Владимир Смирнов - Граф в законе. Изгой. Предсказание

• Название: Граф в законе. Изгой. Предсказание
• Автор: Владимир Смирнов
• Издательство: Терра
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-00909-1

Владимир Смирнов — современный писатель, историк, журналист. В сборник вошли его романы «Граф в законе», «Изгой» и повесть «Предсказание».

Автор в своих произведениях показывает не только профессионализм работников правоохранительных органов в борьбе с преступниками, но и их человечность, гуманное отношение к пострадавшим, к близким и родным тех, кто нарушил закон.

---

Сергей решил начать со спальни академика. Заглянул под широкую деревянную кровать — нетронутая пыль лежала там заметным слоем, осмотрел все, что было в тумбочке, на этажерках, в шкафах, осторожно перебрал книги на широких застекленных полках, ощупал, даже простучал стены и пошарил рукой за батареей парового отопления.

В гостиной, той самой, где Климов принимал своих гостей, он начал осмотр с ящиков письменного стола. И сразу же нашел заплесневелую тетрадь, схожую с теми, что хранились в тайнике сундучка. Несколько первых страниц были грубо вырваны, на оставшихся отдельные строчки и слова подверглись старательной учительской правке: зачеркнуты одни, а вверху написаны другие (вместо «зрят» — «видят», вместо «тяжело» — «тяжелее», вместо «бремена» — «бремя»), везде тщательно вымарана устаревшая «ъ». Дальнейшие поиски ничего интересного не открыли, и Сергей двинулся к Воронцову, в спальню Глафиры Николаевны.

— Я одним глазом глядел в окно, — спешно сообщил Воронцов, — а другим шарил по комнате. Откройте шкаф, и вам сразу все станет ясно.

В бельевом шкафу Глафиры Николаевны одиноко болталась пластмассовая вешалка, а внизу грудой дыбились пустые коробки из-под обуви.

— Смылась хозяюшка, сделав сиротой своего родного братца… — развлекался Воронцов.

— Помолчи! — прервал его Сергей. Глухое беспокойство вдруг переросло в нервозность. Дыхание сбилось, как после сильного удара, в голове вспыхнул жар. Разрозненные мысли, точно перепуганные рыбьи стайки, носились суматошно и неуловимо.

Присев на кровать Глафиры Николаевны, он закрыл глаза и начал про себя медленно, упрямо выстраивать успокоительные фразы: «Спокойно, спокойно… Сейчас разберемся… Все по порядку… Спокойно… Прежде всего… Я нашел еще одну тетрадь… в столе академика Климова… Это значит… Что это значит?.. Сундучок, тетради, письмо принадлежат Климову… Стоп!.. Убил своего сына?.. Плохо вяжется, но может быть… Допустим… И в то же время Климов во Вьетнаме… Так ли?.. Проверить, еще раз проверить… Если он там, то не убийца, если там, то — не Граф… Заколдованный лабиринт… Все надо выяснить заново…»

Кажется, ему удалось справиться с неожиданным нервным срывом. Он поднял глаза на притихшего у окна лейтенанта.

— Ты не сердись на меня, Воронцов.

— Что вы, что вы, я понимаю…

Куда уехала Глафира?.. Вероятнее всего, на дачу… Но почему тогда она забрала из шкафа все вещи, даже зимние?.. Уехала надолго… Или навсегда? Даже не дождалась своего родного брата?.. Родного? Тоже — вопрос… Но если она уехала с Графом, или Крестом, то, выходит, они потеряли интерес к сундучку?..

Этого быть не может… Остановиться у самой цели, когда позади такой кровавый путь?.. Нет, Крест еще нам представится… Просто он заблаговременно прячет свою сообщницу… А Бета? Зачем она куда-то повезла Глафиру?.. Пожалуй, тут все ясно. Та попросила, нужно, мол, срочно, выручи… Как тут откажешь, тем более соседке… Бета скоро приедет…

Сергей легко поднялся, точно сбросил, наконец, с плеч надоевший груз.

— Пойдемте отсюда, Воронцов!

Тот согласно кивнул, двинулся следом.

— Я догадываюсь, о чем вы размышляли, — сказал он, снова удобно устроившись на диване, — но разрешите и мне одну маленькую версийку добавить. Необычную, учтите…

— Конечно. Слушаю вас.

— Только обещайте, что не обидитесь. Примите ее хладнокровно как оперативник, а не как…

— Говорите!

Воронцов глянул на Сергея внимательно, точно желая удостовериться, что тот принял все его условия.

— Вы познакомились с Бетой после пропажи сундучка?

— Да.

— Она интересовалась делом об убийстве Стельмахов?

— Очень…

— Вы уверены, что тот человек, которого она называет своим отцом, действительно ее отец?

— Во всяком случае, так она мне сказала… — И тут до него дошло: — Ох, как вы круто повернули…

— Простите, вы обещали мне…

— Хорошо-хорошо, — согласился Сергей. — Что дальше?

— Дальше — вывод. Поймите, я не садист, но сейчас буду вынужден сказать нечто очень неприятное…

— Не надо. Я понял. Вы считаете, что она давно была знакома с Глафирой Николаевной, а может быть, и с этим Крестом… И нам уже не следует ждать возвращения ни Глафиры Николаевны, ни Беты… Так?

