Стивен Бакстер - Эволюция

• Название: Эволюция
• Автор: Стивен Бакстер
• Жанр: Научная Фантастика

Сага об удивительных приключениях генов и их носителей. Действие романа разворачивается на просторах пространства, времени, в джунглях, тундрах, океанах и на ветвях генеалогических деревьев приматов и их соседей по планете. Отталкиваясь от современных палеонтологических знаний, смелых и порой неоднозначных теорий, Стивен Бакстер прослеживает возникновение и развитие видов начиная с эпохи динозавров и заканчивая далёким гипотетическим будущим.

---

Снежок покачал головой.

— Я всегда думал, что у людей из будущего будут здоровенные вздутые головы, а члена не будет совсем.

Бокоход поглядел на него в полумраке засидки.

— То, что мы умные, не всегда приносит нам много пользы, верно? — кисло сказал он. Взглянув на мохнатых, он потёр своё лицо. — Вот смотришь на них, и думаешь: как же недолго всё это было. Был момент, когда были умы, предназначенные для того, чтобы понимать: как изменять вещи, как строить. Сейчас всё это пропало, испарилось, и вот, к чему мы вернулись: жить подобно животным, просто как ещё одно животное в экосистеме. Просто примитивное, существование непосредственно за счёт окружающих ресурсов.

Они ещё немного понаблюдали за тем, как мохнатый голый народец отрывал ноги убитого оленя и, то помогая друг другу, то ссорясь, тащил бёдра обратно под защиту леса.

После этого они вернулись в свой базовый лагерь.

И там они обнаружили, что Боннер рвал и метал, потому что Луна исчезла.

— Где она, мать вашу?

Луна соорудила свой собственный небольшой навес, более основательный и уединённый, чем прочие. Снежок всегда думал, что, если бы она могла поставить туда дверь с замком, она бы так и сделала. Теперь же всё исчезло — рюкзак, который Луна сделала из запасного лётного костюма, её инструменты и одежда, её самодельный деревянный гребешок, её драгоценный запас многоразовых тампонов.

Боннер метался среди того, что осталось, разбивая на куски стенки навеса. Он был голый, за исключением уже расползающихся шорт, его мускулы вздувались, а грязь была размазана по его лицу и груди, и в его колючих волосах; Снежок подумал, что в нём мало что осталось от того робкого молодого пилота, о котором он, помнится, заботился, когда они встретились в первый раз, при распределении на транспорт в Адриатике.

Ахмед вышел из-под собственного навеса, завернувшись в серебристое одеяло из комплекта для выживания.

— Что тут происходит?

— Она ушла. Она, мать твою, ушла! — бушевал Боннер.

Бокоход шагнул вперёд.

— Нам всем прекрасно видно, что она ушла, идиот.

Боннер бросился на него, нанося резкий ударом. Бокоходу удалось уклониться с пути движения кулака молодого пилота, но он получил удар в висок и упал навзничь.

Снежок бросился вперёд и схватил руки Боннера со спины.

— Ради бога, Бон, успокойся.

— Этот яйцеголовый ублюдок насаживал её. Он всё это время насаживал её.

Ахмед выглядел крайне встревоженном — ещё бы, думал Снежок, потому что, если Луна ушла, забрав их единственную надежду оставить потомство, все его грандиозные планы оказались разрушенными прежде, чем начали воплощаться в жизнь.

— Но почему она ушла? — стонал он. — Зачем быть одному? В чём тогда смысл?

— А в чём вообще смысл чего-либо из всего этого? Мы все собираемся умереть здесь. Это никогда бы не стало работать, сплот. Никакое болотное железо в мире не изменило бы сути происходящего, — сказал Снежок.

Бокоход изобразил ухмылку.

— Не думаю, что в данный момент Боннер волнуется о судьбе человечества. Так ведь, Бон? Всё, что его беспокоит — то, что единственная в мире дырка исчезла, и он так ни разу и не воспользовался ею…

Боннер заревел и снова рванулся, но на сей раз Снежку удалось его удержать.

Кашляя, Ахмед побрёл обратно к своему укрытию.

Когда восстановился относительный покой, Снежок подошёл к стойке, где они развесили вереницу освежёванных кроликов, и начал готовить пищу.

Прежде, чем первый шашлык из кролика прожарился на огне, Боннер упаковал вещи. Он стоял в сгущающихся сумерках перед Бокоходом и Снежком.

— Я валю отсюда, — сказал он.

Бокоход кивнул.

— Идёшь искать Луну?

— А ты как думаешь, мозготрах?

— Я думаю, что у неё хорошая десантная подготовка. Её будет трудно выследить.

— Я справлюсь, — прорычал Боннер.

— Выжди до утра, — разумно предложил Снежок. — Возьми сколько-то еды. Ты нарываешься на неприятности, если уходишь в ночь.

