Ричард Дэвидсон - Пламя Яхве. Сексуальность в Библии

• Название: Пламя Яхве. Сексуальность в Библии
• Автор: Ричард Дэвидсон
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-69728-1

Эта книга – не имеющее аналогов всеобъемлющее исследование библейских представлений о человеческой сексуальности. Известный специалист по Библии рассмотрел каждый пассаж священного текста, касающийся сексуальных отношений, и представил общие контуры того, как понимали сексуальность в мире Библии и других древних культурах. Автор демонстрирует красоту и естественность библейских представлений о человеческой сексуальности на фоне грандиозной картины прелюбодеяния в Древнем мире во всех его проявлениях, подчас шокирующих.

---

Рассказа об Анне мы уже коснулись в главе 4 в связи с полигамией, а в главе 11 поговорим о нем подробнее в связи с темой бесплодия. Если Пятикнижие, повествуя о переходе Израиля от плена к свободе, упоминало о важной роли женщин, Книги Царств акцентируются на роли женщин в переходе от периода Судей к монархии. Перед нами уже знакомый парадокс: «Согласно израильским преданиям, важные события происходили с мужчинами, однако начало и характер этим событиям зачастую полагали женщины».[986] Анну не назовешь обычной матерью, ибо уж очень на многое она повлияла: промыслом Божьим родила Самуила, вождя Израиля. Это «первая (и единственная!) во всей Библии женщина, которая произносит формальную молитву, причем данная молитва приведена в тексте».[987] Не назовешь обычным и ее благодарение за Самуила (1 Цар 2:1–10): оно наполнено образами битвы и божественного суда, а увенчивается вдохновенным пророчеством о грядущем Мессии. На это предсказание есть аллюзия в новозаветном славословии Марии, матери Мессии (Лк 1:46–55).[988] Повествовательные стратегии нацелены на то, чтобы подчеркнуть значимость Анны: ее имя встречается 14 раз в 1 Цар 1–2; она нарекает сына и принимает важные решения касательно его будущего; она единственный персонаж, фигурирующий во всех десяти речах 1 Цар 1; за вычетом двух поэтических стихов в конце книги, изреченных ее сыном, ее песнь – единственный поэтический отрывок во всей книге. И что важнее всего, она активно участвует в еврейском культе: дает обет и приносит жертву к скинии в Силоме. «Таким образом, центральная роль женщины в повествовании об Анне (1 Цар 1) и участие этой женщины в ритуальном действе раскрывают нам еще один аспект культовой жизни женщин».[989]

В Книгах Царств мы вступаем в эпоху монархии. Как будет отмечено ниже, монархическая структура – не заповеданная Богом – тяжело сказалась на библейской патриархальности и статусе женщин. Радикальные сдвиги в стиле повествования выдают подавление патриархальности и женщин в монархическом обществе. И все же, судя по некоторым ярким моментам, рассказчик (и Бог) оценивает женщин высоко.[990] Важно, что «первыми мудрецами, во всяком случае оставившими конкретные воспоминания в национальном наследии, были женщины».[991] Авигаиль с Кармила не названа «мудрой женщиной» напрямую, но судя по 1 Цар 25, она была не только «прекрасна», но и «умна» (стих 3; ṭôbat-śekel), «здравомысленна» (стих 33; ṭaam). Ее тактичный совет Давиду выдает, помимо благочестия, рассудительность и ум. Она «умна, красива, благоразумна и верна мужу (невзирая на его глупость и злобность…) Смышленая, догадливая и находчивая, она способна к самостоятельным поступкам».[992] Среди качеств Авигаиль – красноречие, решительность и способность к пророчеству; она – «благоразумная жена».[993] Она первая возвещает, что Давид будет править Израилем, и Давид понимает: она «наделена удивительной энергией и деловыми качествами «идеальной жены» (ēšet-ḥayil; см. Притч 31:10–31)».[994] Быстрота и самостоятельность ее действий – причем она знала, что идет путем Господним – замечательно показывают, как женщина могла быть равной мужчине, делить с ним ответственность, сохраняя уважение к партнеру. «Авигаиль была мудрой женщиной в глупом мире, где доминировали мужчины».[995]

Рассказчик упоминает и других мудрых женщин, живших в период ранней монархии в Земле Израилевой и за ее пределами. В 2 Цар 14:2 мы читаем, что некая жительница Фекои была «мудрой женщиной» (iššâ ḥăkāmâ).[996] В своем разговоре с Давидом она выдает тонкое понимание справедливости и милосердия, а также владение литературными приемами.[997] Она также высказывается со властью, и мужчины слушаются.[998] Аналогичным образом мудрая женщина из Авела на севере Израиля (20:14–22) говорит авторитетно, используя поэтику (пословицу), и мужчины слушают и слушаются.[999] Ей присущи «сообразительность, верность, умение себя поставить и влиять на равных себе».[1000] Она называет себя «матерью в Израиле» (20:19) – возможно, подражая Деворе, которая использовала тот же титул. «Очень колоритна» царица Савская, пришедшая к Соломону из Южной Аравии (3 Цар 10: 1–13; ср. 2 Пар 9:1); она «свободно путешествует и ведет себя с Соломоном как равная».[1001] Некоторые экзегеты называют ее «самой мудростью, выраженной в повествовательной форме».[1002] Быть может, к числу «мудрых женщин» стоит отнести и правдивую блудницу из 3 Цар 3:16–28.[1003]

