Яков Резник - Сотворение брони

• Название: Сотворение брони
• Автор: Яков Резник
• Издательство: Средне-Уральское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1988
• ISBN: 5-7529-0018-2

«Еще девять месяцев оставалось до нападения фашистов на нашу страну, а Михаил Ильич Кошкин уже пал за ее свободу — пал первым солдатом Великой Отечественной войны…»

Трудно, порой драматично складывалась судьба главного героя этой книги — одного из тех, кто в годы первых пятилеток выковывал броневую мощь державы. В центре повествования — история создания Т-34, лучшего танка второй мировой войны, история того, как в суровую военную пору было налажено производство боевых машин на Урале.

Без преувеличения можно сказать: «Сотворение брони» — самое известное из произведений свердловского писателя Якова Резника. Повесть трижды издавалась в Свердловске и Москве.

А недавно пришло сообщение: «Сотворение брони» переводится на болгарский и чешский языки.

К сожалению, Яков Лазаревич Резник не увидел нового издания своей книги. Писатель скончался в феврале 1988 года на семьдесят шестом году жизни.

---

Новый канцлер Германии ненавидел Альфреда Гугенберга и тем не менее терпел его на посту министра экономики. Да и как иначе, если этого пожелал Крупп — для него, некоронованного кайзера немецкой промышленности, не только это пришлось сделать.

Потребовал Густав Крупп держать рабочих в страхе, и в мае тридцать третьего правительство ликвидировало профсоюзы, снизило монополистам суммы подоходного налога, освободило их от взносов на социальное страхование.

Чтобы уцелеть от засилия концернов, небольшие союзы германских работодателей создали свое объединение. Правительство по настоянию круппов и тиссенов слило их с имперским союзом монополистов — акулы проглотили рыбешек!

Жестоко расправился Гитлер с им же созданным «Боевым союзом промысловиков». Когда нацистам требовались голоса на последних выборах в рейхстаг, Гитлер клялся владельцам мелких предприятий в горячей поддержке, возвещал, что мелкое и среднее сословие воплощает в себе истинно германское, народное начало. Пока это служило его цели завоевания власти, он и слова не произнес против программного пункта «Союза промысловиков» о возвращении Германии к средневековым порядкам с их цеховой системой. Но только вручили ему телеграмму о попытке главарей магдебургской организации союза осуществить на машиностроительном заводе «Крупп-Грузон» программу раздела, как все клятвы и заверения были забыты.

Под аршинными заголовками «Фюрер объявляет революцию законченной» фашистская печать опубликовала экстренное сообщение: Гитлер предупреждал, что любая попытка «внести разлад» в экономику будет караться беспощадно. «Боевой союз промысловиков» был распущен, а те, что посмели поднять руку на собственность Круппа, приговорены к смертной казни. Репрессии шли рядом с передачей под контроль монополий десятков тысяч мелких и средних предприятий.

Именно в те дни Гитлер получил из Магдебурга — второй промышленной столицы Круппа — телеграмму: «железный Густав» приглашал канцлера к себе.

«Уязвлен сделкой с Тиссеном?..» — думал Гитлер, когда его автомобиль и машины с личной охраной проскочили мост через Эльбу, промчались мимо кирпичных оград «Грузонверке», главного производителя крупповской броневой стали, «Крупп-Грузона», где та сталь превращалась в пушки, корабли и танки.

С благословения канцлера Тиссен, вступивший в нацистскую партию в двадцать девятом году, за бесценок купил у правительства государственный пакет акций «Ферейнигте штальверке» и становился полным хозяином могущественного стального треста — главного соперника Круппа в производстве брони. «Гугенберг, конечно, тут же донес… Густав встанет на дыбы».

Гитлера охватило беспокойство. Нет, он чувствовал себя сейчас достаточно сильным. Но даже сильному не стоит ссориться с Круппом. С ним надо договориться, чего бы это ни стоило.

Машины вырвались из городских окраин, проехали лесом, затормозили возле трехэтажного дома с колоннами за высоченной оградой. Гитлеру показалось, что великан-камердинер, проводивший его в дом, произнес «Битте шён» как-то сухо, бесстрастно, словно без особого почтения к нему, рейхсканцлеру. Показалось, или это была сухость, заказанная хозяином?

Погруженный в размышления, Гитлер почти не глядел на солнечные люстры богемского хрусталя и зеркала, не оценил изящества мебели красного дерева. Но в огромном зале второго этажа что-то заставило его поднять голову. С портрета в золоченой раме на гостя смотрел Фридрих Крупп.

Должно быть, художник стремился выразить в морщинистом лице непреклонность, фанатическое упорство человека, превратившего небольшой сталелитейный завод «Гуссштальфабрик Фрид. Крупп» в величайший военно-промышленный концерн Германии. Гитлер с детства знал, что Фридрих Крупп поставлял железо и сталь армии Наполеона, что на его заводах отлили первые в мире орудийные стволы не из бронзы, а из тигельной стали — такой крупповский ствол демонстрировался на Всемирной выставке в Лондоне в 1851 году. Знал Гитлер и о том, что эти старческие губы провозгласили принцип: «Капиталист — абсолютный хозяин в своем доме», имея, наверно, в виду не столько дворцы, сколько заводы свои в Эссене, Магдебурге, да, возможно, и всю Германию. «Тот, кто хочет править рейхом, должен ладить с Круппами», — думал Гитлер, поднимаясь следующей лестницей и увидев еще одно полотно, поражавшее размерами и обилием красок.

