Роберт Маккаммон - Мистер Слотер

• Название: Мистер Слотер
• Автор: Роберт Маккаммон
• Издательство: АСТ, Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Триллер
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-072858-9, 978-5-271-37304-6, 978-5-4215-2528-8

Нью-Йорк, 1702 год. Город греха и преступления. Город, где трупы, выловленные из Гудзона или найденные в темных переулках, не удивляют и не пугают ровно никого.

Для убийства всегда есть причина — причина, которой нет у маньяка Тирануса Слотера. Его содержат в самом закрытом приюте для умалишенных Нового Света. Его выдачи требует «мать британских колоний» — Англия.

Но… Мэтью Корбетт и его партнер из детективного агентства Нью-Йорка совершают ошибку — и Слотер вырывается на волю. Мэтью считает: схватить маньяка — его долг.

Однако, что он такое, этот страшный человек, в котором острый ум сочетается с явным безумием?..

---

Сейчас, в «Галопе», Мэтью пил вино и думал, что Грейтхауз, хотя и держится бодро, час назад вошел в таверну, опираясь на трость. Под глазами лежали темные круги, лицо осунулось, черты заострились. Серый Волк бился со Смертью в лесах вне мира, и вернулся, скалясь, это да, но не так чтобы ничего не потерял. Мэтью подумал, что если кто-то и может полностью выздороветь после четырех ударов ножом в спину, то только Хадсон Грейтхауз. И то не сразу.

Это была одна из причин, по которой Мэтью не был готов поделиться с Грейтхаузом содержанием письма, найденного в ларце у миссис Такк и лежащего теперь у него в кармане. Экскурсия в эту область не будет способствовать выздоровлению Грейтхауза: кому приятно знать, что съеденные им колбасы приправлялись человечиной? Да еще с таким наслаждением съеденные?

— Я сегодня говорил с Берри, — сказал Мэтью. — Про Зеда. Она мне сказала, что они выработали общий язык на основе рисунков.

— Да, я знаю.

— И он очень умен, говорит она. Он знает, что он очень далеко от дома, но не знает, насколько. Она говорит, что ночью он сидит на крыше Сити-Холла и смотрит на звезды.

— На звезды? Зачем?

— Это те самые звезды, которые он всегда видел, — объяснил Мэтью. — Наверное, это его успокаивает.

— Да, — согласился Грейтхауз и повертел рюмку между ладонями. — Послушай, — начал он после минутного молчания. — Мы провалили дело. Я провалил. Я не горжусь своей глупостью. Врачи, квакеры, лорд Корнбери и этот констебль Дрейк ждали, что мы привезем Слотера живым. Очевидно, идея выкупить Зеда на свободу затуманила мне мозги. Что есть, то есть. Но я — профессионал, а в той ситуации действовал, не как профессионал. И об этом я глубоко сожалею.

— В чем нет необходимости.

— Есть, — возразил Грейтхауз с капелькой прежнего огня. — Я хочу, чтобы ты знал: будь я на ногах и в здравом уме, я бы ни за что не дал тебе его преследовать. Никогда. Приказал бы бросить это тут же на месте — и все. Ты невероятно рисковал, Мэтью. Видит Бог, тебе невероятно повезло, что ты жив.

— Это правда.

— Я не стану спрашивать, и ты не обязан рассказывать. Но я хочу, чтобы ты знал… преследовать Слотера — это был такой храбрый поступок, какого я за всю жизнь не совершал. Но черт побери, ты посмотри на себя! Все та же бледная глиста! — Грейтхауз залпом допил вино. — Ну, может, пожестче стал, — признал он, — но та же глиста, что была.

— И мне все еще нужен телохранитель?

— Тебе нужен опекун. Узнай миссис Герральд, она бы…

Он замолчал и покачал головой.

— Она бы — что? — спросил Мэтью.

— Она бы сказала мне, что я полный идиот, — ответил Грейтхауз, — но она бы знала, что в тебе не ошиблась. Лишь бы ты оставался живым, чтобы ее инвестиции не пропали в ближайшие месяцы.

Мэтью вспомнил, как миссис Герральд говорила ему, что работа решателя проблем означает умение быстро думать в опасных ситуациях, иногда держать в руках собственную жизнь, а иногда вручать ее в чужие руки. Но решил Грейтхаузу об этом не напоминать.

— Кстати, об инвестициях, — сказал Грейтхауз. — Есть работа, которую ты можешь для меня сделать. Или, точнее, попытаться сделать. Ты знаешь, я тебе рассказывал о ситуации с Принцессой Лиллехорн, другими женщинами и доктором Мэллори? Ну так вот, из-за теперешних своих осложнений я какое-то время буду не работоспособен, и был бы весьма тебе признателен, если бы ты взял дело себе. Вопрос в том, почему Принцесса встречается с ним три раза в неделю и приходит домой раскрасневшись и в поту, как говорит Лиллехорн. И еще четыре женщины, то же самое, и знаешь, что они говорят мужьям? Что это лечебные процедуры. И больше не говорят ни слова, а Принцесса Лиллехорн угрожает прекратить выполнение супружеского долга, если Гарднер не оплатит счет Мэллори.

— Хорошо, я спрошу доктора Мэллори.

— Ошибка. Что он тебе скажет, если он их пялит у себя в задней комнате?

— Может, он их пялит в передней комнате.

— Ты не понял. Поговори с его женой и посмотри, не появится ли к нему подход. Если он играет на арфе любви с пятью женщинами три раза в неделю, она должна что-то знать. — Он встал, опираясь на трость. — Мои заметки у меня в столе. Глянь на них завтра.

