Сергей Кузьмин - Скрытый Тибет. История независимости и оккупации

• Название: Скрытый Тибет. История независимости и оккупации
• Автор: Сергей Кузьмин
• Издательство: Изд-во А.Терентьева
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-901941-23-2

Тибет — земля тайн. Они не только в религии и мистике — многое остается скрытым и в его истории. В книге прослеживается история тибетской цивилизации с древнейших времен до наших дней, рассказывается о жизни тибетцев до и после «мирного освобождения» — насильственного включения Тибета в состав КНР. Автор приходит к выводу, что ранее Тибет не был частью других государств. В те времена, когда Китай входил в монгольскую империю Юань или маньчжурскую империю Цин, Тибет сохранял самостоятельность; мнение о том, что Тибет был частью Китая, исходит лишь из древнекитайской идеи глобальной императорской власти. Поэтому включение Тибета в состав КНР не было легитимным, и Тибет является оккупированной страной.

Многие фотографии и сведения, касающиеся последнего периода истории Тибета, публикуются впервые.

---

Утром 10 марта некоторые члены семьи Далай-ламы, оба его наставника, министры, некоторые религиозные лидеры, аристократы приехали по приглашению в штаб.{941} Они пытались мирно уладить конфликт и объяснить, что Далай-лама не смог прийти из-за демонстрации «необразованных масс». Оказалось, что китайцы не готовы к восстанию в Лхасе, как и тибетские аристократы.{942} Для последних в штабе организовали пышный прием. В это время толпа вокруг Норбулингки выбрала народных представителей и создала Комитет свободы из 70 чел. Их поддержали лидеры трех «великих монастырей», десятки чиновников нижнего звена, офицеры охраны Далай-ламы, часть тибетских солдат. Комитет объявил Соглашение из 17 пунктов недействительным, поскольку оно подписано «предателем Нгапо Нгавангом Джигме» и нарушается китайцами.{943} Комитет составил декларацию с требованием к китайцам немедленно уйти из Тибета. 10 марта один из министров был избит толпой у Норбулингки, все остальные дни провел в госпитале.

12 марта министры, уехав из штаба в Норбулингку, приняли участие в совещании с восставшими. Они стали уговаривать их руководителей прекратить демонстрации. В результате министры попали под домашний арест.

Китайский гарнизон Лхасы был гораздо меньше, чем силы восставших, около 1 тыс. чел. Но за этим гарнизоном стояла НОАК, он был лучше вооружен. Поэтому обе стороны заняли выжидательную позицию. Исполняющий обязанности представителя китайского правительства генерал Тань Гуаньсэнь и Далай-лама с 10 по 16 марта обменивались письмами. Судя по их содержанию, генерал старался нейтрализовать тибетское руководство, не допустить поддержку повстанцев, а Далай-лама старался уладить дело миром.{944}

Из страха перед восставшими 600–700 тибетцев укрылись в Подготовительном комитете ТАР и в расположении НОАК в Лхасе.{945} Они помогали китайцам защищать эти учреждения. По тому же источнику, китайцев поддержал ряд тибетцев из высших слоев. Значит, нельзя сказать, что восстали все «эксплуататоры». Общество не разделилось по классовому признаку.

В это время Мао Цзэдуна не было в Пекине. Он был с инспекционной поездкой в Ухани. Главную ответственность за разрешение кризиса принял на себя Лю Шаоци. Вечером 11 марта он возглавил собрание руководителей КПК: Чжоу Эньлая, Дэн Сяопина, Пэн Жэна, Пэн Дэхуэя, Чэнь И, Ян Шанькуня и Сю Биня.{946} Они сочли кризис не столько опасностью, сколько возможностью выявить реакционные элементы и создать условия для столь задержавшейся реформы. По китайским данным, они надеялись на то, что НОАК займется не столько карательными акциями, сколько повысит контроль и боеготовность.

Миротворческие усилия Далай-ламы не увенчались успехом. Тибетское правительство не контролировало ситуацию. В городе отмечались случаи грабежей магазинов. Повстанцы пытались организовать митинги и демонстрации в других районах Тибета, получить оттуда помощь, создали укрепления на дороге между Лхасой и аэродромом. Они обратились в миссии Индии и Непала с просьбой сообщать на весь мир о событиях в Тибете.{947} 12 марта в Лхасе прошли многотысячные демонстрации женщин. Впоследствии две возглавлявшие их женщины были казнены в тюрьме китайцами.{948}

12 марта 1959 г. в Пекине состоялось второе собрание руководителей КПК.{949} Они снова декларировали, что НОАК должна держать оборону и не открывать огонь первой. Решили ввести подкрепления. Мао одобрил эти решения. Он указал, что не следует задерживать Далай-ламу в Лхасе, надо позволить ему уйти в Индию. Китайцы за короткое время смогли сконцентрировать вокруг Лхасы значительные силы, в том числе танки и артиллерию. Тенпа Сопа утром 14 марта видел конвой из военных грузовиков с пулеметами, за ними следовали танки.{950} Колонна проследовала в китайский военный лагерь к востоку от Норбулингки. В монастыри, где монахи создавали отряды ополченцев, были подосланы китайские агенты. Они говорили, что жители Лхасы захватили китайский лагерь, а монахам надо оставаться в монастырях.{951}

