Александр Горшков - Отшельник. Роман в трёх книгах

• Название: Отшельник. Роман в трёх книгах
• Автор: Александр Горшков
• Жанр: Современная проза

---

— О том и спрашиваю: куда рвем?

— Пустой вопрос.

— Ну и ответь, если такой разумаха.

— Сам соображать должен.

— Соображлка с утра плохо варит. Гони свой базар!

— Что, говорю, думать? Раз не туда… ну, что мы видели на этой экскурсии, куда нас дед этот, леший этот одноглазый повел, — тогда только оттуда. Лично у меня возвращаться нет никакого желания…

— Кирпич, может, у тебя есть?

— Пошел ты… Ушастый, говори дело. Решать что-то по делу надо.

— Решать, говорю, нечего: идем назад. Лучше на зоне чалиться, чем там… с теми… Зона санаторием покажется, курортом…

Он неуклюже перекрестился, отгоняя от себя страшные ночные воспоминания.

— Слышь, Ушастый, а мы тут, случаем, не надышались чем-нибудь? Уж очень реальными были эти глюки… Во попали так попали! Какого лешего не послушали этого ученого попа и поперлись сюда! Думай теперь, гадай, как назад выбраться…

— Меньше, говорю, думай, — шикнул Ушастый. — Думальня разболится. Сейчас встаем…

— …идем в сортир, умываемся, чистим зубы, делаем физзарядку, стволы за плечи — и строевым шагом на зону, — Кирпич пхнул его в бок.

— А если не на зону, то туда, — он неопределенно ткнул пальцем вниз, — отправляйтесь сами. Я там…

Он не договорил. Все трое увидели, как к ним заглянул вчерашний старец и тем же ласковым голосом тихо сказал:

— Со святым утром, дети! Вставайте, Господь ждет на молитву, а потом трапеза…

— …Что Бог послал, — съязвил Ушастый, но тут же получил тычок под ребра от Кургана.

— Батя, — Курган не знал, как обо всем рассказать хозяину этих мест и этой тайны, — а где мы ночью были? Куда ты нас повел?

— Кажись, никуда не ходил. До утра с отцом о духовном говорили, старались вам не мешать: с дороги ведь, уставшие.

— «Не ходил…» А кто же за руки водил? — опять съязвил Ушастый. — А рядом еще три «экскурсовода» было: один даже с мечом в руках — такой, как в космических боевиках по телику показывают, огнем сверкает весь, лазером. Всю ночь нам перекалабродили, кошмарики разные показывали, одно страшнее другого.

Теперь Кирпич закрыл Ушастому рот и подвинулся к старцу поближе:

— Правда, бать, что это было? Мы никогда такого не видели: ни в страшных снах, ни наяву. И по телику такого не показывают. По крайней мере, я не могу припомнить. Ну, не без того, бабы приснятся, что-то вспомнится, муть разная в башку лезет, особенно с бодуна. А такого, как сегодня, не припомню… Ты, батя, как: шаришь в снах? Объяснить можешь? Среди нас нет цыганских кровей, это они по части снов мастаки.

— Так и я не цыганский барон. И вовсе не цыганских кровей, — отец Агафадор протиснулся в пещеру.

— Чтобы сны ваши истолковать, цыганкой быть не нужно. Показали вам, сынки, те места, где вас уже ждут, если не раскаетесь в своих делах черных и не порвете с ними. А те, как вы их называете, «экскурсоводы» — Ангелы Хранители ваши. Без них вам бы уже сегодня оттуда не возвратиться. Так-то, голуби… Сами увидели — сами выбирайте: или туда навеки, или…

— Нет-нет, дедуля, — вырвался вперед Ушастый, — только не туда. Оттуда. А вот куда и как лучше — подскажи, раз ты такой мастак в снах шарить. Нас после этой веселенькой ночи всех клинит.

— А раз не туда, — старец пристально посмотрел на всех троих, — тогда путь один…

Он сделал паузу.

— На зону? На шконки, лагерные нары? — не выдержал Кирпич.

— Нет, прежде всего — к Богу. А уже как лучше, как ближе, быстрее к Нему добраться — через тюрьму, откуда вы деру дали, или еще через что, — о том и будем просить Господа, Его Матерь Пречистую, чтобы открыли нам Свою святую волю, вразумили нас, грешных.

— Бать, — включился в разговор Курган, — да неужто с такими грехами, как у нас, к Богу идут?

— С такими — только к Богу, Отцу Небесному. А ежели хочется в те места, что вам уже уготованы — дорожка туда тоже не заказана. Сами выбирайте.

— Сами… — грустно усмехнулся Курган. — Рады бы в рай, да грехи не пускают.

— Вот и порвите с ними!

— Слишком много всего понаделали. Столько всего, что уже не только мы за них, а они за нас держатся, нами рулят. Легко сказать: порвите…

— Нелегко. И порвать нелегко, и сказать — тоже. А начать с чего-то нужно. Дайте клятву, пообещайте Богу, что больше не будете заниматься прежними делами. Твердое слово дайте, чтобы Господь поверил вам, а дальше — на все Его воля, что Он решит, так и будет.

