Сергей Кузьмин - Скрытый Тибет. История независимости и оккупации

• Название: Скрытый Тибет. История независимости и оккупации
• Автор: Сергей Кузьмин
• Издательство: Изд-во А.Терентьева
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-901941-23-2

Тибет — земля тайн. Они не только в религии и мистике — многое остается скрытым и в его истории. В книге прослеживается история тибетской цивилизации с древнейших времен до наших дней, рассказывается о жизни тибетцев до и после «мирного освобождения» — насильственного включения Тибета в состав КНР. Автор приходит к выводу, что ранее Тибет не был частью других государств. В те времена, когда Китай входил в монгольскую империю Юань или маньчжурскую империю Цин, Тибет сохранял самостоятельность; мнение о том, что Тибет был частью Китая, исходит лишь из древнекитайской идеи глобальной императорской власти. Поэтому включение Тибета в состав КНР не было легитимным, и Тибет является оккупированной страной.

Многие фотографии и сведения, касающиеся последнего периода истории Тибета, публикуются впервые.

---

В монастыри Дзогчен и Шечен в Кардзе пришли китайцы, взяли в заложники настоятеля и собрали митинг.{917} Монахам объявили, что они должны сложить духовный сан и жениться. После этого около 2 мес. их заставляли выполнять принудительные работы и «критиковать» друг друга. Священные изображения сбросили и заставили топтать под дулами ружей. Наконец, от монахов потребовали участвовать в «митинге борьбы» против настоятелей и лам. Это вызвало восстание. Погибли все китайцы и примерно 50 монахов. Кто выжил, ушли в партизаны. Был разрушен монастырь Дзогчен (основан в 1675 г.) — один из шести главных монастырей школы Ньингма.

Китайцы занялись разнузданной пропагандой в прессе. В ноябре 1958 г. в Кардзе, Дарцедо и Синине в газетах, выходивших на тибетском языке, появились грубые нападки на религию, Будда был объявлен реакционером.{918} Например, в «Кардзе Ниларэ Саргьюсэр» («Ежедневная газета Кардзе») 18 ноября 1958 г. было написано: «Монастыри всегда составляют заговоры с феодалами и хозяевами маслобоен, некоторые — даже с империалистами и гоминьдановскими реакционерами. Они (монастыри) делали попытки создать провинциальное правительство, чтобы разделить родину. <…> В уезде Кардзе 390 монастырей участвуют в беззакониях и саботаже. Все монастыри — это реакционеры в религиозном обличье. Все они — инструмент эксплуатации, оплот аристократов-феодалов, которые стоят на пути социалистической продукции, они — центр восстаний против реформы. Если их полностью разрушить, то будет разрушено аристократическое феодальное угнетение и эксплуатация»{919}.

22 ноября там же появилась длинная статья под заголовком «Черная злоба обманщиков-реакционеров, относящихся к религиозным правящим кругам, совершенно нетерпима». Настрой задавали первые фразы типа: «Эти реакционные ламы, надевающие мантии религии, смертельно ядовиты — больше, чем ядовитые змеи, более свирепы, чем дикие звери». Дальше, по маоистской традиции, шел исторический экскурс: якобы царство отца Будды вело агрессивные войны против соседних стран, в царствование самого Будды подчиненные восстали против него, после поражения он ушел в лес и стал проповедовать пессимизм и безделье, чтобы уменьшить мужество людей и восстановить власть над ними.{920} Как обычно, маоистская пропаганда объявляла ложь «фактом, четко зафиксированным в истории». Потом следовал стандартный набор обвинений церкви в эксплуатации, богатстве, суевериях и т.д. Источник лжи раскрывала заключительная фраза: «Бог, в которого я верю, — это коммунизм».

Между тем к концу 1958 г. партизанская армия в 80 тыс. чел. контролировала уже все округа Южного Тибета и часть Восточного. В Дригутанге собирались добровольцы.{921} Они сумели организовать нападения на НОАК на широком фронте в Каме, Западном и Северном Тибете. Новости о поражениях китайцев расклеивали в виде листовок в Лхасе. Китайские власти потребовали от Кашага помочь подавить восстание военной силой. Но тибетское правительство раскололось и не могло принимать решения.{922} Чиновники боялись высказывать мнения друг другу.

В январе 1959 г. было объявлено, что тибетские кадры направляются в Китай для изучения народных коммун. Это было подготовкой демократической реформы.

«Великие монастыри» были недовольны репрессиями против многочисленных «дочерних» монастырей в Каме и Амдо.{923} 16 февраля один из вождей кампа потребовал от Далай-ламы и Кашага поддержать восстание. Однако тибетское правительство, не имея достаточных сил и не желая вступать в конфликт с Пекином, отклонило это требование и запретило тибетской армии поддерживать восставших. Многие люди из Восточного Тибета возмущались этим.{924} Однако Лхаса не предприняла и никаких реальных шагов, чтобы помочь Пекину.{925}

Все больше тибетцев уходили к восставшим. В начале 1959 г. отряды кампа атаковали 3-тысячный китайский гарнизон в Цетанге в 200 км южнее Лхасы и захватили город.{926} В конце февраля 1959 г. партизаны из Лхока решили идти к Лхасе.{927} К столице направились конвои в 500 чел. с провизией, имуществом и амуницией. Двигались медленно. Не дойдя до Лхасы, они узнали из передачи индийского радио о восстании в городе. Однако о бегстве Далай-ламы они узнали только в апреле, уже после прибытия иерарха в Индию.

