержания читательского интереса. Кого волнует, что происходит с героем, которого нельзя победить?[1]

Авторы фэнтези обычно справляются с этой проблемой, выдумывая чисто свою, новую систему магии, со встроенными ограничениями или изъянами. Эта трудность ничем не отличается от той, с которой столкнулись авторы комикса «Супермен». Неуязвимому и сверхсильному герою нужна какая-то ахиллесова пята, и поэтому им пришлось выдумать «криптонит» — воображаемый минерал, лишающий облаченного в плащ борца с преступностью всех его способностей.

Джек Вэнс в своих блестящих и изобретательных рассказах серии «Умирающая Земля» придумал оригинальную науку магии, состоящую из устных заклятий страшной силы. В рассказе «Туржан Миирский»[2] Вэнс так объясняет эту систему, указывая на встроенные ограничения: «Здесь были тома, собранные многими колдунами прошлого, неряшливые фолианты, оставленные Сейджем, переплетенные в кожу книги, содержащие сотню мощных заклинаний, большей частью настолько сложных, что Туржан мог держать одновременно в памяти не более четырех». Теперь вы получили представление, о чем я говорю. Известно сто таких заклинаний, объясняет Вэнс, но средний человеческий мозг, в котором надо запечатлеть заклинание страшным усилием воли, может содержать одновременно лишь несколько из них.

Чуть позже в том же рассказе Туржан готовится к путешествию. Любой маг, рискующий высунуть нос за безопасные пределы своей башни или дворца, подвергает себя мириадам опасностей странного мира будущего. Туржан пытается выбрать только те заклинания, которые, как он предвидит, могут понадобиться. «Он надел короткий синий плащ, подвесил к поясу меч и прикрепил к запястью амулет с рунами Лаккоделя. Потом выбрал заклинания, которые хотел захватить с собой. Он не знал, какие опасности могут его поджидать, поэтому остановил свое внимание на трех заговорах наиболее общего применения: Великолепном Призматическом Разбрызгивателе, Воровской Магии Фандаала и на Заговоре Медленного Часа».

Ограничения такой магической системы очевидны. Маг либо столкнется с непредвиденными опасностями, либо истощит свой магический арсенал (поскольку каждым заклинанием можно пользоваться только один раз), что сделает его беспомощным перед лицом дальнейших угроз. Заметьте, Вэнс восхитительно продумал осложнения, вытекающие из проблемы неуязвимого мага.

Нечто в том же роде можно найти в моем романе «Гигант в Конце Света» (1969). Мой маг Зелобион из Карчая — мастер магической Школы Фоманической Тавматургии — щеголеватый способ сказать, что он пользуется только устными заклинаниями и чарами. Хотя особенности у него выдающиеся и я не ввел никаких ограничений на число удерживаемых им тавматургий, можно легко догадаться, что он сделается магически бессильным, если враги попросту заткнут ему рот кляпом, что они и делают в девятой главе, привязав волшебника и оставив на съедение ненасытному Ми-риаподу, от которого Зелобиона спасает воин-сверхчеловек — Ганелон Серебряная Грива. А также (хоть я и не использовал эту идею в своем романе) его сделает столь же беспомощным простой приступ ларингита.

Схожим образом во «Властелине Колец» профессор Толкин столкнулся с проблемой Саурона — черного мага такой громадной силы, что он давным-давно миновал смертность и стал практически неуничтожимым. Толкин сделал из него чуть ли не божество зла. Так вот, любой герой, каким бы ни был он доблестным, явно будет беспомощен перед столь сильным противником. Толкин предвидел это возражение и перенес большую часть могущества Саурона в талисман громадной силы — «Первое Кольцо». Весь сюжет романа Толкина крутится вокруг двойной задачи: не дать Саурону приобрести Кольцо и, если возможно, уничтожить его, прежде чем злой волшебник им завладеет.

Еще один способ справиться с той же технической проблемой скоро будет продемонстрирован в моем пока еще незаконченном романе «Химери-ум». Хотя решение в нем по существу родственно вэнсовскому, у него есть некоторые уникальные особенности. В мире «Химериума» — известном, кстати, как «Истрадорф» — применяется новый вид талисманной магии, при которой волшебник наделяет любой артефакт Силой с помощью метода, именуемого Озвездением. Магическая мощность происходит от жизненной силы самого мага, вытянутой из его тела громадным усилием воли. Жизненная энергия напоминает чистое, как звездный свет, пламя, через которое и пропускают талисман. «Заряд» можно истощить неоднократным применением талисмана. Его можно также разрядить, применив контрталисман. И конечно же, сама природа ограничивает число талисманных артефактов, какие может Озвездить Силой любой чародей Истрадорфа, так как каждое Озвездение высасывает часть его жизненной силы.

Но давайте проследуем дальше и кратко рассмотрим другие технические проблемы создания миров.

Глава вторая
ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗМА

Автор, пишущий фэнтези, должен, как я уже говорил, очень хорошо представлять себе придуманный мир, хотя бы потому, что тот должен обладать «внутренней реальностью», о которой говорит Толкин в своем увлекательном эссе, процитированном в эпиграфе к этой статье. В мире, где есть магия, настоящая магия, не должно быть пороха. Если вы используете систему, которую можно назвать «практической магией» — магией, действующей в реальном мире, — то физические науки, вроде химии, не только излишни, но и несколько неуместны.

Для создания у читателей того настроения, которое Кольридж окрестил «готовностью забыть о недоверии», требуется литературное умение высокого порядка. В произведении, где этого удалось добиться, автор каким-то образом заставил элементы фэнтези выглядеть реальными, настоящими, достоверными. Один из факторов, помогающих этого достичь, прием, названный, за неимением более подходящего термина, «фантастическим реализмом». Клайв Льюис обсуждает этот фактор в своей очаровательной книжечке «Опыт критика»: «Это то, что я называю Реализмом Изображения — искусство приблизить к нам что-либо, сделать его живым и осязаемым, благодаря остро подмеченным или тонкоизображенным деталям… Мы все назовем реалистическими точные указания размеров, которые даны в “Гулливере”, а читая “Божественную Комедию”, найдем сравнения с известными нам предметами».[3]