Но рассудительная часть мозгов Боннера, похоже, выключилась навсегда. Он одарил их испепеляющим взглядом своей грязевой маски, все его мускулы были напряжены. Затем он ушёл, и его неуклюжий свёрток колотился по спине.

Бокоход положил ещё кусок кролика в огонь:

— Это последний раз, когда мы видим его.

— Думаешь, он найдёт Луну?

— Нет, если она увидит, что он приближается, — Бокоход выглядел задумчивым. — А если он попробует принудить её силой, она его убьёт. Она в этом деле сурова.

Кролик был почти готов. Снежок вытащил его из огня и начал стягивать его куски с вертела и раскладывать на их грубые деревянные блюда. Каждый вечер он делил их еду на пять частей. Теперь, когда Боннер и Луна ушли, он поделил её на троих.

Он и Бокоход просто немного поглядели на эти три порции. Ахмед всё ещё был в своём укрытии. С глаз долой — из сердца вон. Снежок поднял третье блюдо и лезвием своего ножа сгрёб мясо на два других блюда.

— Если Ахмед поправляется, он сможет позаботиться о себе. Если нет, то мы ничего не сможем сделать для него.

Какое-то время они жевали крольчатину.

— Я уйду завтра, — сказал затем Снежок.

Бокоход промолчал в ответ.

— А ты как? Ты куда пойдёшь?

— Думаю, я хотел бы изучить мир, — сказал Бокоход. — Пойду, погляжу города. Лондон. Париж, если смогу перебраться через Ла-Манш. Узнаю побольше о том, что случилось. Многое из этого, наверное, уже пропало. Но кое-что из этого должно быть похожим на руины Римской империи.

— Никто и никогда больше не увидит такие достопримечательности, — сказал Снежок.

— Это точно.

Снежок нерешительно спросил:

— А что будет после этого? Я имею в виду, когда мы станем старше. Не такими сильными.

— Не думаю, что это обещает быть проблемой, — лаконично сказал Бокоход. — Вызовом будет твой выбор: как ты захочешь жить. Чтобы убедиться, что у тебя под контролем хотя бы это.

— Когда ты увидишь всё, что хотел увидеть.

— Да когда угодно, — он улыбнулся. — Возможно, в Париже останется несколько окон, которые можно будет выбить. Бренди тысячелетней выдержки, чтобы выпить. Я бы им насладился.

— Но, — осторожно сказал Снежок, — не будет никого, кому можно об этом рассказать.

— Мы всегда это знали, — резко сказал Бокоход. — С того самого момента, когда выкарабкались из Ямы в ту древнюю дубраву. Это было очевидно даже тогда.

— Возможно, тебе, — сказал Снежок.

Бокоход потёр висок, где от удара Боннера вскочила здоровая шишка.

— Это работает мой большой мозг. Генерируя одно бесполезное заключение за другим. И всё это ничего не меняет, вообще ничего. Послушай. Давай, договоримся. Мы выберем место встречи. Мы будем стремиться увидеться, каждый год. У нас может и не получиться делать это всякий раз, но ты всегда сможешь оставить мне какое-то сообщение.

Они выбрали место — Стоунхендж, на возвышенности равнины Солсбери, который по-прежнему оставался точным — и время, летнее солнцестояние, которое легко было отследить, обладая дисциплинированностью в учёте времени, которую привил им Ахмед. Это была хорошая идея. Так или иначе, даже сейчас Снежка успокаивала мысль о том, что у его будущего появится хоть какая-то структура.

Когда они закончили есть, их окутывала темнота. Холодно не было, но Снежок достал для себя одеяло, грубо сотканное из коры, обернул его вокруг плеч.

— Слышь, Бок? А он был прав?

— Кто?

— Боннер. Ты пользовал Луну?

— Он был чертовски сильно прав. Я её пользовал.

— Ты долбаная тёмная лошадка. Я бы никогда не узнал. Почему ты?

— Атавистические позывы, дружище. Думаю, она реагировала на мой мозг умнее среднего.

Снежок поразмышлял над этим.

— Тогда выходит, что наши большие мозги хороши для одной вещи.

— О, да. Они всегда были хороши для этого. Вероятно, именно для этого они и подходили в первую очередь. Всё остальное — хренотень.

— Ты долбаная тёмная лошадка.

IV

Снежок следовал за людьми-обезьянами.

Он жил не так, как жили они. Он пользовался своими западнями, чтобы ловить дичь размером со свиней и мелких оленей, и использовал ножи, костры и навесы для укрытия и разделки дичи. Но он ходил там же, где ходили они.

Они бродили по невероятно обширной территории, по большим лесам, которые покрывали южную Англию, по лесам, которые скрывали руины городов и соборов, дворцов и парков. Он беспокоился, если терял из виду Уину, и вновь успокаивался, когда находил её вновь. Постепенно он научился узнавать всех индивидуумов в небольшой группе — он дал им такие имена, как Дедуля, Шкет и Док — и он сопереживал их жизням, их триумфам и трагедиям, словно смотрел небольшую мыльную оперу.