Кирпич хохотнул:

— Не, как все просто: дайте клятву, Бог не фраер — все простит. Дед, а ты сам веришь в то, что нам говоришь? Ты зовешь нас к Богу, как будто это…

— Я зову вас к нашему Отцу Небесному, зову к Врачу душ и телес наших, чтобы избавить от тех мест, которые вам уже уготованы. Когда вы туда пойдете — не во сне, а наяву, как только оборвется нить жизни, тогда вас поведут другие «экскурсоводы». И возврата назад не будет.

— И как же вылечить наши души? — уже без всякого смеха спросил Кирпич.

— Точно так же, как лечат в больницах. Ничего нового. Ведь как все происходит? Что-то заныло, заболело: сначала слегка, потом сильнее, потом хоть на стенку лезь. Болит — и никакого облегчения. Тогда все страхи в сторону — и бегом к врачу. А тот велит снять рубашку, штаны, простукивает, прослушивает, заглянет, куда надо, а то еще и на рентген пошлет да анализы сделать. И только потом ставит диагноз и назначает лечение: одному таблетку под язык, другому мазью помазать, третьему гипс наложить, а кому-то и на операционный стол, потому как иначе уже нельзя. Так и лечат, исцеляют. Хуже, когда ничего не болит, а болезнь гнездится: потихоньку, незаметно подтачивает организм, высасывает из него все силы, и когда такой больной в конце концов попадает к врачу, тому частенько остается лишь развести руками: медицина бессильна. И тогда одна дорога — в морг.

Снова зависла тишина.

— Да, батя, успокоил, — кашлянул в кулак Ушастый. — И куда же, по-твоему, нас? На стол под скальпель или сразу в морг, чтобы не чикаться напрасно? Аль обойдемся пилюлей, таблеткой под язык?

— А то, голуби, решать не мне, грешному, а Врачу душ наших. Содрогнулась ваша душа от всего, что увидела? Значит, трепещет, боится Судью Праведного — как трепетали и вы, когда предстали пред судьей земным за свои злодеяния. Тут вы уже наказаны, страдаете немало. Так зачем еще обрекать себя на муку вечную? Потому один вам путь, детки: в лечебницу небесную, к Отцу Премилосердному и Врачу Премудрому. Перед Ним обнажите все свои язвы душевные, Ему пожалуйтесь, ничего не утаив, поплачьте перед Ним без всякого стыда за свои слезы. И что Он определит, что назначит, — то и примите как спасительное лекарство от греха, отравившего вас. Мне тоже есть в чем каяться, о чем плакать. Будем просить батюшку любезного, чтобы выслушал нашу исповедь и испросил у Господа прощения.

Отец Игорь облачился в очень ветхие ризы, хранившиеся в ящике, открыл служебные книги, готовясь совершить молебен и чин исповеди.

— Вот вам бумага и ручка, — он достал из куртки всегда носимый с собой блокнот, — запишите свои имена, а также своих родных, близких, друзей, начальников. За всех помолимся.

И, совершив уставное начало, стал служить в тесной пещерке у древних святых образов. А беглецы устроились вокруг пня срубленного дерева на берегу, записывая корявым почерком приходившие на память имена. Заполнив листочки, они отдали их отцу Игорю, а сами стали рядом, неуклюже крестясь, глядя во все стороны.

— Еще молимся о рабах Твоих, — возгласил отец Игорь и, взяв листочки, начал читать:

— Кирпича, Кургана, Ушастого, Хмыря, Гниду, Бандерона, Арапа, Муху, Бороду и всех, кто в законе…

Он взял другую записку и ужаснулся еще больше:

— Хирурга, Шайбу, Махна, Дагу, Циклопа, Татарина, Туею…

— Вы в своем уме? — обратился он ко всем троим, остановив службу. — Вы кого тут записали?

— Как велел начальник, — за всех ответил Ушастый, кивнув на старца, — записали всех: братву, дружбанов, себя… А, забыл еще добавить Семгу, Храпа, Луну…

И он хотел взять листочки назад, чтобы дописать, но отец Игорь не дал.

— А у вас что, нормальных человеческих имен нет? Или забыли при этой своей жизни? Братки тоже без имен обходятся?

— Обходятся… — растерянно ответил Ушастый. — У нас ведь больше погоняйла приняты, кликухи то есть… А все имена — для следака, прокурора. Вместе с фамилиями, годом и местом рождения, и всем прочим.

Отец Игорь хотел возмутиться снова, но понял, что перед ним стояли люди, не наученные ничему духовному, оторванные от церковной жизни, вырванные из нее. Он снова достал свой блокнот и протянул беглым.

— Как тебя зовут? — обратился он к Кургану.

— По паспорту звался Владимир, — буркнул тот.

— Значит, Владимиром должен быть всегда и везде: и на зоне, и перед Богом, — строго сказал отец Игорь и взглянул на Кирпича:

— А ты по паспорту кто?

— Денис.

— А меня Юркой зовут. Юрием, — не дожидаясь вопроса, сказал Ушастый.

— Так и пишите: Владимир, Денис, Юрий. А потом всех своих дружков: «циклопов», «гнид», «хмырей», «мух» и прочих точно так же — по именам.