Стивен Бакстер - Эволюция

• Название: Эволюция
• Автор: Стивен Бакстер
• Жанр: Научная Фантастика

Сага об удивительных приключениях генов и их носителей. Действие романа разворачивается на просторах пространства, времени, в джунглях, тундрах, океанах и на ветвях генеалогических деревьев приматов и их соседей по планете. Отталкиваясь от современных палеонтологических знаний, смелых и порой неоднозначных теорий, Стивен Бакстер прослеживает возникновение и развитие видов начиная с эпохи динозавров и заканчивая далёким гипотетическим будущим.

---

Аталариха тронули эти слова. Но они изящным образом не касались его. Аталарих знал, что он был хорошим учеником, что Гонорий уважал его за ум. Конечно, у Аталариха была причина проявлять покровительство по отношению к старику, и даже испытывать к нему нежные чувства; в противном случае он не стал бы сопровождать его в этом опасном путешествии по Европе в поисках древних костей. И ещё Аталарих знал, что в сердце Гонория сохранялись непреодолимые барьеры, столь же твёрдые и прочные, как эти величественные стены из белого мрамора вокруг него.

Предки Гонория, а не Аталариха, построили это великое место. Как бы то ни было, в глазах Гонория Аталарих всегда останется сыном раба, и к тому же варвара.

К ним подошёл мужчина. Он был одет в тогу, настолько же пышную, насколько изношенной была тога Гонория, а его кожа была тёмной, как маслина.

Гонорий оттолкнулся от постамента и выпрямился. Аталарих сдвинул своё одеяние так, чтобы было видно оружие у него на поясе.

Пряча руки в складках тоги, мужчина изучал их холодным взглядом. На хорошей латыни, но с сильным акцентом, он произнёс:

— Я ожидал вас.

— Но ты не знаешь нас, — ответил Гонорий.

Их новый знакомый вскинул брови и взглянул на запачканную во время путешествия тогу Гонория и на нарочито броские драгоценности Аталариха.

— Это по-прежнему Рим, господин. Путешественников из провинций обычно легко узнать. Гонорий, я тот, кого ты ищешь. Можешь звать меня Папак.

— Сассанидское имя — известное имя.

— Ты многое знаешь, — улыбнулся Папак.

Пока Папак вкрадчиво расспрашивал Гонория о трудностях их путешествия, Аталарих оценивающе разглядывал его. Имя уже сказало ему многое: Папак явно был из Персии — из этого большого и сильного государства далеко к востоку от границ остатков империи. Однако он был одет совершенно по-римски, и ничего не выдавало его происхождения, кроме цвета кожи и имени, которое он носил.

Он почти наверняка был преступником, думал Аталарих. В эти времена, когда рушились порядки, те, кто работал в тени, процветали, сколачивая себе состояние на жадности, страдании и страхе.

Он прервал непринуждённую беседу Папака.

— Простите моё плохое образование, — мягко сказал он. — Насколько я помню историю Персии, Папак — это тот преступник, который украл корону у своего законного правителя.

Папак плавно повернулся к нему.

— Не преступник, господин. Мятежный жрец — да. Человек принципа — да. Жизнь Папака была нелегка, его выбор был труден, а карьера — благородна. Я горжусь тем, что ношу его славное имя. Не хочешь ли сравнить полноту наших родословных? Твои предки-германцы гонялись за свиньями в северных лесах…

— Господа, давайте, сразу перейдём к основному вопросу, — предложил Гонорий.

— Да, — подхватил Аталарих. — Кости, господин. Мы пришли сюда, чтобы встретить вашего скифа и посмотреть на его кости героев.

Гонорий положил ладонь на его руку, пробуя его успокоить. Но Аталарих мог ощущать, как он напрягся, ожидая от Папака ответа.

Аталарих ждал этого почти наверняка: перс вздохнул и развёл руками.

— Я обещал, что мой скиф встретится с вами здесь, в самом Риме. Но скиф — это человек из восточной пустыни. И именно поэтому с ним так трудно вести дела. Но то, что он не привязан корнями к одному месту — это и есть та причина, по которой скиф так полезен.

Папак с сожалением потирал свой мясистый нос.

— В эти неважные времена путешествие с востока не так уж и безопасно, как было когда-то. И скиф отказался…

К досаде Аталариха, уловка сработала.

— Так было всегда, — сочувственно ответил Гонорий. — Всегда было проще иметь дело с фермерами. Нормальную войну можно вести лишь с теми, кто владеет землёй; если сделка заключена, все понимают значение соглашений. Но кочевники — это более крепкий орешек для нас. Как можно покорить человека, если он даже не понимает смысла этого слова?

— Между нами была договорённость, — вмешался Аталарих. — Мы вступили с тобой в долгую переписку, когда получили твой каталог диковинок. Мы путешествовали через всю Европу, чтобы встретить этого человека, понесли большие расходы и подвергались нешуточным опасностям. Позволь напомнить тебе, что мы уже отдали тебе половину платы, о которой договаривались. И теперь ты подводишь нас.

