Дэвид Гриффитс - Екатерина II и ее мир: Статьи разных лет

• Название: Екатерина II и ее мир: Статьи разных лет
• Автор: Дэвид Гриффитс
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4448-0047-8

В сборнике представлены переводы опубликованных ранее (в 1969 — 2008 гг.) и неопубликованных статей Дэвида М. Гриффитса — одного из лучших знатоков истории России XVIII века. Автор воссоздает круг идей эпохи Екатерины II, анализирует мировоззрение императрицы и изменение ее взглядов во времени. Благодаря этому Гриффитсу удается проникнуть в реформаторские замыслы Екатерины II, понять ее социальную политику и внешнеполитические проекты. Написанные ясно и увлекательно, статьи Гриффитса привлекут внимание не только специалистов, но и всех, кто интересуется историей XVIII века.

---

72

(«…а токмо остается у меня ипохондрия, которая меня сие лето более других мучит; но лекарство на нее перо и чернила». — Примеч. науч. ред.)

73

(«эти канальи… подобны маркизу Пугачеву»),

74

В «Записке», цитировавшейся в предыдущей сноске, она обещает освободить Францию от «разбойников» [bandits], см.: Там же. Стб. 399. Рус. пер.: Стб. 400; и бранит «разбойников, коими наполнен Париж» (Стб. 411. Рус. пер.: Стб. 412).

75

См. об этом подробнее статью «Злодеи, фанатики, адвокаты: взгляды Екатерины II на Французскую революцию» в настоящем сборнике. — Примеч. науч. ред.

76

Альбер Сорель (Albert Sorel, 1842–1906) — французский историк, член Французской академии. — Примеч. науч. ред.

77

Путь советским историкам проложил В.И. Ленин, в соответствии с положением о «двух культурах» считавший, что в обществах раннего Нового времени представлен конфликт двух культур: капиталистической и прогрессивной, с одной стороны, и феодальной и реакционной, с другой.

Согласно этой схеме, реакционерка императрица должна была немедленно и открыто отреагировать на вызов, брошенный ей французскими либералами и радикалами, см.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Л., 1960–1965. Т. 32. С. 79 (где он утверждает, что Французская революция «не могла не потрясти до основания всей остальной самодержавной, царской, королевской, полуфеодальной Европы»). Из следовавших по ленинским стопам см.: Лукин Н. Французская революция 1789 г. в донесениях русского посла в Париже И.М. Симолина // Литературное наследство. Вып. 29–30: Русская культура и Франция. М., 1937. T. I. С. 343–538, здесь с. 355, 358; Авербух Р.А. Политика европейских держав в 1787–1792 гг. // Историк-марксист. 1939. № 3. С. 93–109. Особенно с. 106; Алефиренко П.К. Правительство Екатерины II и французская буржуазная революция // Исторические записки. 1947. Т. 22. С. 206–251, здесь с. 250–251 (хотя на с. 210 автор, кажется, утверждает обратное); Штранге М.М. Русское общество и французская революция 1789–1794 гг. М., 1956. С. 37, 90; Джеджула К.Е. Россия и Великая французская буржуазная революция конца XVIII века. Киев, 1972. С. 292; Итенберг Б.С. Россия и Великая французская революция. М., 1988. С. 10 (с многочисленными ссылками на Штранге и Джеджулу).

78

Владлен Георгиевич Сироткин в своих статьях (см.: Сироткин В.Г. Великая Французская революция и официальная Россия // История СССР. 1989. № 3. С. 97–114; Он же. Абсолютная реставрация или компромисс с революцией? (Об одной малоизвестной записке Екатерины Великой) // Великая французская революция и Россия / Ред. А.Л. Нарочницкий и др. М., 1989. С. 273–288) сделал первый шаг в сторону от преобладавших догм. В первой упомянутой статье он подчеркивает, что императрица была слишком занята войной и дипломатическими переговорами с пограничными государствами и поэтому не сразу отреагировала на революцию. Однако Сироткин считает, что к началу 1790 г. Екатерина начала осознавать, что собой представляет революция. Именно это положение и оспаривает моя статья. Во второй статье Сироткин утверждает, что под влиянием умеренных монархистов, критиковавших Французскую революцию, Екатерина II проводила политику адаптации, надеясь побудить таких умеренно настроенных деятелей, как Неккер, Лафайет и Мирабо, встать на сторону короля и помочь ему восстановить монархию мирными политическими средствами. Сироткин настаивает, что императрица не отказывалась от этой политики вплоть до конца 1792 г. В соответствии с принципом гласности рецензент книги Бориса Самуиловича Итенберга Светлана Валерьяновна Оболенская (История СССР. 1990. № 1. С. 198–202) призвала к фундаментальному пересмотру положения о том, что Екатерина II — а с ней, коли на то пошло, и вся русская знать отреагировали на вспышку Французской революции незамедлительно и с ужасом. Их реакция была намного более сложной, небезосновательно утверждает Оболенская. Александр Борисович Каменский в своей книге «Под сению Екатерины… Вторая половина XVIII века» (СПб., 1992) — первом внушающем доверие исследовании Екатерины II и ее политики, появившемся в России за последние три четверти века, — выказывает наконец понимание всей сложности реакции императрицы. Каменский придерживается того мнения — вполне, на мой взгляд, справедливого, — что вплоть до гибели Людовика XVI императрица не слишком опасалась событий во Франции, см. с. 406–407.

