Сергей Григорьев - Мальчий бунт

• Название: Мальчий бунт
• Автор: Сергей Григорьев
• Издательство: Государственное издательство
• Жанр: Детская проза
• Год: 1928

Повесть «Мальчий бунт» рассказывает об участии детей в Морозовской стачке — крупной организованной забастовке рабочих-текстильщиков в Орехове-Зуеве в 1885 году.

---

— Гляди, ребята, это все зуевские, а не наши, — говорил Мордан Шпрынке — беги скорей к Анисимычу, а то они тут начудят… Скажи: Ванька-Солдат хороводит.

Ваня-Оборваня обернулся к толпе и, как ротный командир, сделав несколько шагов задом, скомандовал, не переставая играть на гармонии:

— Рота! Левое плечо вперед — марш!..

Толпа повалила за ним мимо конторы к харчевой фабричной лавке… Перед нею Ваня-Оборваня скомандовал:

— Рота стой! Вольно! Оправиться! Ура! Стой! Смирно! Слыхали, как Скобелев под Плевной говорил солдатам: «Ребята! — дарю вам эту гору!» Ура!

Не дожидаясь его команды, «коты», безместные и мужики уж шныряли по отделениям харчевой, тесня приказчиков. Полетели наземь вышибленные изнутри двери, повалились оттуда кули и мешки, замороженные туши. Из конторки выкидывали на двор фейерверком листки счетов и книжки…

— Рви, ребята!

Мальчишки рвали документы харчевой в мелкие клочья и кидались ими, как снежками… Запахло из распахнутых дверей пекарни харчевой вкусно горячим черным хлебом… Ваня-Оборваня прошел, играя на гармонике, в пекарню… Из раскрытых печей валил горячий пар. Бабы выгребали хлеб из печек кочергами. Пекаря сидят на печах в белых колпаках, все в муке, и лица бледные, мучные, покуривают. Ваня-Оборваня заиграл на гармошке, припевая:

— Возле речки,
возле печки!
Возле речки,
возле печки!
Возле речки, возле печки
У заслонки!

— Эх, мяконького хлеба давно не пробовал — дай-ка! — поймал он бабу с короваем и, отломив у ней в руках краюшку, закричал:

— Соли!..

4. Кадриль-монстр

Горячий хлеб тяжелым комом лег на сердце Вани-Оборвани.

Он вышел из пекарни, перебирая лады гармонии. У харчевой мужики торопливо складывали на дровни муку, хлеб, мясо, квашни, веселки, липовые чашки, заслоны, кочерги, лопаты… Кругом, словно после пожара, валялся всякий хлам; под ногой хрустит в снегу разбитое стекло…

Вокруг Вани-Оборвани собрался сейчас же кружок народу. Ваня заиграл грустную, с перебором. Народу стало больше.

— Эх, где б нам разгуляться, братцы. Где бы горе нам размыкать!..

— Надо бы начальство попугать…

— Шорина надо бы вздрючить… — кричали с тротуара ткачихи.

— Идем! Спросим его — кто он такой.

— Чего спрашивать, известно, мастер. Али про Шорина не слыхал.

— А, мастер! Мастеров бить! Рота! смирна-а! Правое плечо вперед, шагом марш!.. — скомандовал Ваня-Оборваня.

Мордан пошел вслед за Ваней-Оборваней и его войском. На этот раз Ваня-Оборваня играл на гармонике жалостную песню и запел в лад с музыкой высоким, тонким голосом:

— Уж ты сад ли, мой сад,
сад зелененький!
Ты зачем рано цветешь,
рассыпаешься?!

К толпе с тротуара стали приставать девчонки и бабы…

Перед домом Шорина толпа остановилась. Ваня-Оборваня, стоя перед окнами дома, глядел в землю и допевал песню, бабы слушали, горюнясь, девчонки подпевали:

Мне не жалко крыла,
жалко перышка,
мне не жалко мать-отца,
жалко молодца…

— Пристав едет, — закричали вдруг.

Девчонки с визгом разбежались по сторонам на тротуары. Пристав ехал тихою рысцой на своем, всей округе известном, жеребце; сырой, стоялый конь похрапывал и играл селезенкой; толстый кучер правил, вытянув руки вперед, как деревянная игрушка; а пристав держался за его кушак, и, казалось, что вот-вот он выпрыгнет из саней и не то кинется бежать, а за ним погонится, «атукая», толпа — «бери его!», не то он бросится крошить толпу «селедкой» (шашкой) — тогда: «беги бегом, ребята!».

Пристав закричал: «Рразойдись!..». Мальчишки и «коты» разбежались по сторонам. Посреди улицы остался один Ваня-Оборваня. Он взял гармонию под мышку и сорвал с головы шапку. Кучер придержал жеребца.

— Ты что? — спросил грозно пристав Ваню-Оборваню.

— А ты что?

— Ты кто?

— А ты кто?

— Что? Тебе говорят, ты кто?

— Коровье пыхто.

