Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь

• Название: О завтрашнем дне не беспокойтесь
• Автор: Николай Симонов
• Жанр: Научная Фантастика

Цикл новелл, связанных одной сюжетной линией: разлукой и воссоединением братьев Павловых, родившихся 2 марта 1953 г. в московском родильном доме имени Грауэрмана сиамскими близнецами. Их срастание произошло в утробе матери в области позвоночника посредством «короткой трубчатой хрящевой связки между лопатками».

После успешной операции главврач роддома согласился передать одного из них на усыновление в приемную семью. Таким образом, братья-близнецы, названные одним именем и даже зарегистрированные под одной фамилией, жили и не тужили, пока одному из них судьба не нанесла жестокий удар, который громким эхом отозвался в жизни другого. События разворачиваются в реальном и виртуальном пространстве-времени, где прошлое, настоящее и будущее сосуществуют в интеграле вечности, и описываются от лица всевидящего «электронного писателя» и трех друзей-программистов, которые пытаются разгадать тайну романного героя, совершившего удивительное путешествие по «петле времени». Published in Canada by Altaspera Publishing & Literatury Agency Inc. Продается здесь:

http://www.lulu.com/shop/nikolay-simonov/nikolay-simonov-o-zavtrashnem-dne-ne-bespokoites/paperback/product-21396373.html

---

Из-за спины Медвежонка выглядывает довольно улыбающаяся Аврора в длиннополой песцовой шубе и показывает ему пальцами знак победы. Чуть брезжил рассвет. Через открытое окно доносился умиротворяющий монотонный шум прибоя. Спать уже не хотелось, и он, одевшись, вышел из дома. Со стороны летней веранды доносились голоса. Разговаривали двое: Урсула и Петрович. Прислушавшись, он понял, что они обсуждают тему предстоящего путешествия в недалекое прошлое, с целью разыскать там яхту «Ассоль», затертую в арктических льдах. Петрович приятным бархатным баритоном объяснял Урсуле принципы конструкции изобретенной им машины времени и особенности системы управления исполнительными устройствами. Деметрис решил им не мешать и направился в бухту, чтобы встретить восход солнца и пропеть благодарственный гимн в честь Аполлона — земной ипостаси Бога Вечного Света. Он уже снял сандалии, ступил босыми ногами в воду, прокашлялся и запел:

«Слышишь, как зашептали листы Аполлонова лавра,
Как содрогается храм? Кто нечист, беги и сокройся!
Это ведь Феб постучался к нам в дверь прекрасной стопою.
Или не видишь? Нежданно согнулась делосская пальма, —
Но не от ветра! — а в воздухе лебедь залился напевом.
Вот уже сами собой засовы снялись, и раскрылись
Вот уже сами собой врата. О, Бог недалече!»

Тут он услышал свистящие и щелкающие звуки дельфинов, стая которых заходила в бухту. Затем он услышал, не с чем ни сравнимый, трубный звук большой морской раковины и заметил на спине одного из дельфинов своего правнука. И если бы Авесалом на дельфине сидел, как на крупе коня, так он стоял на нем, как на доске для виндсерфинга, непонятным образом удерживая равновесие! От такой картины у Деметриса похолодело сердце, и сразу зачесались руки. Авесалом перепрыгнул на спину другого дельфина, протрубил в раковину еще раз, нырнул в волны, и через несколько мгновений его голова была невдалеке от волнореза. Деметрис с облегчением вздохнул, и, сразу забыв про Аполлона, вспомнил об обязанностях деда. Жаль, что розги у него не было под рукой. Иначе не миновать было Авесалому более строгого внушения, чем словесное, а так пришлось его отпустить, наказав впредь с дельфинами не связываться, и верхом на них не кататься. …Прошли три дня. Ежедневно за ужином Урсула и Петрович докладывали Деметрису о проделанной ими работе и обсуждали технические, организационные и спорные вопросы. Первый спор между ними возник по вопросу о рациональной утилизации флагелрада, на котором Петрович прибыл на остров Счастливый (Кипрос). Петрович хотел снять с него только реактор холодного ядерного синтеза, топливные элементы на основе тяжелой воды и палладия и съемные носители памяти. Но Урсула положила глаз также на обшивку салона, кресла, аудиовизуальные и светомаскировочные системы, навигационные чипы и прочую электронную требуху. Что делать? В каждой женщине сидит либо жмот, либо транжира. На третий день флагелрад был полностью разобран. Фюзеляж, шасси, аккумуляторы, колеса и диски, энергетическую силовую установку, выхлопную систему, трансмиссию и навесные агрегаты Петрович и Урсула утопили в море. После этого Урсула подогнала «Фантом» к северной бухте, и они приступили к сборке машины времени на новой мобильной платформе. Острые разногласия вызвал вопрос о месте старта и выхода батискафа в иное пространство и время. Урсула хотела бы идти на «Фантоме» вслед за кораблями кругосветной экспедиции Деметриса Паулюса, визуально, украдкой, наблюдать за своей дочерью и при необходимости, посредством телепатии, давать ей житейские советы.

Петрович против этого ничего не имел, но в этом случае присутствие Деметриса на батискафе, по его мнению, было бы крайне нежелательно.

