Сергей Кузьмин - Скрытый Тибет. История независимости и оккупации

• Название: Скрытый Тибет. История независимости и оккупации
• Автор: Сергей Кузьмин
• Издательство: Изд-во А.Терентьева
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-901941-23-2

Тибет — земля тайн. Они не только в религии и мистике — многое остается скрытым и в его истории. В книге прослеживается история тибетской цивилизации с древнейших времен до наших дней, рассказывается о жизни тибетцев до и после «мирного освобождения» — насильственного включения Тибета в состав КНР. Автор приходит к выводу, что ранее Тибет не был частью других государств. В те времена, когда Китай входил в монгольскую империю Юань или маньчжурскую империю Цин, Тибет сохранял самостоятельность; мнение о том, что Тибет был частью Китая, исходит лишь из древнекитайской идеи глобальной императорской власти. Поэтому включение Тибета в состав КНР не было легитимным, и Тибет является оккупированной страной.

Многие фотографии и сведения, касающиеся последнего периода истории Тибета, публикуются впервые.

---

Бывшие политзаключенные говорили мне, что большинство в тюрьмах и лагерях составляли простые тибетцы. Например, в тюрьме Драпчи было шесть блоков, число людей в них было примерно равным. Аристократы содержались лишь в одном — пятом блоке. Заключенных из бедняков инструктировали, чтобы они помогали социалистической революции, указывая на классовых врагов.

Панчен-лама писал:{1075} «За исключением высших слоев, которые содержались в тюрьмах в Тибетском военном округе, и небольшого числа лиц административного персонала, содержавшихся в обычных тюрьмах в соответствии с законом Партии и Государства, в большинстве других тюрем ответственный персонал не заботился о жизни и здоровье заключенных. Кроме того, охранники и кадры оскорбляли заключенных свирепыми, жестокими и злыми словами, яростно и без разбору избивали их. Кроме того, заключенных все время перевозили с места на место, из высокогорий в низменности, с мороза в жару, с севера на юг, с плато на равнины, вверх и вниз, так что они не успевали акклиматизироваться в новых условиях.

Одежда и одеяла не могли их согреть, матрацы не успевали просохнуть от сырости, палатки и здания не могли предохранить от ветра и дождя, пищи не хватало. Их жизнь была горькой и полной лишений, они должны были рано вставать на работу и поздно возвращаться с нее. Их заставляли делать самую тяжелую и трудную работу, что неизбежно вело к упадку сил день ото дня. Они много болели. Кроме того, они недостаточно отдыхали. Медицинское обслуживание было плохое, из-за чего множество заключенных умерло от неестественных причин. Заключенных старше 50–60 лет, которые были физически слабыми и уже близкими к смерти, тоже заставляли выполнять тяжелую физическую работу».

Бывший заключенный Дава Цэринг вспоминал, что особенно тяжелыми условия стали после того, как в начале 1960-х гг. разразился голод.{1076} Дважды в день каждому выдавали чашку баланды из ячменной или кукурузной муки, иногда еще кусочек репы. Люди слабели, появлялось желание только лежать. Чтобы насытиться, по кусочку срезали кожу со своих ботинок, и весь день жевали. Когда голод усилился, охранники разрешили заключенным колонной выходить из лагеря и собирать насекомых, червей и ягоды. Многие не вернулись. Впоследствии бродяги говорили, что нашли человеческие скелеты, которые лежали, сидели, прислонившись к камням, и т.д. Проводя переклички в тюрьме Драпчи в 1962 г., китайские охранники обнаруживали убыль заключенных. Отвечать: «Умер от голода» было нельзя — при социализме не может быть голода.{1077}

К арестованным применяли пытки. Их разнообразие и масштаб намного превзошли все, о чем пишут обличители феодализма. Сам Мао Цзэдун еще в 1943 г. говорил о пытках: «Их не следовало прекращать слишком рано или слишком поздно, ущерб, [нанесенный жертвам], будет слишком велик… Итак, главное правило — тщательно наблюдать и все делать в свое время».{1078} Теперь арестованных тибетцев китайцы подвергали пыткам многих видов. Человека заставляли сидеть голым под сильным снегопадом или на жаре в меховой шапке; не давали спать много дней; ставили на колени на битые кости; подвешивали за связанные руки и ноги с последующими издевательствами; пропускали сквозь строй под ударами; просовывали пальцы в ноздри по возможности до скул, чтобы таким способом бросить заключенного на землю; заставляли скакать на диком осле в голом виде в мороз.{1079} По тем же данным, применяли избиение; подвешивание узника вверх ногами со связанными за спиной руками; закапывание по пояс в землю и закрывание сверху свежей шкурой, прижатой к земле камнями так, чтобы не проходил воздух; завязывание глаз и обжигание огнем; удушение путем сдавливания дыхания; заливание в рот чая с лишением возможности мочеиспускания (часто ведет к смерти от отказа почек); привязывание к дикому яку или лошади, которых потом пускают вскачь; прокалывание иглами; поливание горячей водой.

Палден Гьяцо вспоминал, что заключенных, уже отбывавших наказание по приговору, однажды зимой впрягли в плуг, на который сзади встал китайский солдат, и заставили распахивать поле.{1080} Этот «освобожденный от крепостников» труд требовался для превращения пастбища в пашню. Широко использовались тяжелые и тесные металлические кандалы; одному заключенному предписали ножные кандалы на четыре года. Кандалы могли не снимать даже во время работы, в мороз и жару.