Государственный оракул Тибета посоветовал Далай-ламе бежать из страны. Далай-лама, его мать, брат, сестра, учителя, четыре министра, чиновники и телохранители в ночь на 17 марта 1959 г. тайно покинули Лхасу и небольшими группами направились в сторону Индии. Достигнув южного берега Цангпо, Далай-лама и его спутники перешли под защиту партизан.{952} Бегство Далай-ламы породило нелепые истории. Смысл одной из них в том, что ЦРУ экстрасенсорным путем передало оракулу инструкции с указанием точного пути бегства. Действительность, однако, была прозаической: двое тибетцев, обученных в лагере ЦРУ, имели радиопередатчик. Однако, как говорил сам Далай-лама, ЦРУ не участвовало напрямую в его бегстве, а оракул не имел связи с этой организацией. ЦРУ через свою резидентуру в Калькутте узнало о бегстве Далай-ламы лишь 19 марта. В течение пары дней те двое тибетцев нагнали беглецов и с тех пор отправляли ежедневные послания для ЦРУ.{953}

17 марта в Пекине прошло заседание политбюро КПК. Лю Шаоци и Дэн Сяопин подчеркнули, что, поскольку верхи тибетского общества приняли участие в восстании, не остается другого выбора, как начать реформу, надо быть готовыми усмирить восстание.{954} В тот же день китайцы обстреляли Норбулингку в нарушение официальных указаний политбюро: сдали нервы у одного нижнего офицерского чина НОАК с транспортной станции севернее Норбулингки. Он приказал стрелять в повстанцев, атаковавших станцию.

Между тем в Лхасе восставшие мобилизовали мужчин в возрасте I860 лет.{955} Они издали воззвание: «Поскольку Коммунистическая партия хочет уничтожить нашу религию и нацию, все люди нашего снежного края, которые едят цампу и начитывают мани[17], должны объединиться, взяться за оружие и бороться за независимость, чтобы защитить свою религию и нацию»{956}.

Восстание координировала Национальная ассамблея (Цонгду), в которую входили около 300 чел., но вскоре реальное руководство перешло к монаху-чиновнику Кенчунг Лобсанг Цевангу и Дасанг Додул Царонгу — первому командующему новой тибетской армией, в то время уже старику.{957} За несколько месяцев до этого он прибыл для того, чтобы защищать Далай-ламу. После подавления восстания он попал в плен и умер в тюрьме в Лхасе.

Восставшие распределили немногие сохранившиеся соединения тибетской армии по стратегическим позициям города.{958} Отдельные отряды заняли Норбулингку, Шол, Поталу, Чакпори, районы Джокханга, Лубу, Рамоче. По сообщению китайских источников, восставшие в ночь на 19 марта напали на китайский штаб в Лхасе,{959} Рабочий комитет КПК ТАР и другие органы, но были отбиты. В 2 часа ночи 20 марта, обнаружив исчезновение Далай-ламы, китайцы начали артобстрел Норбулингки.{960} Тибетцы, которые там были, отвечали ружейным огнем.{961} К концу 20 марта китайцы вошли в полуразрушенный дворцовый комплекс и стали осматривать трупы, пытаясь опознать Далай-ламу. Оставшиеся в живых 2–3 сотни тибетцев попали в плен.

Утром 20 марта руководство КПК провело очередное собрание по Тибету. Туда решили направить дополнительные войска. В 9.30 час. центральная военная комиссия КПК направила командирам НОАК в Лхасе телеграмму. Она давала «зеленый свет» на полномасштабное подавление восстания.{962} НОАК предписывалось взять под контроль все стратегически важные пункты, перерезать пути отступления противника на север и юг, сделать все, чтобы главные силы повстанцев остались в Лхасе, чтобы их можно было полностью уничтожить после подхода подкреплений. По приказу китайцев Нгапо обратился к жителям Лхасы, призывая сдаться — иначе столица будет превращена в кучу камней.{963}

Артобстрел столицы продолжился. Стреляли по городу, храмам и ближайшим монастырям. По рассказу очевидца, всю Поталу заволокло дымом и пылью, казалось, что дворец полностью разбомбили. В действительности, были разрушены некоторые здания монастыря Сэра, медицинская школа Чакпори, пробиты золотые крыши храма Джокханг, серьезно повреждено западное крыло Поталы и т.д. После артобстрела Дрепунга арестовали всех оставшихся там монахов.{964} Много тибетцев погибло при переправе через реку к югу от Норбулингки.{965}

На следующий день Лю Шаоци созвал в Пекине еще одно собрание партруководства. По итогам издали «Решения по некоторым политическим вопросам, касающимся претворения демократической реформы путем подавления восстания в Тибете».{966} Согласно этому документу, восстание следовало подавлять одновременно с проведением реформы. 22 марта по громкоговорителям в Лхасе зазвучали призывы разоружаться. Сдавшимся обещали снисхождение. Тибетцев, удерживавших Джокханг, предупредили: если они не сдадутся, храм разрушат.{967} Китайцы перешли в наступление и к 23 марта заняли всю Лхасу.Сотрудник индийского консульства в Лхасе вспоминал: «Я шел по улицам, заполненным китайскими солдатами; они орали и вели беспорядочную стрельбу. По Потале стреляли пушки. Мне казалось, что Потала скоро исчезнет с лица земли… В течение двух часов китайцы не прекращали огонь. После этого с холма стали бегом спускаться монахи Поталы, представляя собой удобные мишени для китайских пулеметов. Я хорошо запомнил двух женщин и одного мужчину, которые шли по улице, ведущей к центру города: они шли открыто, с развевающимися белыми шарфами — знаком мирных намерений. Прозвучали четыре или пять выстрелов, все трое упали и остались на мостовой, по-прежнему держа в руках белые шарфы. В монастыре неподалеку от Поталы я увидел китайцев, державших под прицелом около тридцати тибетцев с поднятыми вверх руками. Солдаты обыскали их, но оружия не нашли. Я решил, что их отпустят, но ошибся: всех до одного расстреляли на месте»{968}.