Аталарих, вопреки себе, был впечатлён картиной уязвлённой гордости Папака — раздувающиеся ноздри, потемневшие щёки.

— Моя репутация зарекомендовала себя по всему континенту. Даже в эти трудные дни осталось много таких, как вы сами, господин Гонорий, знатоков костей героев и зверей прошлого. Эта традиция существовала тысячу лет по всей старой империи. И если бы мне пришлось выявить обман…

Гонорий заговорил умиротворяющим голосом.

— Аталарих, пожалуйста. Я уверен, что наш новый друг не хотел нас обмануть.

— Это так замечательно, что просто поразительно, — с трудом вымолвил Аталарих. — Стоило нам встретиться, и ваши обещания испаряются, словно утренняя роса.

— Я не намереваюсь изменять своему слову, — гордо произнёс Папак. — Скиф — это человек, с которым трудно говорить. Я не могу доставить его, как амфору вина, хотя сильно сожалею о том, что случилось.

— Но? — рявкнул Аталарих.

— Могу предложить компромисс.

Голос Гонория звучал обнадеживающе:

— Вот, видишь, Аталарих, я знал, что всё складывается к лучшему, если вооружиться терпением и верой.

Папак вздохнул.

— Боюсь, что вам потребуется продолжить путешествие…

— И расходы? — с подозрением спросил Аталарих.

— Скиф встретит вас в достаточно дальнем городе: в древней Петре.

— Ах, — сказал Гонорий, и почувствовал, что его жизнь стала ещё чуть-чуть короче.

Аталарих знал, что Петра находилась в Иордании — на земле, которая по-прежнему находилась под защитой императора Флавия Зенона, правившего в Константинополе. В такие времена, как эти, Петра была словно в другом мире. Аталарих взял Гонория за руку.

— Достаточно, господин. Он плутует, как лавочник. Он просто пробует затянуть нас поглубже в…

Гонорий зашептал:

— Когда я был ребёнком, мой отец держал лавку перед нашей виллой. Мы продавали сыр, яйца и другие продукты с ферм, и покупали и продавали диковинки по всей империи и за границей. Именно так я приобрёл интерес к старине, и ещё нюх в делах. Я стар, но всё же я вовсе не дурак, Аталарих! Я уверен, что в этой ситуации Папак чует больше прибыли для себя — и всё же я не думаю, что он лжёт насчёт самого главного.

Аталарих потерял терпение.

— Дома нас ждёт полно работы. Бултыхаться через весь океан ради горстки старых сгнивших костей…

Но Гонорий уже повернулся к Папаку.

— Петра, — произнёс он. — Это название известно почти так же, как сам Рим! Нас ждёт масса прекрасных приключений, чтобы пересказать их моим внукам по возвращению в Бурдигалу. Теперь, господин, думаю, мы должны начать обсуждение практической стороны поездки.

По лицу Папака растянулась широкая улыбка. Аталарих заглядывал ему в глаза, пробуя оценить его честность.

Гонорию и Аталариху потребовалось много недель, чтобы добраться до Иордании; значительную часть этого времени отняла бюрократия, которая требовалась для управления делами восточной империи. Каждый чиновник, с которым они встречались, оказывался весьма подозрительным по отношению к визитёрам из раздробленных остатков западной империи — даже к Гонорию, человеку, чей отец в своё время был сенатором в самом Риме.

Аталарих добровольно взял на себя обязанность заботиться о Гонории.

У старика когда-то был сын — друг детства Аталариха. Но Гонорий взял свою семью вместе с Аталарихом на религиозный праздник в Толосе, на юге Галлии. Их группу остановили бандиты. Аталарих никогда не забыл своё чувство беспомощности, когда он, сам ещё мальчик, смотрел, как бандиты избивали Гонория, унижали его дочерей — и так легкомысленно убили храброго маленького мальчика, который попытался прийти на помощь своим сёстрам. «Гордый римлянин! Где теперь твои легионы? Где твои орлы, твои императоры?»

В тот бедственный день что-то оборвалось внутри Гонория. Он словно решил уйти от мира, в котором сыновьям сенаторов требовалось покровительство знати готов, а бандиты свободно бродили по просторам бывших римских провинций. Хотя Гонорий никогда не пренебрегал своими гражданскими и семейными обязанностями, его всё больше и больше поглощало изучением реликвий прошлого, таинственных костей и артефактов, которые рассказывали об исчезнувшем мире, населённом великанами и чудовищами.

Тем временем Аталарих проявлял всё более глубокую преданность старому Гонорию — он словно заменил собою того погибшего сына — и был доволен, хотя и не удивлён, когда его собственный отец согласился, чтобы он на законных основаниях стал учеником Гонория.