Татьяна Рябинина - Полет бабочки. Восстановить стертое

• Название: Полет бабочки. Восстановить стертое
• Автор: Татьяна Рябинина
• Издательство: «Издательство АЛЬФА-КНИГА»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-93556-935-8

От нее в ужасе шарахаются прохожие, бывший муж смотрит с жалостью и презрением, личный врач не желает подавать ей руки. Она — изгой, ей не оставлено даже воспоминаний. Только грехи, о которых она не помнит, но за которые расплачивается каждый день.

А все началось с того, что встретились две женщины и им оказалось тесно в одном городе. Что они не поделили? Мужчину? Деньги? Карьеру? А может, всему виной маленькая белая бабочка, чья смерть стала пророчеством?

---

— А мы ее закроем. И ключ заберем. Эй, ты, как там тебя!..

Вернувшаяся Кира в дом попасть не смогла. Дверь закрыта, на окнах решетки.

— Меня заперли, — пожаловалась я через дверь.

— Ленька? — сразу все поняла Кира. — Значит, умерла Глаша… Слушай, ты сможешь в пристройке коробки от стены отодвинуть? Там окошко есть, я пролезу.

Я с трудом отодвинула от стены чулана коробки, за которыми обнаружилось крохотное оконце. И засомневалась, что полная Кира сможет в него протиснуться, но та все же пролезла.

— Что ж не обмыли, не одели? — ужаснулась она. — Ну и люди! Мать же умерла. Посмотрели и ушли.

— Сказали мне, если хочешь здесь остаться до похорон, делай все сама. А я… не знаю как. Вот, вас ждала.

— Ничего, все сделаем. У Глашеньки давно все смертное приготовлено было. Я знаю где. Поможешь мне. А потом будем Псалтирь читать. Ты умеешь? Нет? Эх, Наташу бы мою позвать, но она в этот крысиный лаз точно не пройдет. Была как ты, а родила — толще меня стала. Ну, Ленька, паршивец, я ему покажу!

Мы вдвоем обмыли бабу Глашу, одели в чистое белье и старомодное синее платье с вышивкой, положили на принесенный из кухни стол, зажгли свечи.

Все остальное время до самых похорон слилось для меня в какой-то длинный тягостный отрезок. Всю ночь, с небольшими перерывами для отдыха, Кира читала что-то по толстой книге — монотонно и непонятно. Я сидела рядом и пыталась вслушиваться, но те слова, которые понимала, заставляли плакать еще сильнее. «Исчезе сердце мое и плоть моя», «Кто есть человек, иже поживет и не узрит смерти…».

Утром приехал Леонид с женой, удивился, увидев Киру, а та накричала на него так, что Леонид стушевался, разрешил быть ей в доме, сколько надо, и привести Наталью. И даже Лида, поджав губы, промолчала.

Весь день и следующую ночь я провела в комнате бабы Глаши. Кира и Наталья, полная, похожая на профессиональную кормилицу, но очень милая, сменяли друг друга за чтением.

Зачем, кому это надо, думала я. Или все-таки надо?

Отпевание в церкви и похороны прошли, словно в тумане. От усталости и горя я едва держалась на ногах. Единственный близкий мне человек, совершенно чужая женщина, которую я полюбила, как родную, ушла. Не осталось никого. Совсем никого. Об Андрее я старалась не думать. Да и что о нем думать? Разве я ему нужна?

Вечером после поминок ко мне подошла Лида.

— На выход. Только сначала покажи свои вещи.

— Вы что, с ума сошли? — возмутилась я. — Какое вы имеете право?

— А такое, — сощурилась Лида. — Я так понимаю, документов у тебя никаких нет. Может, в милицию позвонить?

И зачем ей мои вещи, вяло удивилась я, она ведь и так уже в них порылась. Знает, что паспорта нет.

— Смотрите, если хотите. Только там икона, которую мне баба Глаша подарила. И я вам ее не отдам, хоть какую милицию вызывайте.

Лида стояла, возмущенно раздувая ноздри. Неожиданно Леонид пришел мне на помощь.

— Лидунь, пусть забирает, — поморщился он. — Все равно икона паршивая, больше тысячи не стоит. Да и не купит никто, больно грязная и облезлая.

Я впилась ногтями в ладони и в который уже раз удивилась, что у такой женщины, как баба Глаша, вырос такой подонок. Семейный урод, надо думать. Впрочем… Чем я сама-то лучше, спрашивается? Так что приходится молчать в тряпочку.

Вещи у меня были собраны давно. Лида брезгливо поковырялась в сумке, хотя невооруженным взглядом было видно: там действительно уже копались.

Наверно, хочет удостовериться, что ничего не стащила за последние два часа, усмехнулась я, хотя вообще-то было не до смеха.

Я взяла сумку и пошла к выходу. Из кухни появилась Кира, убиравшая посуду.

— Подожди, вместе поедем.

Мы сели в «Москвич», Наталья за руль, а Кира и я сзади.

— Сегодня у нас переночуешь, а завтра я тебя устрою, — пообещала Кира.

Жила Кира в двухкомнатной хрущобе за вокзалом. В маленькой комнате — она и муж, в большой — Наталья с мужем и ребенком. На кухне, на крохотном раздвижном диванчике спал старый Кирин свекор. Мне дали раскладушку, которая еле-еле поместилась в прихожей.

Вынимая из сумки зубную щетку, я заметила, что внутренний карман открыт. Деньги, которые оставила мне баба Глаша, исчезли.

