Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь

• Название: О завтрашнем дне не беспокойтесь
• Автор: Николай Симонов
• Жанр: Научная Фантастика

Цикл новелл, связанных одной сюжетной линией: разлукой и воссоединением братьев Павловых, родившихся 2 марта 1953 г. в московском родильном доме имени Грауэрмана сиамскими близнецами. Их срастание произошло в утробе матери в области позвоночника посредством «короткой трубчатой хрящевой связки между лопатками».

После успешной операции главврач роддома согласился передать одного из них на усыновление в приемную семью. Таким образом, братья-близнецы, названные одним именем и даже зарегистрированные под одной фамилией, жили и не тужили, пока одному из них судьба не нанесла жестокий удар, который громким эхом отозвался в жизни другого. События разворачиваются в реальном и виртуальном пространстве-времени, где прошлое, настоящее и будущее сосуществуют в интеграле вечности, и описываются от лица всевидящего «электронного писателя» и трех друзей-программистов, которые пытаются разгадать тайну романного героя, совершившего удивительное путешествие по «петле времени». Published in Canada by Altaspera Publishing & Literatury Agency Inc. Продается здесь:

http://www.lulu.com/shop/nikolay-simonov/nikolay-simonov-o-zavtrashnem-dne-ne-bespokoites/paperback/product-21396373.html

---

— Ну, это у кого какой темперамент…

— В таком случае, Дмитрий Васильевич, у меня для Вас есть поэтическая декларация. Написала я ее сегодня ночью, сидя, не скажу на чем. Вот, зацените… — с этими словами Петрова подала ему сложенный фронтовым треугольником листок ученической тетради в клеточку.

— Да, тут темно, как в хижине дяди Тома! — запротестовал он.

— А я Вам подсветку организую — нашла выход из положения Петрова, вынимая спрятанный в кармане ее «штормовки» плоский фонарик квадратной формы с круглой линзой в верхней части лицевой стороны.

— Да, ты меня не слепи, я же ничего не вижу! — Возмутился он, когда она направила яркий луч света немецкого (трофейного) полевого карманного фонарика прямо ему в глаза.

— Привыкните… — успокоила его Петрова и настроила Feldtaschen Lampe на более рассеянное освещение. Да. Вот, что значит «немецкое качество»! Даже через 30 лет после неоднократной замены щелочной батарейки электроприбор продолжал работать, как новенький. И Павлову ничего не оставалось делать, как, при слабом мерцающем свете прочитать предложенный ему опус, в коем было написано следующее:

Весь Мир — Подвал Архивных крыс,
Где все так тускло и прогнило.
Схватила Времени рука,
И кучу мусора свалила.
Какой же нам достался хлам?
— Добро и зло увидеть вместе!
То здесь валяются, то там —
Куски стыда, обрывки чести.
И где-то там, в сыром углу,
Совсем-совсем на дальнем плане,
Кусочек Правды на полу лежит,
Завернутый в Обмане

— Что это значит?! — искренне, изумился он.

— Да, ничего, — вздохнула Петрова и, прижимаясь к нему, торопливо, объяснила, чтобы было понятно уже без намеков. — Приезжай ко мне в гости… в Смоленск на выходные — эти, а еще лучше — на следующие. Я в частном секторе живу. Это буквально в пяти минутах ходьбы от вокзала. По городу погуляем, в кафешку сходим, баньку истопим. А насчет моих родителей не беспокойся. До понедельника их не будет — они к деду в Починок уедут… Адрес: улица Луговая, дом номер… В этот момент дверь макулатурного склада, возле которого они остановились, прямо на их глазах, с противным скрипом медленно распахнулась настежь, а потом с лязгом захлопнулась. Может, днем это было бы не так впечатляюще, но ночью, при призрачном всполохе огней большого города, зрелище было не для слабонервных. Даже у Павлова мороз по коже пошел. Не говоря о Петровой, у которой сердце ближе к пяткам провалилось. И они сиганули так, будто за ними погналась стая бешеных собак. Внезапно в спортзале, да и во всей округе отключилось электрическое освещение.

* * *

— Ты чего хулиганишь? Дверью хлопаешь, блэк аут устраиваешь, людей пугаешь — внезапно, прервал творческий процесс Genius Loci.

— Так, ведь Петрова совсем распоясалась, а у нее сегодня, между прочим, фертильное окно. Залетит ведь по неопытности, бедняга — начал оправдываться писатель.

— А тебе какое дело? Пусть уж лучше Павлов, чем какой-нибудь подлец — со смехом отозвался Genius Loci.

— Я против распутства и двоеженства, поскольку…, — продолжил оправдательную речь писатель, но вовремя спохватился и перешел в наступление. — А ты, собственно говоря, что тут делаешь? Улица имени масона Красина — не твоя епархия! Здесь другие высшие силы командуют. Не чета тебе… Vous Йtes mal assortis, tu n'es pas son Иgal.

— Да я, собственно, пришел для того, чтобы навеять на главного героя вещий сон в майскую ночь. Не успел, понимаешь ли, сделать это на Патриках, так как сам, вдруг, заснул — теперь уже стал оправдываться Genius Loci.

— Считай, что уговорил — милостиво согласился писатель.

