Ефрем Язовицкий - Говорите правильно. Эстетика речи

• Название: Говорите правильно. Эстетика речи
• Автор: Ефрем Язовицкий
• Издательство: Просвещение
• Жанр: Языкознание
• Год: 1969

Книга Е. В. Язовицкого «Говорите правильно» завоевавшая всеобщее признание, посвящена эстетике русской речи. Она написана для учащихся старших классов. Популярность ее определяется глубиной содержания, увлекательностью формы и специальной системой, позволяющей в сравнительно короткий срок овладевать культурой устной речи.

---

— Так он до утра тянуть будет. Говори конкретно, — перебил его Предлог из.

— А я конкретно. Вчера мне один паренек сказал на лётном поле: «Самолет летит по понедельникам, четвергам и пятницам». А девушка-кондуктор: «Автобус идет каждые 15 минут». Правильно они сказали?

— Нет, неправильно.

— Почему?

— Потому что эти люди не различают оттенков значений у глаголов, обозначающих движение. Если бы они знали, что глаголы летит и идет обозначают движение в определенном направлении, а глаголы летает и ходит — движение как постоянное действие, без оттенка определенности направления, они ответили бы вам правильно: Самолет летает по понедельникам, четвергам и пятницам; автобус ходит каждые 15 минут. А теперь позвольте мне задать вам вопрос: как это вы, будучи Алешей Поповичем, очутились вдруг на аэродроме, а затем вознамерились прокатиться на автобусе?

— Эх, Стилистика, Стилистика! Разве ты не видишь, что я советский школьник, ученик 8-го класса, изображаю Глагол ходить в образе Алеши Поповича?

— Как это «изображаю в образе»?

— Прости, Стилистика, я хотел сказать в костюме Алеши Поповича, а из-за этой вот особы, которая пристает ко мне весь вечер, оговорился.

— А что ж, эта особа довольно милая, хоть и зовут ее Тавтологией.

— Да, да, я милая, милая, а на меня все набрасываются, — закричала вдруг Тавтология, — грозно размахивая зонтиком и топая тоненькими ножками, — скажи ему, Стилистика!

— Не волнуйся, милая, у тебя кроме недостатков есть и достоинства, которые нельзя недооценивать.

— Какие у нее достоинства? — пробасил Добрыня Никитич.

— Не знаешь, невежа, — накинулась на него Тавтология, — да без меня и моего мужа Плеоназма ни один уважающий себя писатель не обходится. Правильно, Стилистика?

— Правильно. В речи говорящего или пишущего тавтология и плеоназм — явления отрицательные; художественная же литература и ораторское искусство используют их как особый стилистический прием, помогающий более яркому и эмоциональному выражению мысли.

— Слыхали! — крикнула Тавтология и, закатив глаза, с чувством продекламировала:

Мне тошно, милая моя,
Я плакать, я рыдать готова..?

— Рыдай, рыдай, — сказал Добрыня Никитич, и хотел было отстранить Тавтологию, но в эту минуту послышалась тоскливая заунывная музыка и показалась освещенная лучами прожектора какая-то процессия, участники которой были одеты в строгие, чопорные костюмы.

— Пуристы, ей богу, пуристы идут. Встречай пуристов! — заорал Восклицательный знак.

Тут произошло нечто из ряда вон выходящее. Все стали стучать, хлопать в ладоши и скандировать:

Чисто, чисто, чисто, чисто
Раздраконим мы пуристов[6].

Пуристы подошли, остановились в нескольких шагах и стали размахивать флажками, на которых было написано: «Долой невежество! Да здравствуют старые нормы! Гнать просторечье! Очистим русский язык от иностранных слов! Свободу русизмам! Бей неологизмы! Круши сложносокращенные слова! Да здравствует чистая лексика!»

— Что скажете, голубчики? — спросил ведущий Глагол.

— Хотим задать Стилистике несколько вопросов, — прошамкал чернобородый пурист, одетый в средневековую мантию.

— Спрашивайте.

— Что тебе милей всего на свете, Стилистика?

— Русский язык.

— Почему же ты не борешься против засорения его иностранными словами?

— Потому что это тормозит его развитие.

— Доказательства, доказательства! — закричали пуристы.

— Хорошо, против каких иностранных слов вы протестуете?

— Против всех.

— Без исключения?

— Без исключения, без исключения! — закричали пуристы и стали плясать, изображая войну с иностранными словами и изгнание их из русского языка. Пока они плясали, ведущий Глагол сбегал за Русским языком и тот явился в сопровождении целого отряда Иностранных слов.

— Молчишь, Стилистика? — спросил чернобородый пурист после того, как прекратился воинственный танец.