22 января 1959 г. Мао Цзэдун дал следующее указание: «В Тибетском районе в течение нескольких лет вражеская сторона и наша сторона будут соревноваться за поддержку масс и будут проверять готовность вооруженных сил. Через несколько лет — например, от 3 до 4 лет, от 5 до 6 лет или от 7 до 8 лет — неизбежно произойдет решающий поединок. Только тогда проблемы могут быть решены полностью. Изначально военные силы, используемые тибетцами, были очень слабыми, но сейчас они командуют силой в 10 тыс. повстанцев, чей воинский дух относительно высок. Это для нас опасный враг. Но это не обязательно плохо; скорее, это может быть хорошо, потому что это позволяет решить проблему через войну»{928}.

Мао следил за тем, как разрастается восстание, и комментировал это примерно одинаково. Например, так: «Восстания, подобные этому, крайне благоприятны для нас, потому что они приносят нам пользу тем, что помогают тренировать наши отряды, тренировать людей и дают достаточный повод разгромить восстание и провести всеобъемлющие реформы в будущем».{929}

В марте 1959 г. в Восточном Тибете действовали 23 отряда партизан, в Южном — 16, общая численность, возможно, достигала 100–200 тыс. чел.{930} Потери НОАК убитыми и ранеными в боях с кампа, по гоминьдановским данным, составили 65–75 тыс.{931}

К празднику Монлам, который приходился на начало марта 1959 г., в Лхасе к десяткам тысяч беженцев добавились многочисленные паломники, а также группы вооруженных повстанцев. По некоторым сведениям, собралось до 100 тыс. чел. Ситуация становилась все более напряженной. На крышах некоторых домов появились наблюдатели из китайских военных. Среди тибетцев распространились слухи, что Далай-ламу собираются насильно увезти в Пекин на сессию ВСНП, которая открывалась в апреле. Слухи подкреплялись тем, что в Пекине в марте объявили о предстоящем приезде Далай-ламы, хотя его согласия еще не было.{932} А тут китайцы вдруг пригласили Далай-ламу в штаб военного округа на театральное представление 10 марта. Начальнику его охраны сообщили, что иерарх должен приехать без сопровождения.{933} Это нарушало протокол и говорило в пользу планов захвата. Большинство тибетских кадров позже утверждали, что ничего не знали о приглашении Далай-ламы до 9 марта, а китайские источники утверждают, что Далай-ламе предложили визит еще 7 марта.{934} По этим источникам, ни чиновники КПК, ни командиры НОАК в Лхасе не знали, что это приглашение вызовет восстание.

Но бывший чиновник тибетского правительства Тенпа Сопа, находившийся в те дни в Норбулингке, говорил мне, что люди считали приглашение скоропалительным: ведь такие приглашения обычно посылали заранее, где-то за месяц. Отсюда подозрения: были случаи, когда китайские командующие вот так же приглашали религиозных лидеров на торжества, а потом они исчезали. Так были убиты высшие ламы Амдо — Шаркелден Гьяцо и Кончок Лхондуп; в Каме один знаменитый лама — Пандита Ши Чен убит, другой — Каток Ситу арестован.{935} По словам Тенпы Сопы, подозрения усиливали два инцидента, произошедшие ранее. В 1958 г. задержали китайца с бомбой, который пытался посетить Далай-ламу. В январе 1959 г. поймали другого китайца, который прятал пистолет.

Толпа тибетцев у Норбулингки 10 марта 1959 г. (DIIR Archive, Central Tibetan Administration) 

Чтобы воспрепятствовать захвату Далай-ламы, 9 марта толпы тибетцев стали собираться у дворца Норбулингка. Собралось, по одним данным, около 10 тыс. чел.,{936} по другим — 30 тыс.{937} Люди были вооружены в основном палками, ножами, у некоторых было огнестрельное оружие.{938} Некоторые партизаны-кампа принесли даже пулеметы и минометы. Полк тибетских солдат сменил китайскую форму на тибетскую. Солдаты заявили, что они на стороне Далай-ламы и своей родины. Собравшиеся держали плакаты за независимость Тибета и уход китайцев.{939} Представители трех «великих монастырей» призвали Далай-ламу не покидать дворец, не участвовать в собраниях с ханьцами и, по провозглашении независимости Тибета, избрать духовных и гражданских административных лиц, представителей «великих монастырей», армии и народа для обсуждения проблем.{940} Повстанцы отправили две телеграммы соотечественникам в Индию — в Калимпонг. В них сообщалось о восстании против «красной Коммунистической партии ханьцев», восстановлении независимости Тибета. Восставшие просили о содействии Индии и о присылке наблюдателей ООН. Тибетцы, жившие в Индии, пытались уговорить власти этой страны вмешаться. Единственным быстрым результатом стала широкая огласка тибетского восстания через индийские газеты.