Медеу Сарсекеев - Клад

• Название: Клад
• Автор: Медеу Сарсекеев
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-265-00807-1

Талантливый казахский прозаик Медеу Сарсекеев в новом остросюжетном романе исследует сложную, зачастую насыщенную опасностями жизнь геологов.

В центре романа — столкновение различных научных теорий, мнений… Глубокий показ современной действительности позволил автору нарисовать широкую панораму жизни казахских ученых, вскрыть противоречия в творческих исканиях.

Роман звучит особенно актуально сегодня.

---

— Хорошо, расхлебаю! — пообещал Елемес — Доверяешь — буду разбирать завалы у тебя на глазах. Только, чур, не мешать и не перебивать.

Казыбек с мальчишеской покорностью уставился на человека, готового помочь.

— Собирайся! — скомандовал Елемес — Новенький галстук и все такое прочее.

— А что ты понимаешь под «прочим»? К свояченице небось потащишь?

— Бери выше! — продолжал повелевать Елемес. — Одевайся так, будто идем к самому министру.

— Ну да?

Видя, что Казыбек заволновался и выполняет все в точности, Елемес спокойным тоном продолжал:

— Министр наш — человек знающий. Недавно переведен из Устюрта… Утром, едва я присел за стол, звоночек: «Не появился ли в наших краях Казтуганов?» Он и твое имя запомнил с первого раза. Чувствую: кто-то уже донес ему о твоем приезде. А зачем ищет — толком сказать не берусь. У министра об этом не спросишь. Отвечаю, как солдат генералу: «Да, приехал! Изволит почивать с дороги в той самой квартире, о которой вы любезно позаботились до его возвращения…» Короче, сам Ералиев пожелал видеть тебя, олуха, уже сегодня и ни днем позже.

— Час приема не назначил? — с явной тревогой спросил Казыбек.

— Когда отдохнуть изволите! — картинно поклонился ему Елемес. — А вообще говоря, время приема подкатывается.

Сказанное Елемесом было похоже на шутку. Дружок разыгрывал его и раньше. Однако сейчас он не был похож на досужего пересмешника. Он и сам слегка нервничал, говоря о министре, поглядывал на часы, торопил взглядом. Подчиненные редко вовлекают в орбиту своих шуточек прямое начальство. А Елемес при всей живости характера был служака, каких поискать!

Казыбек никак не рассчитывал сразу по прибытии домой заводить деловые знакомства. Тем более с высоким начальством. Его ждал заслуженный отдых за целых три года изнурительной работы… Перед поездкой к морю намеревался навестить всей семьей стариков в ауле. Да и санаторий не помешал бы. Вокруг этих поездок и крутились его мысли. Неужели происшествие с гарнитуром было началом каких-то других незапланированных тревог?

Сама по себе встреча с министром геологии могла оказаться интересной для Казыбека. В душе он радовался этому. Но пусть бы все, даже самое интересное, случилось потом, после небольшой передышки.

— А может, мы отложим поход в министерство? — робко предложил Казыбек. — Ну, не застал меня дома… Бывает же так. Я мог уехать в аул.

Елемес даже брови поднял от удивления.

— Такие люди, — предупредил он, — приглашают лишь однажды. Не только отложить, но и опоздать невозможно. Быть может, Максут Ералиевич хочет предвосхитить твое желание. Сам-то подумывал ведь о такой встрече, признайся?

Будучи там, в Алжире, Казыбек не исключал по возвращении визита к шефу геологов всей республики. Но когда это случится и каким будет их разговор, представить себе ясно не мог. А Елемес гудел над ухом наставительно:

— Подумай о своей будущей работе… Или снова хочешь юркнуть в загранку?

В этих словах Казыбек улавливал намек на разговор о каком-то важном назначении. Не спешил торжествовать.

— Сегодня, извини, мне даже не до министра! — устало говорил он. — К такому человеку надо идти с ясной головой, в хорошей форме. Первое впечатление — на всю жизнь. Давай отложим…

Казыбек почти канючил. А Елемесу казалось: он просто трусит.

— Пожалеешь, Казыбек! — вразумлял его резким словом друг. — Я никогда для тебя плохого не хотел… А пожалеешь потому, что разговор пойдет об Актасе. Я уже догадываюсь… Не далее как вчера Максут Ералиевич вдруг потребовал отыскать твою служебную записку, состряпанную перед уходом из экспедиции. Бумаги нашлись в целости, слава богу. Они уже у экспертов… А сегодня Ералиев захотел тебя самого видеть… Чуешь? Не прямая ли тут связь?.. Впрочем, думать за других — не мое занятие. Приказано доставить, вот и стараюсь.

— Ладно, ладно! — Казыбек уже заторопился. — А тебе хоть известно, кто затеял этот разговор о похороненном проекте?

— Ты хочешь знать, кто твой союзник? — вильнул языком сокурсник. — Совсем не лишний вопрос для неудачника. Но мой ответ опять тебя удивит. А день и без того полон сюрпризов. Ладно, скажу: что-нибудь значит для тебя имя академика Снурникова?