Девчонки завизжали и захохотали… Пристав ткнул кучера в спину, и кучер, ухмыляясь и качая головой, тронул жеребца… Тогда, как стая вспугнутых с дороги проезжим возом воробьев, к Ване-Оборване опять слетелись бабы, мальчики, «коты», безместные, ткачи, прядильщики, девчонки…

Ваня надел шапчонку на голову и, строя рожи, постучал в дверь дома костяшкой согнутого пальца.

— Кто там?

— Мастер дома?

— Нету.

— Жалко. Нам бы его повидать надо.

— Нету его, говорю.

— А барыня дома?

— И барыни нет — в больницу свезли.

— Так. А детки ихние дома?

— Нету дома никого.

— А ты кто?

— Стряпка.

— Ну, пусти нас погреться. Зазябли мы, с утра по улицам ходивши.

— У нас тут не кабак…

— А, не кабак?!

Ваня сбежал с крыльца и, схватив ледышку, кинул в окно…

— Ребята! Не Москва ль за нами?!

Через забор подсадили мальца, и тот распахнул ворота… Чрез двор и черное крыльцо, обгоняя Ваню-Оборваню, в дом кинулся народ. Распахнулись парадные двери, вышибленные полетели на улицу рамы, а там: подушки, одеяла, кресла, дзынь! — посуда и фарфор; картинки, содранные с окон занавески…

Ваня-Оборваня ходил по комнатам, играя на гармонике и командовал «котам», которые возились с голыми руками над сундуками и шкафами:

— Сбегай за топором к дворнику, чего трудишься!..

В разбитые окна в комнаты вливался с паром холод. Ваня-Оборваня закричал девицам:

— Опрастывай залу. Кавелье, ангаже во дам! Кадриль-монстр! Комансе!

И, став посреди залы, заиграл вступление к кадрили…

Мордан сначала стоял на улице и смотрел, как из окон летели и разбивались тарелки, чашки, миски. Ему вспомнился тот вечер, как были тут на святках с шайкой разбойников. Мордан забежал в дом. Навстречу ему попались бабы с увязанными в простыни узлами… В зале под гармонию Вани танцовали. Мордан прошел в кабинет. На чертежном столе раскиданы — циркули, линейки, карандаши, стоит недопитый стакан крепкого чаю: видно, мастер тут в ночь работал над своим проектом самоходного станка. Мордан мельком взглянул на чертежи, осмотрелся и, схватив циркуль, сделал на свободном уголке листа кружок. Кружок сомкнулся. Мордан раздвинул ножки циркуля, чуть-чуть высунул язык и сделал еще кружок. Круг сошелся конец с концом… Мордан сдвигал ножки, и кружки делались всё меньше и меньше… Мордан задохнулся в восхищении, воровато посмотрел на дверь залы, где девчонки с зуевскими уж плели большой круг в последней фигуре танца. Мордан сунул в карман циркуль и, выбежав из шориновского дома, пустился, не озираясь, в казарму мальчьей артели.

5. Смотрок

Ваня-Оборваня пустил руладу и перестал играть, хотя девицы расплясались и требовали: еще!

Но командир рваной роты закричал:

— Рота, стройся!..

Он сорвал с двери полотнище портьеры и кинул мальчишке:

— Жалую вам за победу знамя…

Мальчишка сбегал в кухню и принес оттуда знамя, привязанное к ухвату…

Под этим флагом толпа двинулась по Главной улице. Мальчишки били в ведра и заслоны. Ваня-Оборваня шел с гармонией под мышкой, сосредоточенно пыхал папиросой и посматривал по сторонам. Не доходя до паровой, улица у магазина общества потребителей запружена толпой: тут и морозовские, да и зуевских немало. Окна магазина закрыты ставнями на болтах.

Ваня-Оборваня кинул папироску, растянул мехи гармонии, пустил трель с колокольцами и закричал, вторгаясь с мальчишками в толпу:

— Нашего полку прибыло. Что за шум, а драки нет…

— Да вот, хотим посмотреть, какой товар в лавке — а приказчик по башке колом…

— Тут, братцы, и мармелад есть, кому надо!

— Это лавочка для тех, которые почище…

— На паях торгуют. Вроде хозяв: барыши имеют…

— А дверь-то что «на-косы» висит?

— А мы ее уж открывали — видишь, один пробой уж вывернут…

— Так чего смотрите? И второй вывертывай!..

— Да! Это не на гармошке играть — плёвое дело — попробуй поди — они там вооружились, пайщики-то. Им на водку обещали.

— Ну, у нас всякое дело не вывернется, — сказал Ваня-Оборваня, передавая гармонию мальчишке — ну-ка, подержи… — Эй, ребята, ну-ка, помогай, берись.

Ваня-Оборваня нагнулся поднять брошенное перед лавкою бревно — должно быть, им и пытались разбить дверь магазина раньше.

— Не тронь! — с угрозой закричал кто-то сзади Вани-Оборвани…

— Тебя и не трогают. Берись! Ой, разом!

К бревну склонилось, чтоб его поднять, несколько «котов». Но тут сзади, по согнутой спине Вани-Оборвани кто-то хватил дубиной. Ваня вскрикнул жалобно и повалился ничком. «Коты» брызнули от бревна в стороны. Над упавшим Ваней сгрудились, толкаясь и ворча, мужики… Толпа тяжко колыхалась в свирепом безмолвии…