— Так и сделаю.

— Позавтракаем завтра у Салли Алмонд? Я думаю, туда должны привезти этих потрясающих острых колбас.

— Я бы на это не рассчитывал. Да и в любом случае они не в моем вкусе, — ответил Мэтью. — Но позавтракать — это хорошо. Я угощаю.

— Чудеса не прекращаются. В семь тридцать? — Он нахмурился. — Нет, лучше в восемь тридцать. Последнее время у меня утра стали долгими.

— В восемь тридцать.

— Договорились. — Грейтхауз двинулся к выходу, но остановился, повернулся и встал над Мэтью. — Я слышал, что ты мне говорил про найденные деньги, — сказал он тихо. — Восемьдесят фунтов в золотых монетах, в шкатулке в имении Чепела. Ты их нашел в свое личное время. И они твои, без вопросов. Я бы поступил точно так же. Но все равно ты мне заплатишь все, что должен. И завтра угощаешь завтраком. Слышишь?

— Слышу.

— Ну, до завтра.

Грейтхауз остановился у выхода, снял с крюка шерстяную шапку и завернулся в плащ. Потом вышел из «Галопа», направляясь домой.

Через некоторое время Мэтью допил вино и решил, что ему пора. Он попрощался с друзьями, взял треуголку и теплый серый плащ, завернулся, потому что ночь была прохладна. Вышел из «Галопа», но направился не на север к своему жилью за домом Григсби, а на юг. Было у него одно дело.

Письмо, лежащее в кармане, он выучил наизусть.

Начиналось оно с даты и названия города: Бостон, пятнадцатое августа. А дальше следовал такой текст:

Дорогая миссис Такк,

Прошу Вас выполнить обычные приготовления, касающиеся некоего Мэтью Корбетта из города Нью-Йорка в колонии Нью-Йорк. Да будет Вам известно, что мистер Корбетт проживает на Квин-стрит в — боюсь, это не шутка, — в молочной, находящейся за домом мистера Григсби, местного печатника. Да будет Вам также известно, что профессор здесь недавно был после окончания неудачного проекта Чепела и что он вернется на остров в середине сентября.

Профессор желает разрешения этого вопроса к последней неделе ноября, поскольку мистер Корбетт признан потенциальной опасностью. Как и всегда, мы преклоняемся перед Вашим опытом в этих делах чести.

И подпись:

Сирки.

Это письмо лежало в ларце миссис Такк среди будничных деловых документов — таких, как расчеты с агентами, доставляющими колбасы по заказу к Салли Алмонд в Нью-Йорке и в таверны «Гостиница сквайра» и «Старое ведро» в Филадельфии, а также — что интересно — в гостиницу «Под грушей» в Хоорнбеке на Филадельфийском большаке. Агенты эти, которых посетил достойный и суровый констебль из Никольсберга, оказались местными жителями, которых наняла миссис. Они были поражены, что кто-то мог убить миссис Такк и Кочана и сжечь ее усадьбу. Но да, лихие сейчас времена, и да хранит Господь Никольсберг.

И еще в ларце лежало с полдюжины белых карточек, таких же, как получил Мэтью во второй неделе сентября, только на этих не было кровавого отпечатка.

Вот уж точно дела чести.

Он пытался в этом разобраться. Самое большее, что он мог понять, — что миссис Такк получила приказ от профессора Фелла или кто там этот Сирки выполнить указанные приготовления. Это значило, вероятно, что она дала Кочану — или кому-то неизвестному? — карту и посадила его на пакетбот из Филадельфии. Потом, в зависимости от настроения профессора, проходило то или иное время, которое отводилось намеченной жертве, чтобы дрожать от страха. Только в случае Мэтью профессор велел решить вопрос к концу ноября, то есть этого самого месяца. Дабы устранить потенциальную опасность.

Мэтью не знал, это комплимент или оскорбление. И еще ему не понравилось, что они смеются над его домом.

Он прошел на юг по Брод-стрит, миновал Сити-Холл. В окнах мансарды горел свет. В небе, мерцая, переливались звезды, и Мэтью подумал в этой прохладной тишине, сидит ли сейчас Зед там, наверху, завернувшись в одеяло, вспоминая ночи, проведенные среди родных и любимых под теми же небесными знаменами.

По углам улиц горели фонари на деревянных столбах. Констебли расхаживали с зелеными лампами. Мэтью увидел одну неподалеку от Бродвея — лампа качалась туда-сюда, освещая уголки и закоулки. Он повернул направо на Стоун-стрит, вытащил из кармана ключ, взятый из дома, и отпер дверь дома номер семь.

Зажег огниво, стоящее на столе возле двери, и его пламенем коснулся фитилей трех свеч в подсвечнике на том же столе. Запер дверь, взял канделябр и поднялся по крутой лестнице.

Добравшись доверху, услышал, как что-то стукнуло по дереву. Призраки с ним здоровались — по-своему.

Миновав внешнюю комнату с ее ячейками по грудь и окнами на Большие Доки, Мэтью вошел в другую дверь, за которой стояли столы его и Грейтхауза. Дверь он оставил открытой, зажег четыре свечи из восьми, закрепленных в кованой люстре над головой. Окна, не заслоненные ставнями, открывали вид на Нью-Йорк к северо-западу. В комнате стояли три деревянных каталожных шкафа и был небольшой камин из грубых серых и коричневых камней — ему еще предстояло поработать, когда начнутся настоящие холода. Приятно вернуться домой.