В период монархии мы встречаем «великую»[1004] шунамитянку (4 Цар 4:8–37; 8:1–6), женщину богатую и самостоятельную.[1005] «Образ этой женщины, неизвестной нам по имени, – один из самых удивительных в Библии. Независимая и заботливая, сильная и благочестивая, она напоминает ряд других женских персонажей, но превосходит их всех».[1006] Кэмп подчеркивает ее словесный талант, инициативность и умение принимать решения (чего не скажешь о ее муже) – «самодостаточность и авторитет, не обусловленные материнством».[1007] Высказывалось даже мнение, что, с точки зрения рассказчика, эта великая женщина в некоторых отношениях затмевает пророка Елисея, с которым общается.[1008]

Период монархии также породил женщин, обладавших властью в обществе: gĕbîrôt (царицы-регентши).[1009] К сожалению, большинство из них использовали свое влияние в недобрых целях. Например, 2 Пар 22:3 говорит о влиянии Гофолии на ее сына Азарию: «Мать его была советницей ему на беззаконные дела». О роли цариц-регентш в Израиле ученые много спорили,[1010] но самым убедительным выглядит вывод Нильса-Эрика Андреасена. На основании библейских данных и хеттских параллелей он доказывает, что «монарх не просто уважительно относился к царице-матери, – она имела важный официальный статус, который уступал лишь статусу самого царя».[1011] Она была советницей, особенно в вопросе о передаче царского престола, но также (во всяком случае, такова Вирсавия) в судебных делах и посредничестве между политическими группировками (3 Цар 2:13–25). По-видимому, права и Акерман: как минимум четыре царицы-матери – Иезавель на севере, Мааха, Гофолия и Нехушта на юге – играли официальную роль в культе, почитая Ашеру, богиню-мать.[1012] Гофолия отличилась и тем, что в двух еврейских царствах стала единственной женщиной в числе единоличных монархов. Рассказчик не имеет ничего против ее пола, но лишь против поведения, которое не подобало бы и мужчине-правителю (4 Цар 11; 2 Пар 22).

Вопреки тем, кто полагает, что Бог никогда не призывал женщин к миссии, предполагающей необходимость учить мужчин, отметим, что, когда царь Иосия повелел священнику «вопросить ГОСПОДА» (4 Цар 22:13) о книге Закона, за божественным наставлением люди отправились к пророчице Олдаме. А ведь ничто не мешало найти мужчин-пророков, скажем Иеремию. О том, что свиток, найденный в Храме, есть Священное Писание, засвидетельствовала женщина! Согласно 4 Цар 22:14, Олдама жила в Иерусалиме в mišneh. Последнее слово обычно понимают как указание на «Новый город», но в переводе NJPS дана транслитерация («Мишне»), а в Библии короля Якова стоит слово college («колледж») и, скорее всего, это удачная находка: с точки зрения некоторых ученых, имеется в виду академия (возможно, возглавляемая Олдамой). Судя по всему, такой трактовки придерживались и в раннем иудаизме: Олдаму столь уважали, что в ее честь назвали ворота у южного входа в Храм.[1013]

В период древнеизраильской монархии женщины жили в основном частной жизнью, и вышеназванные случаи – единичные. Установление монархии, особенно после бюрократизации (при Соломоне), лишило женщин, не относящихся к царским кругам, возможности играть значимую роль в общественной сфере.

Ни одна из израильских бюрократий – дворец, армия, суды и даже «мудрецы» – не оставляла места женщинам. После того как государство объединилось, женщины перестали играть роль в пирамиде власти, а лидировать могли лишь в домашней сфере. Они могли быть мудрыми, но уже не ценились в этом качестве. С точки зрения политической власти золотыми днями для них было время до возникновения государства. Ибо потом они могли обладать значительным влиянием в семьях как жены и матери, но только царицы влияли на судьбу нации.[1014]

Поздние Пророки

Конкретные женщины. У Поздних Пророков мы находим мало упоминаний о конкретных женщинах. В основном – это жены пророков.[1015] Однако «относительно небольшое количество женских образов в пророческих книгах Еврейской Библии… необязательно отражает сексизм. Эта литература вообще меньше внимания уделяет конкретным людям, будь то мужчины или женщины. Конкретные люди и даже универсальные типажи упоминаются здесь значительно реже, чем в исторических книгах».[1016] Среди таких упоминаний – судьба Гомери (Ос 1–3), прелюбодейной жены Осии (см. главу 8). Еще Исайя возвещает царю Ахазу, что «молодая женщина (almâ) во чреве приимет и родит сына» (Ис 7:14), – на мой взгляд, это отчасти сбылось в рождении сына самого Исайи от его жены «пророчицы» (Ис 8:3), но с учетом общего контекста пророчеств об Эммануиле (Ис 7–12) можно говорить об окончательном мессианском исполнении в рождении Сына, обещанного в Ис 9:5–6 (СП 9:6–7).[1017] Бог повелевает Иеремии воздержаться от женитьбы, чтобы избавить его от горя, которое вызвала бы смерть жены и детей при вавилонском нашествии (Иер 16:1–7). Согласно Иез 24:15–18, Бог возвестил Иезекиилю, что его жена, «утеха очей» (24:16), внезапно умрет, но плача по ней совершать не надо, – это знак грядущего плена для Иудеи, когда не будет времени для оплакивания. То, как описывается судьба жен пророков, выдает высокое представление о женщинах. Женщин уважали на равных с их мужьями.