* * *

Часом позже Андрей еще раз попытался позвонить в Сочи. Объяснил мужчине с неприятно высоким бабьим голосом, что ему нужна девушка, которая живет у бабы Глаши.

— Ее здесь нет. И больше не звоните, — отрезал мужчина.

— Подождите, а вы не знаете, куда она ушла?

— Не знаю и знать не хочу. И учтите, что она воровка. И проститутка.

— Это с ее-то внешними данными? — усмехнулся Андрей. — А что украла-то?

Мужчина повесил трубку.

Подумав немного, Андрей позвонил бывшему мужу Марины.

— Мне уже надоело объяснять, что я ничего о ней не знаю, — с раздражением ответил тот на его расспросы. — Ну, приходила какая-то жуткая баба с потерей памяти. Может, она и есть… Нет, где живет, не знаю. Сколько можно звонить-то?

На всякий случай Андрей продиктовал свой телефон и попросил позвонить, если Марина придет снова.

Он даже адлерскому адвокату позвонил, но у него Марина не появлялась.

Махнуть рукой и понадеяться на авось? В конце концов, с чего Кречетов взял, что Инна или кто-то с ее подачи пытались убить Марину? Опять «мало ли что»? Нет, кто угодно, но только не Инна.

Он решил поехать к ней — благо Кречетов дал адрес — и поговорить.

Назавтра Андрей отпросился с работы и отправился в Озерки, к хорошо знакомому дому. Он специально не стал звонить, да и днем поехал в надежде, что мужа Инны дома не будет. Конечно, она и сама могла быть на работе, но не так уж часто жены типов, раскатывающих на «Лексусах», работают.

На двери подъезда оказался кодовый замок. Пришлось ждать, пока кто-нибудь выйдет. Поднявшись на пятый этаж, Андрей подошел к двери, позвонил — раз, другой.

— Кто там?

Андрей плохо помнил голос Инны, но еще тогда, у «Ленты», подумал, что раньше она говорила не так. И сам голос, кажется, был выше, и интонации не такие грубые. Наверно, курить начала.

— Инна, это я, Андрей… Ткаченко. — Он почему-то почувствовал себя идиотом. — Открой, пожалуйста. Мне надо с тобой поговорить.

— Не о чем мне с тобой говорить. Убирайся!

— Подожди! — У него вдруг напрочь вылетело из головы то, за чем он пришел. — Я только тебя о ребенке хотел спросить. Ты его родила или нет?

— Какой еще ребенок? Никакого ребенка у меня нет. Я сказала, проваливай, или я звоню в милицию.

Андрей медленно пошел в сторону лифта.

Ну что, получил, папаша? О ребеночке, видите ли, вспомнил. Через столько лет. Что, отцовские чувства проснулись? Раньше надо было думать, кретин несчастный, простатит бараний.

Подъехал лифт, зевнул дверцами, снова уехал.

Вообще-то он не за этим сюда пришел. Не личные проблемы решать. И надо же такому случиться, чтобы Марина оказалась двоюродной сестрой Инны. Именно Инны, а не кого-то еще. Бывают же совпадения. И поговорить с ней все равно придется. Нет бы сразу сказать, что насчет Марины пришел.

Он снова подошел к двери и уже поднял руку, чтобы позвонить, и вдруг услышал попискивание — за дверью набирали номер на мобильнике.

— Это я. — В голосе Инны, приглушенном дверью, звучала истерика. — Послушай, я уже больше не могу. Надо что-то делать, и быстрее. Эта сволочь уехала куда-то. Может, даже в Сочи… Точно, в Сочи. Нет, надо найти ее, обязательно. И вообще, ты можешь побыстрее? У меня уже просто сил нет все это терпеть. Сегодня опять этот тип приходил, ну, о котором я тебе рассказывала… Да, прямо домой. Я его не пустила, сказала, что милицию вызову… А уж как мне надоело беременность изображать, не представляешь! Швыдче, будь ласка!

* * *

Утром Кира посадила меня в машину и повезла «в город». Выслушав историю о пропавших деньгах, безнадежно махнула рукой:

— Забудь. Жалко, конечно, но это безнадежно. Много было?

— Десять тысяч.

— Ну, Ленька с Лидкой за копейку удавятся. Как Глашенька из-за него страдала, молилась за них за всех. Себя корила: мол, не смогла воспитать. Дед-то, Глашин муж, хоть и строгий был, а Леньку любил без памяти. Все ему разрешал. Все прощал, никогда не наказывал. И Глаше не давал. Вот и выросло не пойми что. И Лидочку себе под стать нашел. Рыбак рыбака… Ленька раньше хоть не такой жадный был. Разгильдяй, эгоист, но не жмот. А Лидка, прости господи… И как они тебе только икону отдали, не пойму. Наверно, Господне было произволение. У тебя совсем денег нет?

— Рублей двести в кошельке.

— Ладно, я о тебе с настоятелем поговорю. Может, найдется хоть какая работа.

Глядя, как лихо Кира управляется с автомобилем, я вдруг поняла, что и сама вожу машину. И не просто вожу, а именно так, как Кира — легко, словно играючи. И такой вдруг соблазн проснулся: попросить Киру, а вдруг разрешит хоть немного побыть за рулем. Удержалась. Потому что сама бы на месте Киры не разрешила. И было бы неловко. Вот если бы еще вспомнить, какая машина у меня была. Своя? Или мужа? Или… любовника?