Валерий Перевозчиков - Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого

• Название: Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого
• Автор: Валерий Перевозчиков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1992
• ISBN: 5-87512-012-6

В судьбе Высоцкого, как и в судьбе любого другого большого поэта, есть и тайна, и дар. Тайна остается всегда, потому что «судьба не настигает людей извне, а рождается из глубин самого человека» (Рильке). Но судьба Высоцкого — это и дар. Дар всем и на все времена.

В. Перевозчиков

---

Работали в Глазове… Жили в каком-то партийном коттедже: двухэтажный роскошный особняк. Мы жили на втором этаже, заняли две спальни: шиковать так шиковать… Володя звонил Марине. Вначале ее не нашли: она была на съемках фильма «Багдадский вор»… Марина играла героиню, и когда она «летала» на ковре-самолете, вся эта конструкция рухнула. Она упала и разбилась.

Вечером сидим, ужинаем. А у Володи в Москве были девочки-телефонистки, которые ему помогали. Они нашли Марину в больнице, и Марина подробно рассказала, что и как… Как она летела вниз головой…

— Володя, только ты не волнуйся!

А Володя кричал:

— Я немедленно вылетаю!

Марина его успокаивала…

— Гастроли в Ставрополе. Там было много интересного: встреча в редакции «Ставропольская правда», вечер у художников…

— Вечер у художников? Я об этом не знал. Там мы вместе были в гостях у директрисы ликеро-водочного завода, причем, попали совершенно случайно…

Получилось это так. В филармонии работала одна старушка — довольно заботливая… Простая заботливая старушка. И она попросила Володю приехать к ней в гости. Володе было как-то неудобно ей отказать, он сказал мне:

— Давай поедем…

Мы сели в машину, заехали в гостиницу, оставили гитару… И тут она стала почему-то настаивать:

— Владимир Семенович, ну зачем Вы оставили гитару? Возьмите…

— Но Вы уже наслушались моих песен на концертах. Посидим, поговорим…

Но что-то было не так, что-то шальное появилось в ее глазах… Приезжаем. Открывается дверь — и мы видим совершенно роскошную квартиру… Разноцветный паркет ковровой отделки. Огромный стол, на котором огромные миски с черной и красной икрой, и не ложки, а половники торчат в этих мисках. Роскошь — дикая! И посреди этой роскоши лежат раки таких размеров, каких я никогда в своей жизни не видел! Гигантские раки!

Хозяйка дома, звеня золотыми зубами, тянет руку. А рядом стоит очень ухоженная публика… Володя смотрит так на старушку…

— Владимир Семенович, они мне как родные… Я как в свой дом Вас привела.

Мы попали в гости к директрисе ликеро-водочного завода. Она, конечно, разнесла по городу, что у нее сегодня будет Высоцкий…

До этих котлов с икрой мы не дотрагивались, мы ели раков. Нам объяснили, что эти раки (специально для Высоцкого!) выловлены в соседней республике… Володя скрипел зубами — он был очень недоволен трюком этой бабули…

Володя не пил, его уговаривали… Много говорили о фирменной водке «Стрижамент» — она на каких-то там травах… Потом стали умолять:

— Владимир Семенович, спойте… Ну, Владимир Семенович…

— Ради бога, приходите завтра на концерт.

А в конце нам сообщили, что раки, которых мы съели, неделю пролежали в ванне. В ванне с молоком! Все это время они пили молоко, облагораживая свою суть.

Когда мы вернулись в гостиницу, Володя сказал по этому поводу:

— Совсем обалдели: раков — в молоке! Люди сошли с ума…

— Был ли Горбачев-он тогда работал первым секретарем Ставропольского крайкома партии — на концерте Высоцкого?

— Не был. Это совершенно точно. Мы бы это знали. Обычно предупреждают заранее, если будет «первый».

— А в Москве Вы работали с Высоцким?

— Мы работали в ДК Метростроя… У Володи Гольдмана был брат Борис, к сожалению, покойный, — тогда он работал, кажется, начальником Метростроя. Очень интересный и интеллигентный человек, всегда мягкий и корректный. По-моему, Борис ни разу не сказал Высоцкому «Володя»… Потом мы выступали в каких-то институтах, работали по области… Был один концерт в Гжели…

— Вы знаете, у многих друзей Высоцкого я видел «гжель»-по-видимому, части большого сервиза…

— Дело было так… У нас работала такая актриса — Маша Полбенцева. Она была знакома с директором завода «Гжель». Не помню сейчас его фамилию, но зовут его Виктор — хороший такой парень и очень талантливый человек. Маша иногда собирала группу, чтобы выступить там… Просила у меня актеров:

— Николай Ишувич, дайте мне того-то… Мы поедем в Гжель.

И когда мы с Володей стали более или менее дружны, я ей говорю:

— Слушай, Маша, а Высоцкий тебе не подойдет?

— Да что вы, Николай Ишувич, — конечно!

А Высоцкому я сказал:

— Володя, поехали в Гжель?

— А у тебя там концы есть?

— Да, есть.

— Ну, тогда поехали…

Мы поехали. Была весна 1979 года. Мы ехали на сером «Мерседесе», и я еще помню, что нас остановил «гаишник»…

— Превышаете скорость.