— Сергей Архипович?

Казыбек, судя по выражению глаз, обретал свою форму.

Елемес развивал успех.

— Ах ты же господи! — всплеснул он руками. — Какой же ты отсталый человек, товарищ Казтуганов! Что значит три года пожить вне привычных понятий! А тут жена мозги припудрила своим гарнитуром? Так и быть, помирю и с женой. А вот с министром, если ты ему не понравишься, мирить не стану.

Последние слова Елемес произнес уже на выходе из квартиры.

— Мыслишка, между прочим, появилась… насчет Меруерт. Только дай слово, что поступишь так, как скажу. И мужская честь твоя будет сохранена, и жена соплями не забросает, сокрушаясь о потерях… Если пожелаешь того, брошу ее тебе в объятия уже сегодня.

— Не много ли обещаешь? — с сомнением произнес Казыбек, не возражая покамест против ультиматума.

Около часа друзья сидели в кабинете начальника управления кадров, разговаривая о том о сем и не касаясь лишь одной темы — размолвки с Меруерт. Казыбек считал, что на службе не должно быть места рассуждениям о семейных дрязгах. Все домашние неурядицы на людях видятся мелкими и не стоящими внимания. Он не разрешал Меруерт звонить к нему на работу, боясь насмешек сослуживцев.

Время уже восемнадцать, но Ералиев задерживался на совещании в Совмине. Соскучившиеся друг по другу однокашники принялись делать заочную перекличку бывших студентов, называя фамилии. Обо всех Казыбеку хотелось знать хоть что-нибудь. Елемес мог дать любую справку.

Забыв о возрасте, они теперь перебирали в памяти эпизоды студенческих лет, то и дело восклицая по поводу судеб своих ровесников, которым в одном случае очень везло, в другом первоначальные успехи сходили на нет из-за какого-либо нелепого житейского происшествия.

Казыбек разволновался, отошел к окну. Его собственная жизнь никогда не казалась ему безмятежной. Кто он сейчас, если примерить по служебной лестнице? Рядовой геолог-неудачник, сотрудник фондов. Судьба самую малость поигралась с ним на чужбине, поманила к себе удачей. А у себя дома?..

Взгляд его упал сначала на тротуар, протянувшийся вдоль домов на противоположной стороне улицы. Там вереницей двигались пешеходы: вот старушка с тяжелой авоськой, рядом мужчина, толкающий впереди себя коляску с младенцем, группа смеющихся девушек. Сколько им? Чуть старше Назкена… Жизнь вот-вот превратит и его в деда, как того старичка, семенящего на кривых ногах вслед за молодым, атлетического сложения джигитом. Женщина, оглядываясь, пересекает улицу, идет прямо на красный светофор… Все бегут, нужно поспеть, а время неумолимо ведет свой отсчет. Минутам ли только?.. А делам?

Спешить вошло в привычку. Другие не останавливаются и тогда, когда рядом упал человек. Есть и такие, что наступят на лежащего и пойдут дальше. А небо с почти неподвижными облаками и загадочной глубиной словно зовет суетящихся внизу людей замедлить шаг, оглядеться на себя хорошенько сначала, обдумать дальнейший путь и уж тогда срываться в соревнование с другими. Всегда величавы горы, чисты снега Алатау… Вот уж к чьей вершине Казыбек тянулся бы всю жизнь, чтобы не отстать от других. Вспомнил об альпинистах: что влечет людей ввысь? Не от суеты ли надоедливой спасаются истинные покорители вершин? Все для них естественно и просто: гора, зовущая к себе, чистое небо, воздух… Задумал — сделал: превозмог самого себя в колебаниях, одолел крутизну скал на подступах к желанному пику…

Путь этот, конечно, не для Казыбека. Если бы он был достаточно натренирован, наверняка чередовал бы занятия: один раз взобраться на высокую гору, в другой — пробурить сверхглубинную скважину… Нет, нет, прогулки, какие бы они ни были заманчивые, не для него. И на самой живописной вершине по привычке искал бы характерные линии на изломе камней, ловил упрятанные в твердую породу блестки минерала… Без таких находок, дающих средства к существованию людям, любое восхождение содержит элемент жизни праздной. Пусть не совсем праздной, чем-то объясненной, оправданной. Но главное все же в том, чтобы не топтаться на месте, искать и находить. Иначе засосет обывательщина. В голову полезут мысли об украшениях, модной одежде с нездешними фасонами, а там недалеко и до завезенных с Востока шифоньеров и кресел, покрытых узорами, будто сорочка жениха. Этак можно забыть о том, что ты пришел в мир человеком, и самому превратиться в вещь, в забаву для других.

— Послушай, а я ведь еще ни слова не слышал от тебя об Алжире, — напомнил о себе Елемес. Он подумал, что Казыбек скучает у окна.

— Только не здесь и не сейчас! — бросил через плечо Казыбек.