VI

Чтобы успокоить не на шутку перепуганных девчат, он сам предложил им продолжить беседу о профессии журналиста. На том же месте и в том же составе. В спортзале было темно и жутковато. Юнкоры расположились полукругом на доступном для зрительного восприятия рассказчика расстоянии вытянутой руки. Петрова та вообще на его плечо стала заваливаться так, что ему пришлось заставить отодвинуть от себя ее горячее тело шутливым замечанием:

— Петрова, ты меня своими телесами скоро совсем задавишь! После его рассказа начались вопросы, и завязалась свободная дискуссия.

— Дмитрий Васильевич, а вы только в прозе работаете, или в других жанрах тоже?

— Пишу стихи, даже тосты иногда приходится сочинять.

— Ой, тосты! Я знаю: «Однажды, когда все птицы полетели на юг, одна маленькая амбициозная птичка захотела полететь на Солнце…»

— Что, птичка, однажды я сочинил тост про кота.

— Про кота? Как интересно! Прочитайте!

— Только этот кот не совсем обычный. Даже более необыкновенный, чем чеширский кот из «Алисы в стране чудес». Вы Льюиса Кэрролла читали?

— Читали!

— Так, вот, имейте в виду, что автор этого произведения — выдающийся математик, который имел о пространстве, в котором мы себя воспринимаем, как трехмерные объекты, весьма оригинальное представление.

— Расскажите! Расскажите! Нам это очень интересно!

— Расскажу, но потом, а вначале, послушайтека историю о коте, который ловил мышей в доме профессора Эрвина Шредингера — известного ученого, удостоенного в 1933 г. Нобелевской премией по физике. И Павлову пришлось немного напрячься, чтобы в доступной форме объяснить суть знаменитого мысленного эксперимента, поставленного профессором Шредингером, для демонстрации вероятностного характера событий (состояний), происходящих в наблюдаемом нами мире. Тост, написанный им по просьбе старшего брата Сергея, работавшего в подмосковной Дубне в Международном институте ядерных исследований, для какого-то «капустника» представлял собой пародию на этот эксперимент, который Павлов немного усовершенствовал. Закончив вступление, он с выражением прочитал:

«Жил да был в Германии профессор Шредингер,
Который для науки кота не пожалел.
Засунул киску в ящик и бомбу подложил.
Взрыватель на фотонах к той бомбе прикрутил.
Зловеще засмеялся: „Ха-ха-ха-ха-ха-ха!“
Одной лишь только мыслью могу убить кота!
Подумаю я квантово: фотон дискретно прёт, —
Взрыватель вмиг сработает и бомбу подорвет.
Подумаю классически: фотон волной идёт, —
Тогда тебе, кисуля, чертовски повезёт.
Лежи, лижись, усатый! Щас, крышкой я тебя!
Так, выпьем за здоровье полуживого
Иль полумёртвого кота!»

Потом начались вопросы:

— Так кот все-таки остался жив или нет?

— Увы, неизвестно — ответил Павлов и пояснил. — Все зависит от того, что увидит профессор, когда он откроет крышку ящика. Очень весело становится, когда подумаешь, что не кот, а ты сам и весь окружающий тебя мир — тоже следствие какого-то эксперимента, но уже в масштабе отдельно взятой планеты или Вселенной. Никто из нас не знает, что с ним произойдет, даже через минуту, пока не почувствует результат.[4]

— А у меня есть очень похожее на то, что вы прочитали, стихотворение — Павлов распознал по голосу Лену Водонаеву.

— Написала я его после того, как посмотрела телепередачу «Очевидное невероятное». Там Капица с одним профессором из Новосибирска, фамилию его забыла, проблему черных дыр дискутировали. Это такие космические тела, что, если, в поле их притяжения попадет космический корабль, то никогда-никогда не вырвется.

— Лена, прочитай, просим — раздались голоса.

— И Лена Водонаева громким, звонким и выразительным голосом, нараспев, как Белла Ахмадулина, прочитала:

«Сквозь пространство и время летит звездолет,
Отклоняясь от цели, как пуля в излет.
Где же штурман? Он спит? Он не ловит мышей?
Нет. На месте. Колдует над картой своей.
Только карта уж та устарела давно.
Нет ни звезд, ни галактик. Осталось гало
Сверхмассивной, ужасной черной дыры,
Поглотившей с пространством и время. Увы!»

«Совсем неплохо, — подумал Павлов, — только выражение „отклоняясь от цели, как пуля в излет“, наверное, не соответствует законам физики? Хотя нет. Все правильно: пассивный участок траектории полета, потеря кинетической энергии, склонение к центру тяжести масс. Почти как в жизни отдельных личностей, например, моей. А „черная дыра“, понятное дело, символ нашей лицемерной действительности, где, кажется, даже время остановилось». А тут и свет в спортзале загорелся. Все обрадовались. Девчата занялись своими делами, а Павлов присел на лавку и раскрыл книжку с повестью братьев Стругацких. Но читать ему снова не дали. К нему подошла Лена Водонаева и спросила, какое у него мнение по поводу ее стихотворения. Он признался, что стихотворение ему понравилось, но показалось слишком пессимистичным. На ее месте он обязательно придумал бы какую-нибудь оптимистическую концовку, хотя, с точки зрения современной науки из объятий черной дыры, точно, никогда, не вырваться. Она даже свет из себя не выпускает.