А Володя вдруг говорит:

— А она медленнее не едет. Чего ни делаю, не идет медленнее…

— Как это не идет?

— Ну, не идет медленнее, и все.

«Гаишник» ничего не понимает: вроде бы, сидят нормальные, взрослые люди… Володя поворачивается к нему — тот увидел, узнал…

— Ну, товарищ Высоцкий… Ну, что же Вы… Шутите… Будьте осторожны!

Приехали на завод. Я начал, выступила Маша Полбенцева, а потом я представил Володю… После концерта ему подарили роскошный кувшин — вокруг была такая штука, как золотая корона. Эту вещь они только начали выпускать. Кажется, Виктор вытащил этот кувшин из своего кабинета. А потом нам дали возможность кое-что купить, стоило это тогда очень дешево, и мы с Володей загрузили весь багажник.

Приехали на Малую Грузинскую, аккуратно все перетаскали наверх, а потом сели на пол делить…

— Это у тебя есть?

— Есть!

— Значит, мне…

Так мы разделили всю большую кучу этой посуды. А если было три экземпляра, то третью штуку Володя кому-то предназначал:

— Это отдадим Валерке, это — Вадиму…

— Вы не помните концерт, на котором Высоцкий пел с оркестром?

— Это была группа Аркадия Хаславского «Здравствуй, песня». Володя пел с ними несколько песен, и было это тоже в Ставрополе, концерты проходили в цирке… Это я точно помню, потому что Володя мне сказал:

— Тамразочка, ты объявишь меня и не уходи — послушай: я сегодня буду петь с ансамблем.

Потом мы поехали в Кисловодск, дали два концерта в «музыкальной раковине» и сразу уехали. Где же мы тогда жили? В Пятигорске тоже было два концерта, но и там мы не останавливались… А возил нас на своей машине Руслан Тебиев, значит, мы жили в Нальчике или в Орджоникидзе.

В этой поездке с нами был Владимир Сидорович Лотов, он есть на многих фотографиях, сделанных в Орджоникидзе. Мы там много снимались: на балконе гостиницы, в парке, у мечети… Потом я видел эти фотографии на сумках, на кошельках… Снимал какой-то местный фотограф-профессионал. У меня хранится несколько цветных фотографий.

— А что за история с присвоением Высоцкому звания «Засуженного артиста республики»? Мне говорили, что он отказался сам?

— Это я хорошо знаю. Это было в Северной Осетии, там я проработал много лет. Министром культуры был тогда Сослан Евгеньевич Ужегов, по работе мы хорошо знали друг друга. Когда я стал работать в Москве, наши отношения не прерывались, в республике меня «держали за своего». К этому времени Сослан Евгеньевич работал уже заместителем председателя Совета Министров Северной Осетии, звоню ему:

— Такой человек работает в вашей республике, работает по всей стране от Вашей филармонии. Примите нас… (Володя несколько лет работал на фондах Северо-Осетинской филармонии.) Ужегов сказал:

— Приходите.

Мы пришли в кабинет к Сослану Евгеньевичу втроем: Володя, Гольдман и я. Говорили обо всем, потом подняли и эту тему… Ужегов сказал:

— Никаких проблем. Нам будет только приятно, что такой человек носит имя нашей небольшой республики.

Он дал команду заполнить документы, и на этом мы с Ужеговым расстались. Документы такие: Высоцкого — на заслуженного артиста, меня — на заслуженного деятеля искусств.

Выходя из кабинета, Володя говорит:

— Тамразочка, ты представляешь, я — заслуженный артист Северной Осетии. Как-то смешно…

— Действительно, смешно. Вот — народный…

Я вернулся в кабинет:

— Сослан Евгеньевич! Уж давать, так давать! Это же Высоцкий — его вся страна знает. Я уже не говорю, сколько он нашей филармонии денег заработал…

— Но мы же говорили о «заслуженном»… «Народного»? Почему нет?

Он тут же позвонил и переиграл ситуацию: в филармонии стали заполнять документы на «народного».

А что произошло дальше? Я думаю, что для реализации этой идеи Ужегову пришлось выходить на обком партии, а там это дело задавили. Скорее всего, эти перестраховщики из обкома подумали: как это так — в Москве Высоцкому не дают, а мы — дадим?! А может быть, и позвонили «наверх», не знаю. Но чтобы Володя сам отказывался — этого я не помню.

— Когда и как начались судебные преследования против администраторов и против самого Высоцкого?

— Преследовали и запрещали всегда, но прицепиться особенно было не к чему. А все началось с того, что посадили одного администратора. Это был молодой парень, а работал он в группе Кондакова. Его взяли и «раскрутили». Он рассказал все: кто, как и какие деньги получает. И когда меня в качестве свидетеля вызвали в Ижевск, то на скамье подсудимых были администраторы концертов Высоцкого… Меня просили помочь, а на самом деле — «выбросили на гвозди». Но как ни странно, я в Ижевске показал то же самое, что Высоцкий и Янклович в Москве. Другого и быть не могло, хотя они меня и не предупреждали… Не сошлась только одна деталь.