Эрик Перрен - Маршал Ней

• Название: Маршал Ней
• Автор: Эрик Перрен
• Издательство: Крига
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-901805-65-7

Книга Эрика Перрена о Мишеле Нее принадлежит к числу лучших биографий этого знаменитого наполеоновского маршала, героя отступления из России, Храбрейшего из храбрых. Автору удалось избежать апологетического взгляда на Рыжегривого льва, герцог Эльхингенский и князь Москворецкий предстаёт не только в героические моменты своей славной биографии — Перрен рассказывает и о его откровенных военных промахах, а политической неразборчивости, скверном характере.

Написанная живым, лёгким языком, но вместе с тем строго документированная, книга ориентирована не только на историков, но и на самый широкий круг читателей.

---

Эгле часто поёт дуэтом с Шарлем де Флао, также обладающим прекрасным голосом. Этого достаточно, чтобы пошёл слух об их связи. Мать Шарля, маркиза де Суза-Ботело, будет утверждать, что никакой любовной истории не было: «Между ними не было ничего, кроме чистой и искренней дружбы».{189} Маршал бы никогда не простил этой невинной симпатии, Эгле была уверена в этом.

Своим положением при дворе герцогиня Эльхингенская была обязана военной репутации супруга. Она позволяет себе неуместную роскошь, вызывающую усмешки и неодобрительные взгляды. «Она выехала на воды, — рассказывает всё та же мадам де Ремюза, — захватив с собой для комфорта и удобства целый дом: кровать, мебель, дорожное столовое серебро, специально заказанное для такого случая, вереницу грузовых повозок, несколько курьеров. При этом мадам Ней настаивала, что супруга маршала Франции не может путешествовать иначе».{190} Это свидетельство перекликается с содержанием письма супруги маршала своему отцу, где она, перечислив всё необходимое для пребывания на водах в Бадене, позволяет себе закончить следующим образом: «Хочу сэкономить в этой поездке». Тем не менее ей требуется «восемь-десять кроватей для прислуги обоего пола и для конюхов, место для шести лошадей и двух карет, комнаты для четырёх учителей и трёх детей».{191}

Родственники супругов тоже не прочь воспользоваться ситуацией. Маршал преподносит мадам Кампан, тётке супруги, «красивую карету с двумя хорошими лошадьми».{192} 27 февраля 1808 года Ней дёшево и на самых удобных условиях оплаты продаёт своему свояку Жану-Клоду Монье свое имение ПетиМальгранж, где с того момента будут жить его сестра Маргерит с отцом.{193}

Владения супругов Ней расширяются. По примеру других маршалов, они приобретают обширные земли в провинции. Своим столичным особнякам крупные военачальники часто предпочитают загородные резиденции с их парками, фермами, отданными в аренду, охотничьими угодьями, где так приятно прогуливаться одетыми по-домашнему, вдали от разукрашенных камергеров Тюильри.

29 июня 1808 года маршал Ней покупает за 800 000 франков у господина Деламотта Анго Дефлер имение Кудро в департаменте Эр и Луар. Огромное имение включает в себя замок с отдельным домом управляющего, конюшни, амбары, голубятни, птичий двор, английский сад, парк площадью примерно 17 гектаров, 188 гектаров леса, 7 гектаров лугов, 4 гектара виноградников, 15 гектаров пашни, семь ферм, две мельницы и постоялый двор.{194} В 1810 году Ней приобретает ещё одно имение, расположенное по соседству — небольшой замок Прюнвиль с примыкающими землями. Покупка обошлась в 162 000 франков.{195} Поддержание порядка в таких обширных владениях обходится дорого. Маршал содержит множество каменщиков, плотников, землепашцев, конюхов, егерей, прислуги, цветоводов, садовников… вплоть до кюре, отправляющего службу в часовне замка Кудро. Ней любит посещать свои владения. Он ставит опыты по выращиванию новых культур. Его озимая пшеница продаётся на рынке Шатоден.{196}

Глядя на его племянницу, столь уютно устроившуюся в Кудро, мадам Кампан не может удержаться от ревнивого и колкого замечания: «Как приятна жизнь в замке, где всё есть, где для ежедневных прогулок к вашим услугам удобные кареты!»{197} Когда Ней уезжает по своим военным делам, Эгле регулярно, особенно летом, принимает в Кудро мадам Кампан в сопровождении нескольких молодых пансионерок, среди которых Нэнси[63] и Адель, дочери генерала Макдональда. Молодёжь вносит оживление в жизнь замка, спрятавшегося в лесах. Именно в Кудро в июле 1809 года дочери генерала узнали, что их отец прямо на поле битвы при Ваграме произведён Наполеоном в маршалы. Видя их трогательную радость, Эгле и мадам Кампан расплакались от умиления. Нэнси, которую герцогиня Эльхингенская в 1811 году ввела в круг Императора, сохранила очень тёплые воспоминания о пребывании в Кудро: «Ах, дорогой отец, какая замечательная новость! <…> Ты не можешь себе представить, что я почувствовала, я плакала, но какие это были сладкие слёзы!<…> Мы выпили за твоё здоровье и за здоровье маршала Нея. Супруга маршала — воплощение доброты, она делает всё, чтобы доставить нам удовольствие, которое даже трудно вообразить». В другом письме Нэнси Макдональд описывает имение супругов Ней: «Их владения прекрасны. Леса очень красивы. Вблизи замок не разглядеть, но стоит немного отдалиться, как открывается замечательный вид»{198}.

