Юлия Цыпленкова (Григорьева) - Погоня за сказкой

• Название: Погоня за сказкой
• Автор: Юлия Цыпленкова (Григорьева)
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2015

Нет, мы не аристократы, мы средний класс, на который знать смотрит, сморщив нос. Но всегда жмут руки и заискивающе улыбаются, когда им нужны ссуды. Мой отец банкир и коммерсант, потому мы вхожи в светское собрание, в Городской Сад и даже получаем приглашения на балы. Матушка готовила меня к дебюту весь прошлый год, но из-за болезни я пропустила свой первый бал, что несказанно расстроило мадам Ламбер. Теперь меня ждал второй шанс, как говорила матушка, на ежегодном новогоднем балу, когда новые дебютантки покоряли высшее общество, и не очень высшее тоже.

Мы все понимали, что аристократы будут воротить от меня нос, как бы хороша я не была. Однако для знатных, но обедневших семей становилась лакомой добычей. Приданое за меня давали такое, что, при желании, я могла прожить и без мужа. Но без мужа нельзя, а матушке очень хотелось, чтобы я получила титул. Мне же титул был вовсе ни к чему, мне нравилось жить так, как мы жили, не окруженные множеством условностей. Папенька посмеивался над матушкиными устремлениями и махал мне рукой, чтобы не нервничала.  

---

Граф догнал меня первым. Глаза его горели возбуждением.

— А вы азартны, Ада, — весело воскликнул он. — Неожиданно. Не подозревал, что в вас бурлят такие страсти.

— Вы мало, что знаете обо мне, Онорат, — рассмеялась в ответ и снова пришпорила Стремительного.

— Тем больше я хочу узнать вас, прелестнейшая, — крикнул мне вслед молодой человек и помчал следом.

Папенька отстал от нас. Он единственный из нас троих, кто не получил должного удовольствия от скачки. Мэтр Ламбер ворчал и досадовал на нашу молодость.

— Ах, папенька, вы так говорите, словно сами не были молоды, — упрекнула я его с улыбкой.

— В том-то и дело, дитя, был! — ответил папенька. — А теперь мои кости не готовы трястись в седле, они привычны к спокойному нахождению в удобном кресле.

А вечером нас ждал обещанный театр. С той лишь разницей, что актерами были мы сами. Это оказалось так увлекательно! Графиня подобрала любопытную сценку, где нашлись роли ей, Онорату и мне. Папенька с матушкой наслаждались действием «из зала». Сначала мы закрылись втроем и репетировали. Хитрая женщина взяла на себя роль богини, а нам достались роли двух влюбленных, которые поссорились, а богиня вновь свела их вместе и повенчала. Я ужасно смущалась вначале. Но потом графиня уговорила меня, что это всего лишь роль, и я с неожиданной легкостью увлеклась ею.

Горничная принесла венок, который мне надели на голову. Графа замотали в ткань на манер древних мужских одежд. Так же облачилась и его матушка, надев еще на голову богатую диадему.

— У вас отлично получается, Ада, — подбодрил меня Онорат.

— Я ужасно волнуюсь, — призналась я.

— Я рядом и всегда помогу вам, — шепнул мужчина, целуя мне руку.

Смутившись, я потупилась, но руку не отняла. Так мы и вышли на импровизированную сцену. Занавес, устроенный из штор, снятых в гостиной, открыли, и сценка началась. Было заметно, что такие домашние представления для молодого графа и его матери не новы, они держались уверенно. Я же сначала стеснялась и говорила тихо, особенно теряясь, когда наши руки с Оноратом встречались. Но и я, в конце концов, расслабилась, видя улыбки родителей, и в конце, когда мы с графом стояли на коленях перед богиней, лицом друг к другу, и наши пальцы сплелись, я даже не опустила глаз. Это было сродни волшебству, в которое я погрузилась. И когда лицо Онората стало неожиданно близко, я даже не отпрянула. Но громкий крик матушки:

— Браво! — привел меня в чувство.

Я сразу смутилась, на этом волшебство закончилось. Но до того момента, пока мы не разошлись по спальням, еще долго обсуждали нашу сценку и хвалили, больше всего меня. Под впечатлением от увиденного, матушка села за рояль и исполнила несколько лирических романсов. Голос у мадам Ламбер был дивным, у меня так красиво петь не получалось, что являлось причиной некоторой зависти.

— Дульчина, да вы просто чудесно поете! — воскликнула графиня, вставая рядом с инструментом. — Споемте дуэтом.

У графини Набарро оказался приятный низкий, хорошо поставленный голос. Заслушавшись, я упустила момент, когда граф оказался совсем рядом, и очнулась только в тот момент, когда он начал целовать мои пальцы, пользуясь тем, что нас никто не видит.

— Онорат, — прошептала я, освобождая руку из захвата, — что вы? Нас же могут увидеть.

— Простите, — на его лице мелькнула тень досады. — Это был великолепнейший день, я… увлекся.

— Да, день был замечательным, благодарю вас, — улыбнулась я и встала. — Однако я устала и хочу пойти в спальню.

— Доброй ночи, Ада, — ответил мужчина, и по его губам скользнула странная усмешка, будто он насмехался над собой.

— Простите меня, — прошептала я. Затем громко попрощалась со всеми и удалилась, спеша скрыться за дверями от чужих чувств, так и не пробивших броню моего сердца.