Урсула же без отца отправляться на поиски дочери и брата с малознакомым ей человеком, то есть с Петровичем, побаивалась. Мало ли что у того на уме? Их приятная беседа происходила поздним вечером на летней веранде при мягком свете ламп освещения разобранного флагелрада.

Бледно-золотая Луна медленно входила в тень своей планеты, становясь тускло-бронзовой. Солнце, Земля и Луна выстраивались в одну линию.

Это было рядовое лунное затмение, случавшееся уже, наверное, не один миллиард раз. Петрович, вдруг, тяжело задышал, потемнел лицом и признался, что чувствует себя очень неважно, поскольку в периоды лунных затмений его искусственная нервная система проходит автоматический апгрейд.

Урсула протянула ему руку, схватившись за которую, Петрович получил заряд живительной энергии. В тот момент, когда Петрович дотронулся до Урсулы, внутри него кто-то злобно прошипел:

— Can't connect to server. После этого изо рта Петровича медленно вышло тёмное облачко и сконденсировалось в человеческую голову. Это была голова мужчины ничем не примечательной наружности, примерно 45 лет от роду, с гладко выбритыми щеками. Под головой, у которой не было шеи, образовался темно-серый дым, закручивавшийся по спирали винтом.

Нижний конец спирали уходил Петровичу в полуоткрытый рот. «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его. И да сбегут от лица Его, ненавидящие Его!», — воскликнула Урсула и перекрестилась. То же сделал и Деметрис, удивляясь тому, что произошло. И что за великие и таинственные слова произнесла его дочь?! Мужская голова неторопливо поплыла вверх, подобно воздушному шару, и уперлась в потолок веранды. Заканчивающаяся штопором лента «тумана» потянулась следом за ней. Ее нижний подрагивающий кончик выскочил, как мышиный хвостик, изо рта Петровича, и рот его резко захлопнулся, звучно щелкнув челюстями. Над потолком раздался хлопок, как от разбитой электрической лампочки. Петрович на мгновение замер и тут же со стоном повалился лицом на стол, сметая на пол посуду. …У Петровича произошел спазм периферических сосудов, и наступила рефлекторная остановка дыхания, но умереть ему Урсула не дала. После прямого массажа сердца она внутривенно ввела ему концентрированный раствор белка и хлорид калия. Электроника, которой Петрович был напичкан, потеряла контакт с нервными окончаниями, и он утратил способность улавливать ультразвук, инфракрасный свет, рентгеновские и радиоволны. Что это для него означало? Да ничего особенного. Просто он уже не мог видеть в темноте, проходить сквозь стены, и напрямую соединять свой мозг с резервным персональным компьютером, имплантированным в ягодицы. Придя в себя и почувствовав себя человеком, Петрович немедленно захотел искупаться в море.

— Темно ведь уже. Вдруг утонешь? — пыталась остановить его Урсула.

— Не могу! Металлическую чешую надо с себя содрать. Чешусь весь! — взмолился он.

— Пусть идет. Только посвети ему фонарем— попросил Деметрис Урсулу, не зная, следует ему радоваться или огорчаться по поводу произошедшей с Петровичем метаморфозы. Искупавшись, Петрович захотел есть. Урсула проводила его на летнюю веранду и предложила корзину свежих фруктов. Насытившись смоквами, дынями, абрикосами и маракуйей, Петрович заснул в большом плетеном кресле, больше напоминавшем своего рода гамак. Он проспал всю ночь и половину следующего дня. Деметрис почивал примерно столько же времени, но уже под воздействием препарата «Тысяча и одна ночь». За обедом они снова встретились и разговорились на тему о двойниках. Деметрису было интересно знать, доводилось ли Петровичу сталкиваться со своим вторым «Я»? Тут к месту следует сказать, что после вчерашнего происшествия внешне Петрович совсем не изменился, разве что глаза оживились и движения стали более раскрепощенными.

Урсула считала, что ему следовало бы еще денек-другой отдохнуть, адаптироваться к новому восприятию мира и к переходу на «биологическое топливо», то есть человеческий способ восстановления и накопления энергии. Бывший киборг не возражал и утверждал, что будто заново родился. Но вернемся к разговору, который произошел у них за обедом в присутствии Урсулы. Деметрис задал вопрос, который заинтересовал его еще со школьных лет, когда он стал что-то знать об истории:

— Скажи, Петрович, если бы ты, путешествуя по тридцатым годам двадцатого столетия, нечаянно или намеренно, ликвидировал Гитлера и Сталина, началась ли бы вторая мировая война? Петрович весело рассмеялся и сказал, буквально, следующее:

— Ты, наверное, имеешь в виду «эффект бабочки» г-на Брэдбери?

Так, вот, я тебя разочарую. Для того чтобы дождаться какого-либо эффекта от своих действий или, напротив, бездействия, хронопутешественник должен остаться во времени, которое он посетил, навсегда. Если же, совершив какое-то действие, хронопутешественник вернулся в свое время, то есть в точку старта, то он ни в каких анналах не прочтет о том, что Иосиф Виссарионович Сталин и Адольф Алозиевич Гитлер погибли от рук какого-то сумасшедшего террориста.