— Примерно. Но я не считаю, а высказываю предположение… Да и доказательств у меня пока нет.

— Как одну из версий я могу это принять, — спокойно заметил Сергей, — но поверить в это невозможно. В вашем предположении может быть и еще один любопытный вывод: Крест убрал женщин, значит, скоро сам явится сюда за сундучком…

— Я бы по-другому…

Но Воронцову не дал говорить телефонный звонок.

— Сереженька, очень волнуюсь, как ты там… — услышал Сергей, и добрая теплота затопила его, он даже опустился на стул расслабленно и облегченно. — Меня Глафира Николаевна попросила…

— Откуда ты звонишь?

— С кольцевой дороги… Алло, алло, Сереженька, я тебя не слышу… У меня только одна пятнашка… Алло…

— Куда ты едешь?

— Алло, алло, Сереженька… Я скоро вернусь, понял меня?.. Я скоро вернусь…

— Куда ты едешь? — крикнул в трубку Сергей, но в ответ посыпались короткие гудки…

— Вот так умирают версии, — назидательно произнес Сергей. Хотел добавить: «нелепые версии», но сдержался, чтобы не обижать парня.

— Да, звонок Беты кое-что меняет, — отозвался с дивана Воронцов, — Но связь неожиданно прервалась, и вы не узнали, где она находится…

— На кольцевой дороге.

— Колечко немалое…

— А ты когтистый, Воронцов!

Сергей придвинул к себе телефон, набрал номер.

— Да-а… — прозвучал отзыв угрюмо, гулко, как из берлоги.

— Скис, Пинкертон? Принимай новости. Мнимая Глафира Николаевна уехала, забрав все свои вещи.

— Не выдержали? — сердито упрекнул Потапыч. — Забрались в ее обиталище?

— Да. Но по моей инициативе… Бета позвонила с автомата у кольцевой дороги, сказала, что скоро вернется.

— Маловато.

— Что же поделаешь… У меня к тебе очень важный вопрос, Потапыч. Ты убежден, что Климов во Вьетнаме, а не в Москве?

— Как в том, что я разговариваю с тобой. При мне говорили с Ханоем… Есть сомнения?

— Я нашел еще одну тетрадь в его письменном столе… Такую же, какие были в сундучке…

— Вот черт! — воскликнул Потапыч. — Так Граф он или не Граф? Представляешь, предо мной лежит двадцать шесть дел на двадцать шесть бывших осужденных по кличке Граф. В возрасте от сорока до семидесяти лет. Никак не могу вычислить нашего… А вот о Кресте никаких сведений нет…

— Не вешай носа, Потапыч, — решил подбодрить его Сергей. — Будет в твоей отчетности стопроцентная раскрываемость.

— Смеешься? — не принял дружеской поддержки Потапыч. — Стопроцентная раскрываемость может быть только на острове, где живут трое. Один убил другого, а третий знает, кто убийца.

— Старо, Потапыч.

— Старо. Но успокаивает…

Из прихожей донесся мелодичный звонок.

— Кажется, к нам гость, — сказал Сергей.

— Слышу. Ни пуха вам…

Но это был Алябин.

Он вошел белозубый, с ямочками на холеных щеках и ровной серебристой волной на волосах. В его раскованных движениях была уверенность, даже легкая бравада, лишь глаза таили, но не могли скрыть застывшие искорки то ли тревоги, то ли интереса.

— Я к вашим услугам, друзья мои, — сказал он, кивнув и Сергею, и Воронцову.

Сергей провел его в комнату, предложил сесть.

— Это что, сундучок Николая Николаевича? — восхищенно спросил профессор.

— Да. Узнаете?

— Конечно. Злополучная пропажа, из-за которой нам всем здорово попало.

— И который унес уже пять человеческих жизней, — добавил Сергей.

— Что вы говорите? Какой ужас!

— Так вот в этом самом зловещем сундучке, — начал пояснять Сергей, — были обнаружены три странные тетради, четвертая такая же тетрадь находилась в письменном столе академика Климова. В них научные работы по математике… Очень прошу вас ознакомиться с ними хотя бы бегло и по возможности дать устное заключение. Нас интересует, какую ценность представляют эти работы, когда они написаны, ну, может быть, вы даже скажете, кто автор…

— Польщен, польщен доверием, — степенно произнес Алябин, придвигая к себе тетради. Теперь на лице его отражалась торжественная озабоченность: ему одному — никому больше — доверили открыть чрезвычайно важную тайну.

Он листал тетради долго, часа полтора, сначала восклицая: «Любопытно!.. Очень любопытно!», затем примолк, насупился. Захлопнув внезапно последнюю тетрадь, снял очки, устало потер пальцами переносицу и обратился к Сергею:

— Уважаемый Сергей Андреевич, вы представили мне для изучения нечто совершенно неожиданное… Я ошеломлен… Я потрясен… Но не обессудьте, пока я вынужден ответить на все ваши вопросы молчанием… Да-да, молчанием… Первые предположения столь абсурдны и дики, что мне совесть не позволяет делать окончательные выводы без должной проверки. Без консультации с коллегами…