Вот рассказ бывшего политзаключенного Т. Чойдрака о том, что было с ним после ареста в 1959 г.{1081} В тюрьме надели ножные кандалы. Стали подвергать «борьбе». Для этого особым образом опутывают веревкой, связывают за спиной руки и подвешивают за них выше локтей. Суставы вывертываются. Бьют по лицу и голове, дергают за волосы и уши, плюют в лицо. Цель — добиться отречения от Далай-ламы. Потеря сознания возникает не только от ударов, но и от боли в вывернутых руках. Когда вернется сознание, все повторяют. И так несколько «сессий» по четыре часа, с интервалами примерно по месяцу. Повреждение глаз и потеря зубов не препятствуют продолжению. В промежутках держат в холодной одиночке размером примерно 1 х 2 м. «Сеансы» кончились тогда, когда тюремный врач снял с себя ответственность за выживание жертвы.

В октябре 1959 г. Чойдрака и еще 79 заключенных повезли из Тибета в Китай — по 38 чел. на грузовик. В течение 10-дневного переезда они должны были стоять в кузове. Их привезли в район Кукунора, оттуда поездом — в тюрьму на границе Гоби. Там они жили в тесноте, работали на полях. По возвращении начинались сессии «перевоспитания» до 22 час. В мае 1960 г. рацион снизился от 16,5 до 8,5 фунтов зерна в месяц. Зерно стали смешивать с корой и несъедобными кореньями. К июлю уже все были похожи на скелеты. После работы люди падали и не могли подняться. Некоторые умирали от голода. Остальные стали резать на еду кожаную обувь, ловить лягушек, червей и насекомых. По краям дорог собирали объедки, выброшенные охранниками. К октябрю 1962 г. из 79 тибетцев выжил 21. Их отправили на родину, там поместили в тюрьму Драпчи. Все свободное время было отведено на «перевоспитание», «признание ошибок» и доносы на соседей. Приговор вынесли через 13 лет после ареста: 17 лет заключения. После этого условия улучшились: перевели в тюрьму Сангьип, поставили на работу в карьере — выбивание зубилом глыб камня. Через некоторое время, по настоянию врача, перевели на работу в тюремную больницу. Освободили в 1980 г. после визита делегации Далай-ламы.

По свидетельству Тенпы Сопы, проведшего 20 лет в концлагерях, заключенных тибетцев заставляли работать на полях от рассвета до появления звезд на небе.{1082} Рабский труд назывался «исправление через работу». Больных не всегда брали в больницу, некоторые умирали за работой. Тех, кто не выполнял норму, били охранники, а по вечерам «критиковали» свои — то есть опять избивали. По возвращении с работы — также сессии «перевоспитания». Заключенных строили рядами друг против друга. Каждый до полуночи обвинял своего визави в его «ошибках». Сессия обычно кончалась «борьбой» с избиением 2–3 чел. Тем, кто не «исправлялся», продлевали сроки заключения или добавляли часы работы. Отдых полагался лишь день в месяц. Но и в эти дни приходилось работать, как того требовала пропаганда. В итоге выходными были только три дня в году: Праздник весны, 1 Мая и День республики.

В местечке Джанг Цалакха в районе пустынных северных равнин в пяти концлагерях содержали более 10 тыс. чел., которых заставляли добывать и транспортировать буру.{1083} Как рассказывают бывшие заключенные, каждый день от голода, побоев и переутомления там умирали 10–30 чел., за год погибло более 8 тыс. На строительстве Нгаченской ГЭС около Лхасы (которую якобы построила НОАК) каждый день сжигали или сбрасывали в реку по 3–4 трупа.

По свидетельству бывшей узницы, в районе Дарцедо в 1959 г. трижды в день давали чашку баланды, много воды и больше ничего.{1084} В 1960 г. ее перевели на свинцовые рудники Голток. Работа была тяжелой, а кормить стали хуже — был голод. Мужчины стали добавлять в баланду насекомых, женщины боялись это делать. По словам начальника лагеря, с 1960 по 1963 г. там умерли 12019 заключенных. Из 76 тибетцев в тюрьме Чю-чон в Ганьсу с 1959 по 1962 г. 53 умерли — одни от голода и непосильной работы, других казнили.{1085} Остальных перевели в тюрьму Драпчи в Лхасе. К 1979 г., когда был выпущен на свободу последний из них, лишь семь из тех 76 чел. оставались в живых. В Конгпо умерли 2/3 заключенных.{1086} В некоторых местах заключения трупы зимой складывали на морозе. Заключенные иногда ели их, чтобы не умереть самим.

По свидетельству Панчен-ламы X, в тюрьмы и концлагеря заключили почти половину взрослых мужчин Тибета, а там почти все они погибли от голода и лишений. В 1962 г. он говорил, что в тюрьмы попали примерно 5% населения Тибета. Но в 1987 г., отсидев 18 лет, Панчен-лама сказал:{1087} «По моей информации в то время, это были 10–15%. Но, если бы я осмелился озвучить столь большие цифры, я бы умер от тамцинга».