79

«Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем» (Екклесиаст 1:9). — Примеч. науч. ред.

80

Как она сама признавала в конце 1791 г.: «Я читаю будущее в прошедшем» (Записка от 4 декабря 1791 г., цит. по: Соловьев С.М. История падения Польши // Собрание сочинений Сергея Михайловича Соловьева. М., 1863. С. 259).

81

Если бы императрица опасалась последствий американской Войны за независимость, она вряд ли бы так почитала Лафайета, игравшего в этой войне весьма активную роль. В этот момент императрица еще не подозревала американскую революцию в дурном влиянии на французскую. Это подтверждается тем фактом, что во время американской Войны за независимость она точно так же обвиняла здравомыслящих диссидентов (в данном случае Бенджамина Франклина и Сайласа Дина) в неумении привлечь на свою сторону другого незадачливого правителя — Георга III. См. письмо императрицы предположительно к мадам Бьельке: Собственноручное черновое письмо Имп. Екатерины II к неизвестной даме о занятии Крыма и образе правления Англии (7 июня 1778 г.) // СИРИО. Т. 27. СПб., 1880. С. 153–154.

82

Имеются в виду Нидерланды, Республика Соединенных провинций, где в 1785 году партии «патриотов» — приверженцев идей Просвещения — удалось свергнуть статхаудера — Вильгельма V Оранского. Однако благодаря поддержке Англии и Пруссии в 1787 г. Вильгельм вернулся к своей должности, провозглашенной наследственной еще в 1748 г. — Примеч. науч. ред.

83

Следует отметить, что убеждение в том, что Франция станет подходящим союзником только после реформ, заставило Симолина искренне приветствовать некоторые явления Французской революции. У императрицы это вызывало отвращение: см. ее письмо Гримму от 30 августа 1791 г.: СИРИО. Т. 23. С. 552–553.

84

К началу 1790 г. французский уполномоченный заверил императрицу, что, как только Франция примет новую конституцию, его нация будет в состоянии служить противовесом Англии и Пруссии: см. протокол переговоров от 9/20 января 1790 г.: Из истории международных отношений в первые годы Французской революции (1789–1790 гг.) / Ред. Р.А. Авербух. // Красный архив. 1939. Т. 4 (95). С. 103–136, здесь с. 124.

85

Отказ де Сегюра от своего графского титула повлек за собой обмен язвительными репликами: императрица, узнав в декабре 1791 г. о том, что Сегюр может вновь появиться в России с дипломатической миссией, ответила, что, не будучи более аристократом, он относится теперь к купеческому сословию и что, хотя купцы и имеют право свободной торговли на всей территории ее государства, ко двору они не вхожи. См.: Лукин Н.М. Французская революция 1789 г. С. 512. См. также: СИРИО. Т. 23. С. 522–523, 568.

86

Получив известие о восстании в Варшаве весной 1791 г., императрица составила указания для своего секретаря Александра Андреевича Безбородко, в которых заявляла о своей решимости защитить от революционеров польскую республику и польские вольности. В одном длинном пассаже, говоря о том, что именно подлежит защите, она семнадцать раз употребила слово «республика» и четыре — слово «вольность» (СИРИО. Т. 42. С. 157–159). Следует отметить, что польские революционеры стремились укрепить, а не ослабить власть монарха. Екатерина в польском случае создавала дихотомию между республиканцами и революционерами.

87

«…монархическое правление есть единственное приличное для Франции». В письме Сенаку де Мельяну она предложила вариацию на ту же тему, заметив: «Удивительно, что хотели установить республику в таком городе, как Париж, где нравы находятся в постоянном противоречии с республиканским образом правления» (см.: СИРИО. Т. 42. С. 154. [Оригинал на франц. яз. Рус. пер. см. в примеч.]). Между прочим, первый из двух процитированных выше аргументов Екатерины не был редкостью в XVIII столетии. Скажем, некоторые из ключевых писем Джеймса Мэдисона в «Федералисте» были направлены против господствовавшего в Соединенных Штатах убеждения, что большое государство не может принять республиканскую форму правления и при этом не утратить своего величия.