Разнообразные развлечения, предлагаемые Кудро, не могут заменить мадам Ней отсутствующего маршала, она постоянно беспокоится о нём. Совершенно искренне герцогиня Эльхингенская разделяла радость дочек Макдональда, но в глубине души она осуждала наполеоновские войны. Победы мало значили для неё, так как при Императоре они никогда не приводили к долгосрочному миру. 1 июня 1809 года Эгле пишет отцу: «Скажите, бывали ли времена хуже нынешних? Думаю, что не все воспринимают наше время, как я, но меня оно действительно пугает, я не вижу вокруг ничего надёжного, на что можно было бы положиться. <…> Что происходит в Испании? Ничего не известно, газеты публикуют новости двухмесячной давности. Корали получила письма от 5 мая из Ла-Коруньи, там сообщалось, что маршал в Луго. Если другие пишут, что же мешает ему написать? Да, дорогой отец, наши тревоги закончатся ещё не скоро!»{199}

Речь шла об Испанской войне, которую маршал Ней, чтобы успокоить семью, назвал войной-комедией…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. От одной распри к другой

Глупая гордость титулом герцога, князя, званием маршала Империи делала их настолько тщеславными и ревнивыми по отношению друг к другу, что они приносили интересы армии и страны в жертву своему мелочному соперничеству.

Виго-Руссильон

Миранда 13 сентября 1808 года. Ещё вчера всем довольный монарх в Неаполе, сегодня Жозеф — несчастный испанский король, вспоминающий о прошлой счастливой жизни под романтичным небом Италии, которая подходила его чувственной натуре гораздо больше, чем мрачная родина инквизиции. Сейчас старший из братьев Бонапарт должен вернуться в свой кабинет, чтобы встретиться с Неем и Журданом, которые прибыли, чтобы ознакомиться с последними распоряжениями. Он резко распахивает дверь, приветствует маршалов и, не медля ни секунды, чтобы не растерять свою решимость, приказывает всеми имеющимися силами наступать на Мадрид. Если он и приводит аргументы или задаёт своим собеседникам вопросы, то лишь с единственной целью — во что бы то ни стало реабилитировать себя в глазах Наполеона и его генералов, чтобы они больше к этому не возвращались. Ни Журдан, ни Ней не обладают достаточной властью, чтобы указывать ему. Набравшись Уверенности, так как оба военачальника с их богатым багажом победоносных кампаний не возражают против его дерзкого решения идти на Мадрид, он срочно отправляет свой план в Париж. Грубые стратегические просчёты плана укрепят Наполеона в мысли, что Испанской армией руководят «не генералы, а почтовые инспекторы».{200}

Хорошо зная храбрость и дурной характер маршала Нея, который никогда не был так сговорчив, как в начальный период войны в Испании, Жозеф выражает удовлетворение его покладистостью: «Он ни к чему не придирается, он готов на всё».{201} Несмотря на происходящие события, герцог Эльхингенский не считает испанское восстание чем-то серьёзным. Именно поэтому он не возражает королю, оказывая ему медвежью услугу. Как и тот, кто отдаёт распоряжения, маршал Ней никогда не поймёт — ведь столько стран подчинилось имперскому оружию! — истинный размах народного сопротивления отчаявшихся испанцев. Восставшие противопоставляют захватнической войне дух и методы национально-освободительной борьбы. Впервые Император и его маршалы имеют дело с народом, а не с армией.

Глядя на нищую и неорганизованную испанскую армию. Ней, которому 3 августа 1808 года Наполеон приказал отправиться в мятежную Испанию, считал, что победа ему обеспечена. Сколько бы ему ни говорили о возможном вмешательстве англичан, он и слушать не хотел. Они слишком хорошо знают возможности французов и слишком дорого ценят жизни своих солдат: на вес фунтов стерлингов. Только одно не устраивает маршала: в этой экспедиции нет возможности добыть новые лавры.{202} Но начало этой войны сложится драматически. Ней скоро увидит войну жестокую и бессмысленную, какой её запечатлеет кисть Гойи.

Поймав в свои сети Карла IV и его сына Фердинанда, Император сам попадёт в ловушку. Испанское духовенство подняло народ, по всей стране образуются повстанческие хунты. Дюпон капитулировал в Байлене, Жозеф, король-самозванец, покинул Мадрид, в то время как сэр Артур Уэлсли, будущий герцог Веллингтон, высадился в Португалии.

Укрывшись в сорока лье от французской границы и ожидая прибытия Наполеона с огромными силами, Жозеф пока мог рассчитывать только на 65 000 солдат. Он делит свою армию на три корпуса. Бессьер справа, Ней в центре, Монсей слева. У Нея под командой только 8000 штыков, но он, в отличие от двух других маршалов, неудовлетворённых численностью своих войск, не ропщет. Каждый следующий приказ отменяет предыдущий, армия начинает двигаться, но затем идёт в обратном направлении. Следует ли оставить Бильбао? Можно ли атаковать Логроньо? Увиливание Жозефа от решений с одной стороны и упорство испанского сопротивления — с другой. «Обстоятельства вынуждают меня признать, — пишет Жозеф Императору 22 сентября, — что командование правым крылом следовало поручить маршалу Нею. <…> Его отвага и активность теряются в центре. <…> Если бы я единолично распоряжался передвижением частей, имея в подчинении таких исполнительных и решительных командиров, как Ней, Лефевр или Мерлен,[64] враг бы отступал повсюду».{203}