То была копия с фотографии времен империалистической войны, в мельчайших деталях повторяющая оригинал. В открытом крупповском автомобиле кайзер Вильгельм в каске, с толстыми усами скобами вниз, повернулся тучным телом ко второму пассажиру. Этот второй, небрежно опустив шляпу в руке, возлежал спиной и затылком на кожаной подушке сиденья и глядел куда-то мимо кайзера. То был Густав Крупп фон Болен унд Гальбах.

Моложавый рядом с потускневшим толстоусым кайзером, Густав держался с той же властной надменностью, с какой глядел с портрета на нижнем этаже основатель фирмы, король стали и пушек Фридрих Крупп.

Справа открылась дверь, и в ней показался хозяин. Услышав шаги, Гитлер сделал полуоборот. Камердинер незаметно для обоих осклабился — уж очень занятно было наблюдать изящного, с узкой талией и гордо вскинутой лысой головой, шестидесятитрехлетнего хозяина рядом с сутулым сорокачетырехлетним Гитлером, который то ли забыл, то ли не посчитал нужным снять с себя в вестибюле надвинутую на глаза, скрывающую лоб фуражку с высокой тульей. Первый, с аристократической небрежностью отделив правую руку от бедра и чуточку приподняв, вынес ее на несколько сантиметров вперед; второй, склонившись к меньшему ростом хозяину, обхватил большими мясистыми пальцами его маленькую кисть и разулыбался.

Минутой позже хозяин и гость уже сидели в комнате деловых встреч. В этой комнате, в отличие от других, не было ничего, что подчеркивало бы богатство Круппа: никаких картин на стенах, крашенных под серый мрамор; никакой позолоты на камине и на мебели, добротной, но простой. За стеклами шкафа светлого дуба — иллюстрированные журналы с фотографиями крупповских шахт, верфей, заводов и их продукции. В противоположном углу — журнальный, покрытый лаком столик и два полумягких стула. На них, друг против друга, сели рейхсканцлер и магнат.

— Крупп доволен, — заговорил о себе Густав в третьем лице, — созданием основы для стабильного правительственного фундамента, устранением препятствий, которые постоянными колебаниями тормозили экономическую инициативу.

Гитлер не терпел словесных туманностей, но эта тяжеловатая фраза прозвучала для него предельно ясно и значительно, как четкий шаг колонн штурмовых отрядов, проходящих мимо него на парадах. Еще бы: королю стали и пушек по душе пришлось все, что он, Гитлер, делал, чтобы ублаготворить монополистов.

— Крупп готов возложить на себя великую миссию: привести индустрию в соответствие с экономическими и политическими целями третьей империи. Экономикой, как и политической системой, следует управлять диктаторски. Все взывает к одному человеку, к сильной личности, обладающей достаточным капиталом, даром предвидения и опытом управления.

Последнюю фразу хозяин произнес, глядя, как на картине с кайзером Вильгельмом, куда-то мимо Гитлера. А тот отлично понял Круппа. И мысль мгновенно откристаллизовалась в решение: чтобы не оказаться в проигрыше в неминуемых схватках на Олимпе рейха, надо иметь Круппа всецело на своей стороне, и это должно произойти сегодня.

— Идею фюреров в экономике история причислит к величайшим жизненным идеям века! — воскликнул Гитлер, так резко закинув голову назад, что зачес со лба переместился к макушке. — Я вижу вашу идею отчеканенной в формулах двух правительственных декретов — о виртшафтсфюрерах и Генеральном совете немецкого хозяйства; оба института будет возглавлять Густав Крупп фон Болен унд Гальбах!

И очень скоро он стал их возглавлять. Крупп стал «фюрером» группы горного дела, производства железа, цветных металлов и руководителем Генерального совета германской промышленности, являвшимся единственным посредником между правительством и всеми предпринимателями Германии. Решения Генерального совета немедленно утверждались Гитлером и получали силу закона.

А той летней ночью в своем магдебургском дворце Крупп отплатил Гитлеру за предстоящий подарок подарком немедленным и не менее ценным. Он объявил о принятом по его инициативе решении: рурские монополисты создали для Гитлера фонд немецкой индустрии. Суммы, поступившие в фонд, шли сверх огромных субсидий промышленников нацистской партии.

3

Когда Гитлер и Крупп обсуждали в ту ночь военные планы рейха, расхождений между ними не было: оба мечтали уничтожить Советскую Россию, повергнуть марксизм на землю, как выразился Гитлер. Но оценка результатов советских пятилеток оказалась разной. У Гитлера преобладали представления о России двадцатых годов — Крупп давно отбросил их. Он допускал к себе на практику в Эссен молодых советских инженеров не только потому, что за это платили золотом, но и потому, что ему хотелось посмотреть, каковы они, понять, откуда у России, так отставшей от промышленных стран Европы, взялись материальные ресурсы, кадры, энергия, способности, чтобы за одну пятилетку совершить фантастический прыжок к современной индустрии.