— Нет, не молчу. Вы говорите, что протестуете против всех иностранных и просторечных слов, вошедших в русский язык. Вот перед вами греческие и римские слова: республика, механика, милиция, амнистия, грамматика, физика, лаборатория. Вот итальянские слова: симфония, соната, газета, бюллетень, сценарий. Английские слова: лидер, чемпион, вокзал, бифштекс, бойкот. Французские слова: партизан, сеанс, декрет, кошмар, браслет. Немецкие слова: бухгалтер, бутерброд, шлагбаум, вексель, флейта, штраф, мундир. Можно без них обойтись?

— Можно.

— А как думает Русский язык?

— Думаю, что пуристы не правы. Без этих и многих других иностранных слов, воспринимаемых теперь как исконно русские, я не могу жить.

— Без каких это многих других иностранных слов ты не можешь жить?! — вскричали пуристы.

— Не могу жить без таких слов, как революция, социализм, коммунизм, марксизм, демонстрация, всех их не перечислишь.

— А без каких разговорно-просторечных слов не может обойтись наш чудесный литературный язык? — ехидно спросил маленький щуплый пурист.

— Без тех, которые прочно вошли в его состав и воспринимаются как вполне литературные.

— Какие же, собственно говоря?

— Вглядись внимательно, некоторые из них стоят перед тобою.

— Я близорук и плохо вижу.

— Тогда я тебе помогу: брат, друг, отец, дед, земляк, шумиха, времянка, проворонить, шатун, бегун, походя, хлебать, непогодь, вплавь, впопыхах, впрямь, всухомятку, второпях.

— А что скажет по этому поводу Стилистика?

— Скажу примерно то же самое, но добавлю кое-что о словах иностранных. Русский язык настолько богат и так своеобразен, что любое иноязычное слово, попавшее в его состав, подчиняет своему влиянию, а иногда так перерабатывает, оснащая его своими приставками, окончаниями и суффиксами, что даже опытный лингвист не в состоянии отличить его от исконно-русского. Эта переработка, говорит поэт Сельвинский, делает иноязычное слово «до такой степени отечественным, что теперь бывает трудно поверить в его инородное происхождение. Например, немецкое слово бэр (медведь) и лох (дыра) образовали такое, казалось бы, кондовое[7] русское слово, как берлога. Этим еще больше подчеркивается мощь русского языка».

— Зря, Стилистика, стараешься! Всем известно, что Белинский и Ленин тоже боролись за чистоту русского языка и выступали против засорения его иностранными словами.

— Белинский и Ленин боролись против ненужного и неоправданного употребления иностранных слов, а вы хотите, подражая Шишкову, вместо калоши говорить «мокроступы», вместо аллея — «проход», вместо кий — «шаропих», вместо эгоист — «себятник», вместо акварель — «водяная краска», вместо корректор — «правщик», вместо маршрут — «путевик». И вообще, как я понимаю, вам не терпится изгнать из русского языка все, что помогает ему расти и крепнуть.

— Да, да, все, все, все!!!

— Бей пуристов! — закричал Илья Муромец и, размахивая булавой, ринулся вперед. За ним ринулись все остальные, и бог знает, чем бы все это кончилось, если бы не оркестр, заигравший польку.

— Ну и ну! — сказал Иван Яковлевич, вытирая вспотевший лоб, — попали мы с вами в переделку.

— Уйдем отсюда, — предложил я.

— Нет, Грамматика, так не годится, уж если мы сюда пришли, то останемся до победного конца. Не в моих правилах отступать. Вот только бы воды напиться.

— Сию минуточку, Иван Яковлевич, — сказали мы и помчались в буфет. Когда мы вернулись в зал, полька была в полном разгаре, но Ивана Яковлевича на месте не было. Не было и его ретивых охранителей — Добрыни Никитича и Алеши Поповича. Удивленные и растерянные, стояли мы на возвышении у пустого кресла с бутылкой лимонада и стаканами в руках, не зная, что предпринять, как вдруг к нам подбежала взволнованная, раскрасневшаяся Запятая и сообщила, что Стилистику похитили Междометия и пытают на винтовой лестнице за сценой. Мы побежали туда и увидели картину, которая до сих пор забавляет меня. Наш любимый учитель сидел на верхней ступеньке лестницы, отбиваясь ногами и руками от наседавших на него Междометий и кричал:

— Брысь, брысь! Кыш, кыш! Ай-ай! Ох-ох!! Караул!!!

А Междометия дружно наседали на него, соревнуясь в буйном воспроизведении таких своих звучаний, как браво! бис! гох-гох! гип-гип, ура!

Видя такое издевательство, мы не выдержали и бросились спасать Стилистику. Не прошло и двух минут, как все Междометия, начиная от ах-трах и кончая гип-гип, ура!, валялись у подножия винтовой лестницы и издавали звуки, из которых самыми выразительными были: ай-ай, ой-ой и ы-ы-ы!!!