Горничная графа помогла мне приготовится ко сну и оставила одну. Я легла на нагретые жаровней простыни. Хоть на улице и не было прохладно, но хозяин дома озаботился о том, чтобы нам было приятно ложиться в теплую постель. Повернувшись на бок, я смотрела в окно на раскачивающуюся тень дерева и пыталась вызвать в своей душе хотя бы отголоски нежности к нашему Онорату. Он заслуживал того, чтобы его любили…

Но стоило мне открыть свое сердце, как перед внутренним взором вновь и вновь всплывали совсем иные черты, и сердце ранили глаза, что были чернее безлунной ночи. Я спешила отвернуться на другой бок, надеясь, что тогда видение исчезнет, но Дамиан преследовал меня. Устав бороться с собой, я выбралась из постели и подошла к окну и села на подоконник. Мой взгляд устремился к далекому черному небу, на котором мерцали холодные, но ослепительно-прекрасные звезды.

Я вспомнила наш последний разговор на берегу лесного озера, и на уста сама скользнула мечтательная улыбка, и с губ сорвался то ли шепот, то ли тихий стон:

— Дамиан…

Испугавшись смелости своих помыслов, я опустила взгляд вниз и вздрогнула. Там стоял Онорат и смотрел на меня, странно и жадно. Осознав, что на мне сейчас нет ничего иного, кроме ночной сорочки без рукавов, я охнула и поспешила покинуть окно, чувствуя, как пылают мои щеки.

Я спряталась за шторой, а когда выглянула, графа уже не было. До чего же стыдно вышло… Вернувшись в постель, я натянула одеяло до самых глаз и зажмурилась. Я вновь и вновь вспоминала взгляд нашего радушного хозяина и боялась думать, что представлял он в этот момент. Но стоило только немного успокоиться, как меня вновь закружил в сладком вихре мечтаний господин королевский лейтенант. Устав от этих метаний, я вновь встала, оделась и выскользнула из отведенной мне спальни.

Дом уже погрузился в сон. Не слышно было: ни шороха шагов, ни приглушенного журчания человеческого голоса. Только мерное тиканье больших напольных часов, да шепот листьев за окнами. Я кралась, словно мелкий воришка, стараясь, чтобы под ногами не скрипнула половица. Мне хотелось выбраться на свежий воздух и хоть там обрести покой, вдохнув ночную прохладу полной грудью.

Двери оказались не заперты, и я выскользнула на улицу, прикрыла глаза и подставила лицо уже прохладному ветерку. Кожа постепенно перестала пылать от раздиравших меня мыслей. Лишь немного успокоившись, я решилась и сошла с каменных ступеней, спеша отойти дальше от дома, чтобы меня не застали за столь возмутительным занятием, как ночная прогулка незамужней девушки.

Когда особняк скрылся за деревьями, я сбавила шаг и побрела уже спокойно, прислушиваясь к звукам ночного поместья. Ноги принесли меня к той самой беседке на берегу маленького пруда, где давеча матушка, графиня и я пили чай, разговаривая о всяких пустяках. Я уже практически подошла к ней, когда до меня донесся одинокий мужской стон, исполненный страдания и горечи.

Я остановилась, страшась сделать следующий шаг. Сожаления об опрометчивом решении выйти из-под защиты графского особняка уже посещали мою вздорную голову, и я сделала шаг назад. Но стоило мне развернуться, чтобы убежать обратно, как меня остановил полный изумления голос:

— Ада? Вы? Здесь? Сейчас?

Обернувшись, я вздохнула с облегчением и обреченностью одновременно. Это был сам граф Набарро. Смущенно потупившись, я тихо произнесла:

— Не думайте обо мне дурно, Онорат. Это дурно, я знаю, но мне казалось, что я уже никого не встречу в такое время.

— Что вы, как я могу думать дурно о вас? — ответил молодой человек и посторонился, давая мне пройти в беседку.

— Я, пожалуй, вернусь в дом, — сказала я, не решаясь остаться с ним наедине.

— Прошу вас, — мужчина подошел ко мне и взял за руку, — я не сделаю вам худого, только не вам, Ада. Побудьте со мной немного, просто посидите рядом, о большем и не мечтаю.

Онорат горько усмехнулся, и мое сердце сжалось от боли. Кивнув, я прошла в беседку, но, прежде, чем моя нога переступила порог, я обернулась и посмотрела на графа:

— Только обещайте, что никто не узнает, что мы были с вами ночью наедине. Умоляю. От этого может пострадать мое честное имя.

— Мне умереть проще, чем опозорить вас, — ответил молодой человек, и я поверила, шагнув в беседку.

Усевшись на скамейку, я сложила руки на коленях и потупила взор. Прогулка обернулась вовсе ни тем, чего мне хотелось, лишив желанной тайны и одиночества. Граф некоторое время стоял на входе, глядя на воды пруда, отражавшие рождающийся месяц. Затем обернулся, скинул с плеч сюртук и подошел ко мне, накрывая меня от ночной прохлады. Я благодарно кивнула, но так и осталась сидеть, не глядя на него.

— Приятная ночь, почти безветренная, — сказал Онорат, скорей, для того, чтобы нарушить тишину.

— Да, чудесная, — ответила я и снова замолчала.

— Что заставило вас покинуть теплую постель в столь поздний час? — граф обернулся ко мне, и теперь я чувствовала его взгляд.